К вечеру лохань наполнилась целиком, и жидкость пришлось осторожно разливать по нескольким железным ведеркам и накрыть крышками, чтобы она не испарилась. Кепт, его братья и Чим валились с ног от усталости, однако отказывались расходиться. Они ждали, когда Зорк отдаст приказ выступать.

Однако он не спешил, снова передумав и изменив свой план буквально в последнее мгновение. Шестое чувства, не раз выручавшее его в самых трудных ситуациях, подсказывало, что нужно повременить. Ночью, в черноте леса любой огонек привлечет внимание бдительных стражей илюли. Лучше дождаться утра и нападать днем. А чтобы не тратить время зря можно заняться подготовкой стрел. Их понадобится никак не меньше гиш-нош. Дом илюли нужно запалить сразу с нескольких сторон, чтобы его защитники не успели загасить пламя.

Он отчетливо представлял себе, как засевшие в укрытии Леса воины поливают деревянные стены и постройки огненным дождем, а обезумевшие от ужаса и беспомощности илюли мечутся среди пожарища и падают замертво, сраженные меткими стрелками Фраки…

Что-то по-прежнему не сходилось…

Зорк почувствовал, как по спине, несмотря на вечернюю жару, бежит холодный пот. Конечно, он упустил главное: у него не хватит воинов, чтобы в одиночку перебить всех илюли, пусть даже лишенных его хитрым планом укрытия. А уничтожить их надлежит во что бы то ни стало всех и сразу, поскольку в противном случае, придя в себя и изготовившись к отпору, они смогут не только уровнять силы, но и оказаться грозными противниками, которым, к тому же, нечего будет терять.

Злясь на себя, Зорк рубанул кулаком по дереву и не ощутил боли.

Что же делать? Он мог позволить себе промедлить еще одну ночь, но не более. Иначе даже братья Кепта решат, что им морочат головы, и обратят свой справедливый гнев против него. А тогда все его мечтания о главенстве в Лесу – да что там в Лесу, хотя бы над кланом – можно будет забыть, как укус комара. Воины ценят в вожде осмотрительность, но не прощают нерешительности.

Зорк выбрался из гнезда и тихо, чтобы никого не разбудить, спустился на землю. Костер был предусмотрительно прикрыт железной крышкой. Дозорных нигде не было видно, чего и следовало ожидать: они прятались где-то неподалеку от стойбища и сейчас наверняка наблюдали за ним.

Зорк послал в темноту Леса знак, что все в порядке, а сам отправился на поиски того дерева, в густую крону которого сам накануне отдал приказ спрятать клетки с ичуйчу. Ичуйчу назывались маленькие, ничем внешне не приметные птички, которые издавна использовались лесными кланами для передачи на большие расстояния важных посланий. Взращенные тем или иным кланом и увезенные потом хоть за тридевять земель, они, будучи снова выпущенные на свободу, каким то замечательным образом умудрялись безошибочно находить своих бывших хозяев, куда бы те ни переместились и сколько бы времени ни прошло с момента расставания.

Найдя дерево и подобравшись к клеткам, в которых мирно спали ичуйчу, Зорк несколько мгновений рассматривал птиц. Метины на лапках, почти незаметные постороннему глазу, указывали на их принадлежность различным кланам. Вот две пичуги Фраки, что прилетели от Лопи и Олди с известием о готовящемся нападении на Дом илюли и призывом принять в нем участие. Зорк подумал, что они последние из живых, кто видел добром здравии простака Ноджа и красавицу Сану. А вот ичуйчу Олди, выпущенная этим утром старейшинами и еще до полудня успевшая вернуться ни с чем – верный знак того, что в живых из клана никого не осталось. Как странно… Олди больше нет. Отпущенная вместе с ней ичуйчу Лопи до сих пор не вернулась, но кто знает, что могло с ней приключиться по дороге или в пылу сраженья? Сумел же Чим подстрелить ворону на почти недосягаемой для стрел высоте.

Зорк отыскал клетку, в которой сидели две ичуйчу некогда далеких Тикали, которые не так давно переместились поближе к своим прямым родственникам – Фраки.

