Однако, сейчас сон совсем не шел. Она сидела на самом краю кровати в сладком предвкушении свободы и… Чувств? Она уже не помнила, кто она есть и есть ли вообще. Личность девушки, несущей в себе наследие верховного божества, была стерта еще в раннем детстве. Сердце горело, будто пыталось вырваться из груди и выбить ребра, чтобы наконец найти себе нового хозяина, который сможет раскрыть потенциал остатков внутренней силы хотя бы на сотую долю.
Скоро ее ждет Мидгард. С первыми лучами рассвета. Нужно только дотерпеть.
Хоть было глупо надеяться, что среди людей она сможет стать кем-то другим, она верила и заставляла себя верить в это каждую секунду, ведь если угаснет последний уголек надежды, то уже точно ничего нельзя будет изменить.
В этот момент она решила получше рассмотреть наряд для обряда, который станет первым, что будет с ней рядом в мире людей. Он все это время лежал на большей стороне постели огромным белым пятном. Незаметно для других, Хильд вышла из комнаты и вернулась с большим зеркалом, покрытым слоем пыли, поскольку оно было старым и никому не нужным. Одну за одной снимая части обмундирования и обереги, она чувствовала, что эти вещи мешали ей все время, будто вешая на ее крепкие плечи бремя обязательств. Она посмотрела на свои руки, покрытые ссадинами и огромными вмятинами от браслетов и повязок. В этот момент она осознала, что никогда не видела свои руки настоящими и неповрежденными. Асгард любит помечать своих детей шрамами, чтобы показывать другим силу живущих на самом севере миров божеств и их продолжений. Ей стало так холодно и нервно, что застучали зубы и пришлось закусить губу, чтобы никто не услышал дрожь. Скоро должен наступить рассвет, а это значит, что стоит попытаться заснуть.
Наступал рассвет и весь Асгард собрался на улицах, желая увидеть путь валькирии в мир людей. Практически никто из присутствующих не знал Хильд в лицо, но все пытались пробраться как можно ближе к месту события, собираясь толпами, длинной в километры. Каждый из рожденных уже здесь богов и каждый из когда-либо умерших воинов ждали, чем обернется обряд и ждали, когда же придет Хильд.
И вот врата главного входа Вальхаллы распахнулись и оттуда появился белоснежный силуэт валькирии. Её почти доходящие до колен кудри смотрелись чем-то неестественным в такой композиции светлых тонов одеяния и бледной, почти белой кожи. Еще стоя за дверями замка, который был ее домом столько лет, она пыталась понять, сколько же всего в её сознании изменилось за эту ночь…
Ей предстояло всего несколько шагов до, на котором ее ждал Один.
«Раз, два, три, четыре…» – считала про себя Хильд, спускаясь со ступеней самого величественного строения всех миров. От каждого камня Вальхаллы веяло безмерной силой, которую копили столько тысячелетий. Каждой клеточкой, которой она соприкасалась с этим местом, она ощущала себя более наполненной. Возможно, это так дом дает ей силы для наступающей жизни.
Когда она дошла до своего отца, он взял ее руки в свои, замечая шрамы и впадины от слишком туго перетянутых боевых браслетов. Хильд решила не брать в Мидгард ничего из того, что имела. Совсем ничего. Один лишь молча кивнул, после чего спросил, точно ли она готова. Она повторила безмолвный жест согласия, снова выдавая свое нестабильное эмоциональное состояние немного прокусанной губой.
– Я сохраню тебе крылья на случай, если захочешь вернуться. Ты не будешь их ощущать, они не смогут тебе помешать, и люди так же не будут их видеть. Будто ты всегда была одной из них. Но помни – от других Небесных мне не скрыть твою истинную сущность… – сказал Один и очень бережно поцеловал свою дочь в лоб.
