Выстроенный на холме донжон и распложенную отдельно основную площадь крепости защищал, как и предполагал Уил, единый ров, образовывавший форму восьмерки. С внутренней стороны по всей длине тянулась стена, больше похожая с такой высоты на забор из кольев. Верхний круг занимала башня, в которой он сейчас находился, нижний – жилища гарнизона и подсобные постройки, отличавшиеся от жилых хижин разве что размерами. Оба круга соединялись между собой одним-единственным деревянным помостом, по которому в этот момент стремительно бежало вниз неведомо откуда появившееся подкрепление. С внешней стороны рва укрепление отделялось от леса голым пространством. Только оставленные местами пни свидетельствовали о том, что когда-то и здесь росли деревья.
Глядя во все остальные стороны, сколько хватало зрения, Уил видел один лишь зеленый ковер выжидательно застывшего леса.
Неужели все эта часть Англии, которую местные жители называют Торлон, сплошь покрыта лесами? Уилу приходилось слышать о почти непроходимых чащах, которыми поросли земли севернее Лондона, однако он никогда не представлял, что значит выражение «бескрайний лес». Теперь он видел его воочию, и ему сделалось не по себе. Оставалось только выяснить, с какой стати эту местность прозвали «страной башен».
Присмотревшись повнимательнее, Уил разглядел почти возле самого горизонта нечто выступавшее над линией зеленых волн точно крохотная палочка. Очевидно, это был донжон соседней крепости. Да нет, пожалуй, не соседней. Судя по расстоянию, до нее не меньше дня пути. А то и больше. Странно, что люди могут жить среди леса на таком отдалении друг от друга. Если собрать всех участников продолжавшегося на главной площади и окружавших ее стенах сражения вместе, их едва ли хватит, чтобы наполнить жителями среднюю деревушку. Правда, Уил до сих пор не видел в крепости ни женщин, ни детей. В таком случае его первое предположение все-таки верно, и эта крепость не более чем охранное сооружение. Но тогда что же оно охраняет?
Уил впервые задумался о том, что ему самому сейчас угрожает реальная опасность. Снова вспомнилось полное ужасов войны детство. Если неведомым нападавшим удастся взять верх над защитниками крепости, отнесутся ли они к нему с таким же гостеприимством? Кто они? Саксы? Неизвестно каким образом оказавшиеся в этих местах шотландцы? Кстати, все-таки в каких местах? Может, это и есть Шотландия, и он, Уил, находится среди оккупантов, расставивших на чужой территории свои боевые посты, свои «башни»? Тогда ему точно несдобровать.
Взглянув на солнце, Уил попытался определить направление, откуда накануне пролегал его путь. Все то же зеленое море. Ему вспомнились набатные удары колокола, донесшиеся до него в первую ночь его плутаний. Подобный гул мог издавать разве что соборный колокол, однако, сколько Уил ни вглядывался, никаких шпилей, крестов или даже флагов он разглядеть так и не сумел. Как ни странно, не было видно даже следов Мертвого Болота, хотя Уил предполагал, что с такой высоты наверняка увидит серую проплешину сухостоя. Объясняться это могло только тем, что в ту сторону лес поднимался по склону, а выжженный лес остался за вершиной.
Из раздумий Уила вывел один из арбалетчиков. Выскочив из-за стены башни, он с громкими криками набросился на оторопевшего гостя. Решивший дорого продать свою разорванную жизнь, Уил приготовился оказать посильный отпор и был немало озадачен, когда воин с разбегу заключил его в объятья и принялся распевать незнакомый мотивчик. Они закружились по галереи в неуклюжем танце, сопровождаемом поскрипыванием балок.
– Сигора! Сигора! – восторженно повторял воин, тяжело дыша и обдавая Уила сильным запахом лука.
Призвав на помощь уже не раз за последнее время служившую добрую службу интуицию, Уил сообразил, что сигора есть ни что иное как безжалостно исковерканное слово «победа». Правильность догадки подтвердили остальные воины, тоже отплясывавшие на своем пятачке и указывавшие луками и стрелами в сторону нижней площадки, где в воротах и на стенах значительно прибавилось блестящих шлемов. Штурм был остановлен. Раненых врагов безжалостно добивали. Кое-где возле убитых вспыхивали яркие огоньки пламени. Однажды вспыхнув, они почему-то больше не разгорались. На таком расстоянии Уил не сразу определил, что это никакое не пламя, а просто цвет волос нападавших. Большинство были рыжими. Ирландцы – первое, что пришло ему в голову. В Уинчестере их обитало не так уж много, однако почти любого можно было узнать не только по говору, но и по медным волосам. У его Мэри, ирландки по матери, из трех братьев рыжими были двое. Значит, все-таки не Шотландия…
– Сигора! Сигора! – соглашался он, постепенно отступая с галереи внутрь башни.
