Харры вообще на удивление любят сладкое, особенно мужчины. Не знаю, как именно их организмы переваривают такое количество сахара, но вроде бы диабетом никто не страдает, зубы крепкие – местные в принципе очень редко болеют. У меня от некоторых блюд зубы сводит, я такое разве что в детстве могла употребить, а эти мускулистые мужики трескают и нахваливают.
А вот крепкий алкоголь они не пьют совсем. Спирт используют, но в промышленности, и судьбу некоторых земных народов, которых погубила «огненная вода», повторять явно не собираются. И это тоже очень интересная особенность местного мировоззрения.
– Приехали! – подтвердил очевидное Ипро, останавливая свой тягач почти вплотную к сваям. Под домом дремало четыре или пять привязанных тсоров, тех самых скоростных верховых тварей – значит, у хозяина какие-то гости.
При свете дня оказалось, что мой водитель довольно молод, ни малейшего намёка на седину, и угольно-чёрен с чёрными же глазами – редкая расцветка, они обычно посветлее.
Я послушно принялась выбираться наружу вместе с рюкзаком. Прыгать не стала: стоило пошевелиться, и выяснилось, что за время пути сильно затекли ноги и спина. Так что я аккуратно сползла на землю с высокого порога, цепляясь за сиденье и ручку массивной двери. С хрустом потянулась всем телом, прогнулась, покрутилась из стороны в сторону, по очереди согнула ноги…
– Надо же, какую ты мне гостью привёз! Мара! – раздался весёлый голос с террасы.
У шимки чувствительность и мощность гораздо меньше, чем у природных антенн аборигенов, да и направленность у них лучше, так что я даже не заметила, когда водитель успел позвать Бетро, заметила его только теперь.
Хозяин дома легко спрыгнул в траву с высоты чуть больше трёх метров. А он уже давно не мальчишка, харр весьма почтенного возраста! Восхитительные у них всё же физические данные.
– Я тоже рада тебя видеть, Бетро, – улыбнулась, по местному обычаю не показывая зубы.
– Иди-ка сюда, урши, дай старому харру себя обнюхать!
Подошёл он сам, чуть присел, чтобы было удобнее, стиснул меня в охапке, ещё и хвостом обвил – лестное проявление симпатии и доверия, хвост они берегут.
– Ничего ты не старый, ещё ого-го! – заверила я, с удовольствием отвечая на такое приветствие. Обняла Бетро, как большого кота, уткнулась носом в мягкую седую гриву, от которой пахло тёплым домом и вкусной едой.
– Вот это да! – прокомментировал Ипро. – Так вы и правда хорошо знакомы!
– Насколько можно знать урши. Ты, смотрю, стоишь прямо? – спросил Бетро строго, отстраняясь и придерживая меня за плечи. Забавное местное выражение, они его используют примерно тогда, когда мы «хорошо выглядишь».
– Стараюсь, – улыбнулась снова, на этот раз уже не так радостно. – Разговор есть.
– Иди в дом, – харр выразительно дёрнул головой. – Сейчас с этим хвостом разберусь и приду.
Из дома тем временем высыпало ещё несколько аборигенов – наверное, по зову уже Бетро, подмога для разгрузки оборудования. Не исключено, что они тут в ожидании груза и сидели, чтобы помочь. Мы обменялись любопытными взглядами и приветственными импульсами, и на том общение пока закончилось. Я двинулась к лестнице, ведущей в дом.
Внутри было сумрачно и тихо: окон немного, а все посетители вышли помогать хозяину. Просторная прямоугольная комната, напротив входа – двустворчатая лёгкая дверь во внутренние помещения. В левом дальнем углу – пустой проём, ведущий на кухню с жаровней. Вдоль стен расставлены столы, на некоторых посуда с недоеденными остатками, вокруг столов – простые деревянные стулья. Пространство посередине нарочно оставлено свободным, так принято: в подобных местах – под настроение – танцуют, меряются силой, дерутся насмерть.
На звук шагов мне навстречу вышла немолодая уже, седая харра, тоже хорошо знакомая – Эрра, пара Бетро. Как такового института брака на Индре нет, местные никак не узаконивают собственные отношения. Просто выбирают того, кто нравится, и живут с ним вместе. Чаще всего уже до конца, потому что к выбору постоянной пары подходят очень ответственно. Хотя, конечно, всякое случается, и расставания с шумными скандалами – тоже.