Последним наставлением стало пророчество. Суть его заключалась в том, что умирать в земных муках она не сможет, пока поистине не решит оказаться дома. Так же отец попросил ее не верить каждому, потому что слишком многие так и не смогут попасть в Вальхаллу. В крыльях, которые останутся напоминанием о небесной жизни, сокрыто бессмертие. Если она лишится крыльев, то в Асгард уже не сможет вернуться, пока окончательно не погибнет от рук смертных. Он позаботился о ней, давая шанс вернуться домой в любой момент, но по ее испуганному, однако же решительному взгляду, понимал, что Хильд этим шансом не воспользуется. Его любовь к дочери была безмерной, но приходилось скрывать слишком много тайн, дающих основания не показывать ей всей правды, но та принимала его молчание за равнодушие.
Все боги и полубоги Вальхаллы провожали Хильд в это странствие, в котором предстояло кардинально измениться. Может быть только Хильд, а может и всем, кого хотя бы за маленькую ниточку с самого рождения привязали к этой истории.
Впервые кто-то захотел спуститься из рая для воинов в ад, в котором так трудно выжить. Кто-то недоумевал, кто-то завидовал. Валькирии перешептывались, искоса смотря на сестру и пытаясь задеть чем-то подобным, вроде «являясь ничтожеством в мире богов, решаешь стать ничтожеством в мире людей?», но она игнорировала их слова, пытаясь думать только о будущем, уже едва сдерживая слезы. Все видели только силуэт, спускающийся по белоснежной лестнице облаков все ниже и ниже. Вскоре она совсем пропала из их поля зрения.
Проходя путь до земли, Хильд дала себе обещание не трогать крылья. Быть человеком. Она считала, что момент спуска в мир людей был для нее прощанием с небом.»
Я все говорила и говорила, видя, как загораются глаза детей искрой интереса. Если сначала еще некоторые отворачивались, давая понять, что совсем не будут слушать, то сейчас они сидели, затаив дыхание. Не знала, что я так умею.
Шаг 3. Соприкосновение с жизнью.
Первым, что увидела юная Хильд, было небо. Настоящее небо. Над Асгардом было лишь серое или темно-синее однотонное зарево, потому что все облака были на уровне земли. Сейчас же она смотрела на потрясающе-розовый закат, переходящий в сумерки, усеянные звездами.
Она могла спуститься по стволу Иггдрасиля, но это не дало бы ей возможности переродиться, только погулять по Мидгарду в рамках своего полу божественного происхождения, поэтому Один создал для нее белоснежную лестницу из облаков в одном из промежутков, идущих через миры.
Девушка очнулась посреди глубокого леса, в суровом и жестоком месте. На ней все еще было белоснежное одеяние, но что делать дальше – она не представляла. Она расстроилась, увидев свою побледневшую кожу, черные волосы и очень слабое тело. Один изменил ее ради новой жизни, подарив новое человеческое тело. Видимо, он знает, как будет лучше, ведь это он создатель всех этих миров.
До Хильд дошло, что теперь она свободна. Весь мир у нее перед глазами. Все пути, которые только можно пожелать. Это похоже на момент, когда кто-то много лет заперт в стеклянном кубе, который вдруг лопается, давая вдохнуть и получить новые горизонты.
Неожиданно она почувствовала стук в своей груди. Раньше удары не были такими сильными, а теперь сердце будто хотело выпрыгнуть наружу, выломав ребра к черту.
Лежа на мокрой траве под начинающимся дождем, девушка почувствовала внутри только пустоту вместо наполненности, которую так хотела ощутить. Странно, что все оказалось совсем не таким, как она представляла. Было холодно, хотелось есть и самое главное – выбраться из этого места как можно скорее, не имея представления, как найти выход из леса. Тот самый куб, который был тюрьмой, разбился, но кусочки стекла впились в кожу, оставляя на ней многочисленные порезы.
Собрав последние силы, она смогла встать на ватные от усталости ноги. Вся одежда теперь имела зеленоватый оттенок и была не в лучшем состоянии. Намечалась гроза, поэтому Хильд решила обойти окрестности в поисках укрытия.
