Здесь, в учебной комнате, светло-серые стены были изрезаны высокими арочными окнами, а вот мебели имелось непривычно много: удобные мягкие стулья со спинками, расставленные полукругом, широкие рабочие столы перед каждым из них и один большой демонстрационный стол, возле которого сидела я и на котором ещё вчера лежал найдёныш. Кроме того, вдоль стен выстроился пяток кресел, оставшихся от прежней обстановки, когда комната ещё была гостиной, и в простенках между окнами – высокие узкие витрины с разнообразными диковинками родом из Мира и других Пределов.
На этом фоне, среди эслад с белоснежной кожей и волосами всех оттенков голубого и синего, Шерху смотрелся особенно чуждо и неестественно, приковывал взгляды. Вчера, когда он лежал на столе, окровавленный и чуть живой, было не до созерцания, а сейчас резкий контраст отчётливо бросался в глаза.
– Давайте знакомиться, – начала я. – Это Шерху, дракон, которого мы вчера лечили. Как видите, усилия были приложены не напрасно, он действительно жив, здоров и, насколько можно судить, неплохо себя чувствует. Думаю, раз он здесь и покидать нас в ближайшем будущем не планирует, Шерху согласится поучаствовать в занятиях и поведать что-нибудь интересное о жителях Мира. Но для начала, Аргис, расскажи нам, что ты успела узнать о драконах.
– Драконы красивые, – мечтательно улыбаясь, протянула эслада, глядя не на Шерху, а сквозь него. Потом встрепенулась, сфокусировала взгляд на мне и торопливо заговорила: – В отличие от остальных стихийных существ, они имеют целых три ипостаси: бытовую и изначальную, как у всех прочих, и промежуточную. Считается, что эта самая, третья, возникла примерно тогда, когда драконы стали активно селиться в Мире. В изначальной форме там тяжело, а бытовая достаточно уязвима, вот и возник подобный компромисс. Скажите, Шерху, а в Ледяном Пределе вы можете перейти в эту промежуточную ипостась? Или вы совершенно не способны поглощать здешнюю чарь?
– А вот на этот вопрос ты как раз и должна ответить, – попеняла я, опередив готового объясниться чешуйчатого. – И не надо пользоваться доверчивостью нашего гостя.
– Ну-у… мне кажется, ничейный дракон на такое не способен, – с сомнением протянула Аргис.
– Мы сейчас про определённого дракона, – улыбнулась я, делая вид, что не замечаю, как остальные корчат подруге страшные рожи и пытаются что-то подсказать ей жестами. Выждав пару секунд и убедившись, что здесь мы ответа не добьёмся, я кивнула Натрис.
– Шерху может, потому что уже не ничейный, он выбрал Актис хозяйкой, – сообщила она, поглядывая на дракона с холодным прищуром. Кажется, прикидывала, какую пользу можно извлечь из такого приобретения. – Драконы способны компенсировать недостаток подходящей чари с помощью той энергии, что получают от ратри.
– Верно, – похвалила я. – И что это значит?
– Сил ему хватит! – решила Аргис, хищно блестя глазами. – А можно попросить его продемонстрировать?
– Можно, – не без злорадства разрешила я, догадываясь, какие сюжеты будут преобладать в картинах нашей красавицы теперь и кому придётся для этого позировать. – Даже нужно!
– Актис, а мы правильно предположили, что разбудить его удалось сильными направленными эмоциями? – чуть хмурясь, спросила Натрис. – И я полагаю, что ты выбрала страсть, то есть половое влечение, как самое простое и безопасное. Его, как и злость, можно вызвать химическим путём, но последствия для пациента, да и для целителя, легче.
– Именно, и рассуждала я так же, – не удержалась я от улыбки. – Драконы, как мы с вами уже проходили, просто относятся к этой стороне жизни, поэтому можно было не бояться обидеть его подобным образом. Бить же, вызвав в себе ярость, чревато: очнувшись, он непременно воспротивился бы, и кто-то из двоих мог серьёзно пострадать. Зачем лечить, если сразу вновь калечишь?
Пока я говорила, Натрис бросила полный превосходства взгляд на Аурис, и я насторожилась, ожидая подвоха.