Зорк получил эту парочку из рук молодого Гела, нового вождя Тикали, возглавившего клан после гибели Того, У Кого Нет Имени, брата Зорка по матери. Тот, У Кого Нет Имени был старшим братом и увел клан подальше от родных мест, когда Зорку было столько же зим, сколько сейчас Чиму. В то время Того, У Кого Нет Имени все звали Немирдом. Это имя он потерял за одну ночь, потерял из-за того, что убил мать и смертельно ранил отца. Тогда он еще принадлежал к клану Фраки, а Фраки не прощают смерти по вине родственников. Тем более что никто так и не узнал, почему Немирд взялся за топор. После его ухода в клане говорили всякое, но все это было домыслами и каждый верил в свою правду. Потеряв мать, Зорк возненавидел брата и, когда сам стал вождем, велел всем раз и навсегда забыть его настоящее имя. До Фраки доходили слухи о том, что Немирд несколько зим выживал в Лесу один, пока ни примкнул к известному своей независимостью и жестокостью клану Тикали. Никто не предполагал, что в конце концов Немирду удастся сделаться его вождем и пробыть в этом качестве долгих гиш-нош зим. Даже Зорк был вынужден сменить гнев на милость и признать, что брат – великий воин. А великому воину можно прощать многое. Тот, У Кого Нет Имени сокрушил не один Дом илюли и снискал в Лесу славу отважного и безжалостного вождя. Со временем Зорк стал невольно искать встречи с ним. Он не знал, что за этим последует – братание или поединок до смерти, – а когда пути двух их кланов в один прекрасный день пересеклись, оказалось, что место Того, У Кого Нет Имени достойно занимает юный Гел, сын погибшего. Вожди обменялись птицами-вестниками и снова расстались, пообещав друг другу помощь в нужную минуту. Встреча их осталась в тайне от многих соплеменников, не говоря уж о вождях других кланов. Вот почему Гел до сих пор не догадывался о вчерашнем выступлении Олди и Лопи против илюли, если только ни оказался вблизи битвы по собственному почину. Теперь ему предстояло узнать, что от его решимости и храбрости зависит судьба этой бесконечной войны.

Зорк сунул руку под воротник кожаной рубахи и извлек кисет на длинной тесемке, перехватывавшей шею. Подобные кисеты имели только вожди кланов и некоторые из старейшин. Поскольку только они умели пользоваться их содержимым: тоненькими, короткими веревочками из длинной шерсти лесных барсуков. Язык веревочек и узелков хранили старейшины клана на тот случай, если вождь-отец не успеет передать всех его тайн сыну. Зорка в свое время научил премудростям сочинения из них осмысленных посланий толстяк Крори.

Отделив самую длинную нить, Зорк завязал на том ее конце, где был узелок, другую, бурую, с тремя желтыми полосками. По этой метке поймавший ичуйчу сразу поймет, что птица прилетела из стана Фраки.

Зорк задумался. Гел мог оказаться слишком молод, чтобы знать все правила чтения длинных посланий. В таком случае ему понадобится помощь кого-нибудь из старейших. Которому вовсе не стоит открывать всю правду. Правильнее будет ограничиться односложным предложением о скорейшей встрече.

Зорк выбрал красную веревочку с одним узелком посередине. Поскольку выпущенные на волю птицы сразу же отправлялись в путь и не останавливались до тех пор, пока не находили своих хозяев, то есть доставляли послание очень быстро, один узелок означал один день после его получения, а красный цвет – встречу.

Самым сложным было указать точное место, где она должна произойти. У всех жителей Леса были определенные ориентиры, часто невидимые для постороннего глаза. Их сочетание и указывало посвященному необходимую точку.

Зорк долго размышлял, прежде чем закончил завязывать последние узелки. Получилось нечто вроде виноградной грозди, с которой сорвали все ягоды. Послание сводилось к тому, что вождь клана Фраки приглашает вождя Тикали встретиться завтра с глазу на глаз у Холма, что под Дубом. При этом кланы должны быть достаточно близко, чтобы при согласии обеих сторон незамедлительно соединиться и выступить одним войском.