Диморфизм у аборигенов выражен сильно, женщины хоть и высокие из-за длины ног, но заметно мельче мужчин. Стройные, фигуристые, с тонкими кистями и длинными пальцами – это у харров очень важный критерий женской красоты. Одеваются обычно почти так же, как мужчины, разве что всегда, а не от случая к случаю, носят короткие не то майки, не то жилетки, прикрывающие грудь: в этом их приличия удивительно похожи на наши. Ну и дома те, что постарше, часто носят прямые свободные платья до колен и без рукавов – уверяют, что так удобнее. А украшения любят ещё больше и, помимо браслетов, часто вплетают в волосы цветные ленточки и ими же украшают хвост. Порой и не только ими, а надевают специальные кольца почти на самый кончик, у основания кисточки.
Чисто женское украшение, к слову. Как уверяла меня вот эта самая Эрра, хвост – первейшее средство привлечения мужского внимания, и, если умело им пользоваться, окрутить можно любого. А уж если у такой вот талантливой и умелой через ухоженный мех кисточки загадочно мерцает какой-нибудь яркий камушек, то всё, жертва обречена. Ещё очень сочувствовала бедным урши, обделённым такой полезной частью тела.
– Тамара! – обрадовалась женщина. Она почему-то нежно любила моё полное имя и принципиально называла только так. – Ты тут! Как ты, девочка? – тоже обняла, тоже отстранилась, держа за плечи. – Как я рада тебя видеть! Уже и не думала, что вернёшься после всего.
– Я тоже не думала. Эрра, тут такое дело… нужен проводник. Туда, к храму.
Она нахмурилась, смерила меня острым взглядом голубых глаз.
– Пойдём-ка, всё расскажешь. – Харра уцепила меня за локоть и потащила в глубь дома, в свою маленькую «комнату для общения», куда допускались только близкие и желанные гости. Там усадила в плетёное кресло с мягкой подушкой на нём, сама устроилась в таком же напротив и уставилась выжидательно. Пришлось начинать с самого начала, заодно оглядываясь и опять привыкая к местным видам.
Внутренние помещения дома всегда напоминают уютную, тёплую и сухую нору с множеством отдельных каморок. Харры не любят большие пустые пространства, им удобнее в маленьких и даже довольно тесных по нашим меркам комнатах.
Хозяева именно этого дома, ко всему прочему, самозабвенно любят книги, поэтому всё свободное пространство во всех личных комнатах занято именно ими.
С огромным облегчением я рассказала Эрре почти всё, не считая эротической части. Всё же это слишком личное, а она не доктор.
С Бетро и его парой мы познакомились ещё по дороге к храму. Они тогда с удовольствием, очень тепло нас приняли. Хозяин дома и Говоров быстро и легко нашли общий язык и остались очень довольны друг другом, было бы больше времени – наверное, сдружились бы. Но у нас был план экспедиции, а потом…
Потом остатки группы тоже привели сюда: харры-проводники, которые вели нас к злополучным руинам, внутрь, конечно, не заходили, так что они и не пострадали. На месте позвать на помощь не получилось, связную аппаратуру не удалось реанимировать. Так что всё оборудование, целое и нет, бросили в храме и ушли налегке, только с каким-то запасом еды и аптечкой. Причём меня попеременно несли на руках: в себя я по дороге так и не пришла.
Профессор Баранова, которая, имея соответствующее образование (история изначально была для неё хобби, которое со временем стало судьбой), выполняла в группе обязанности врача, по дороге пыталась привести меня в чувство, вводила питательные растворы, и, наверное, именно она в итоге спасла мне жизнь.
Проснулась я только уже тут, в этом доме, и первое время была не в себе. Полностью дезориентированная, не понимала, где нахожусь и что происходит, физически не могла подняться на ноги от слабости. А когда узнала, что произошло, то поначалу и не хотела.
Помощь из города прибыла быстро, Бетро отправил кого-то на тсоре с дурной вестью. В Индре-1 из-за этого подняли один из нескольких дежурных вертолётов местной сборки. Но прилетевший врач согласился с Барановой, что нет смысла срочно меня куда-то эвакуировать, а вот брошенные тела в таком климате стоило осмотреть как можно скорее, пока там хоть что-то осталось. Так что пару дней, пока следователи возились с мёртвыми, живые ждали своей очереди у харров, приходя в чувство.