Аурис вызывала у меня наибольшее беспокойство: слишком тихая, скромная, стеснительная. Она всё время держалась позади, была очень мечтательной и идеалистичной. Слишком эслада, чтобы её можно было легко переучить. Как она станет жить в Мире? Тулис близка к ней по характеру, она тоже спокойная и застенчивая, но Тулис – это старый ледник, где под слоем снега прячутся трещины. То есть никогда не знаешь, что эта тихая девочка может натворить по вдохновению, и уж точно она способна постоять за себя. А вот Аурис…
– Актис, но как же так? – заговорила она, чуть сдвинув серебристые брови. Голос звучал нетвёрдо, но было видно, что девочка полна решимости и сейчас даже переступила собственную робость, чтобы высказаться. А значит, её очень, очень задело. – Ведь ты говорила, что так нельзя, что близость допустима только с тем, к кому тянется сердце. Что мы не животные, чтобы поддаваться слепым инстинктам.
– Всё верно, милая, – негромко подтвердила я, осторожно подбирая слова и чувствуя себя на тонком неверном льду над пропастью. – Но ещё я говорила о том выборе, который мы должны совершать. Нет точного рецепта, в каком случае и как стоит поступать. Иногда приходится чем-то жертвовать. Может быть, я не права, но я не видела другого способа спасти его жизнь. Да, с этой точки зрения я поступила ошибочно. Но зато избежала другой, гораздо более страшной ошибки: равнодушия. Мы с вами все прекрасно знаем, что порой приходится выбирать между вещами на первый взгляд одинаково гадкими.
– Ну… ладно, это вчера, – опустив взгляд, едва слышно проговорила она. – А сегодня?
Я замерла, не зная, что ответить. Правду? Признать собственную слабость? Я не видела в этом ничего зазорного, но как сделать это так, чтобы меня поняли правильно?!
Да побери меня Древние, я сама себя не понимала, я просто плыла по течению! Как можно объяснить это девочкам так, чтобы они не обиделись на меня, не посчитали лгуньей?
– Насчёт сегодня, завтра и впредь надо спрашивать меня, а не вашу наставницу, – прозвучавший в повисшей вязкой тишине спокойный голос дракона заставил меня вздрогнуть. – Иногда двое вместе не потому, что они друг друга любят, а потому, что по отдельности им хуже. То, о чём вам говорила Актис, это идеал, к которому стоит стремиться. Когда идеал недостижим, ему приходится подвинуться и уступить место чему-то не такому прекрасному, но зато помогающему выжить.
– Но ведь можно обойтись и без этого! – возразила Аурис. – Нашими желаниями должна управлять воля, а не наоборот!
Как же сильно её зацепило, даже не испугалась спорить с незнакомцем…
– Хорошо, когда действительно можно, но сейчас совсем другой случай. Одиночество, дитя, порой убивает. Вы ведь не желаете подобной участи своей наставнице?
– Но у неё есть мы, – неуверенно проговорил кто-то из девочек, я не успела разобрать.
– Сейчас – есть. А через полгода вы все уйдёте, останетесь жить в Мире, у вас появятся свои новые заботы и, дадут Древние, тот идеал, о котором вы говорили.
– Но Актис тоже может остаться в Мире, с нами, – уже не так горячо и решительно возразила Аурис, старательно пряча взгляд.
– Ты уверена? – хмыкнул дракон. – А вот я скорее уверен в обратном. Договор касается детей обоих полов, которые, достигнув совершеннолетия и научившись управлять своей силой, отправятся в другие семьи. О тех немногих взрослых эсладах, которые остались живы после окончания войны, там нет ни слова. И жизненный опыт подсказывает мне, что Мир, согласившийся принять безобидных маленьких девочек и мальчиков при условии их лояльности и готовности следовать тамошним порядкам, вряд ли так же легко примет Ту, Что Ударила в Спину. В Мире говорят, что предавший однажды предаст вновь, и вряд ли кто-то станет разбираться в мотивах этих женщин, очень многим пожертвовавших для сохранения мира. Некоторые понимают значимость этого поступка, даже отзываться с уважением. Но принять – это совсем другое. Принятие подразумевает доверие, а доверия к вашей наставнице и остальным не будет.
Несколько секунд они молчали, переваривая сказанное.