Лестницу уже никто не сторожил, и Уил, недолго думая, поспешил вниз. Он еще не знал наверняка, что предпримет в следующую минуту. С одной стороны, слишком велик был соблазн воспользоваться всеобщей суматохой и потихоньку улизнуть из крепости, где он все-таки продолжал ощущать себя пленником, пусть и не связанным по рукам по ногам. Но зато здесь было вдоволь еды и довольно благодушно настроенных воинов, а окружающий лес пугал безбрежностью и шансами столкнуться лицом к лицу с шайкой таких же головорезов, что отважились на штурм даже хорошо охраняемого укрепления.
Когда Уил снова оказался в завешенной коврами зале, он уже твердо решил не совершать безрассудных поступков и действовать по ситуации. На груду тряпья, под которым прятался меч и, возможно, остальные из принесенных им трофеев, он не взглянул. Не будучи человеком военным, он мало интересовался вопросами оружия и амуниции. Во время переездов по делам торговли его обычно сопровождало несколько пеших солдат, бравших на себя охрану обоза. Иногда к ним примыкали закованные в железные латы рыцари, но даже их истории у костра о лютых побоищах и славных турнирах при дворе того или иного знатного лорда клонили Уила в сон. Когда он раздевал скелета и забирал все, что мог унести, ему в голову приходили мысли не столько о том, что меч острый, а шлем – прочный, сколько о той цене, которую удастся при случае заломить за инкрустированную драгоценными камнями рукоять и тонкую филигрань. Теперь такого случая уже явно не представится, однако Уил осознавал, что во многом снискал расположение гарнизона крепости именно за счет своих случайных находок.
Если они им так дороги, думал он, ступая на доски спускавшегося к внутренним воротам помоста, быть может, они не откажутся помочь мне добраться до Уинчестера. Или, на худой конец, выкарабкаться из этой утопающей в лесах и жарком солнце Ирландии, которая, по его скудным представлениям о географии и рассказам более сведущих в этих вопросах торговцев, была островом.
С этими мыслями он прошел через сторожку и вышел, не встречаемый никем, в главный двор крепости. Хижины здесь были расположены таким образом, чтобы являть собой дополнительное оборонительное укрепление. Находившийся в любом месте между ними человек видел лишь часть стены и чувствовал себя запертым в искусственном лабиринте. На время Уилу показалось, что он здесь один. Если бы не по-прежнему громкие крики и лязг металла, он бы решил, что защитники крепости с его приближением разбежались. Утром, когда он только проснулся и вышел на улицу, ничего подобного он не заметил. Вероятно, было немаловажно, откуда и в какую сторону ты направляешься.
Обойдя несколько хижин, в одной из которой призывно ржали лошади, Уил оказался на открытом пространстве. Защитники крепости были здесь, в большом количестве, занятые тем, что с остервенением добивали поверженных врагов.
Подняв взгляд на стены, Уил увидел, как несколько воинов в длинных кольчугах ногами сбрасывают с галереи неуклюжие рыжеволосые трупы.
Только сейчас Уил понял, почему издалека ему показалось, будто у нападавших, когда они падали замертво, вспыхивали волосы. Их рыжие головы закрывали глубокие кожаные шапки с причудливыми отверстиями для ушей. Перед тем, как добить противника, воины срывали с них шапки, словно удостоверяясь по цвету волос в том, что перед ними, действительно, враг. Со стороны это выглядело более чем странно. Тем более что вблизи в глаза бросалось еще одно различие: если защитники крепости в большинстве своем были чисто выбриты, как подобало настоящим англичанам, их противники носили короткие, почти квадратные бороды. Причем все поголовно. Хотя нет, за незначительным исключением. И это исключение составляли рыжеволосые женщины. Женщины-воины? Уилу приходилось слышать истории о народах, в которых оружием наравне с мужчинами владеют женщины, однако он всегда предполагал, что речь идет о тех случаях, когда им приходится обороняться. Что ж, Уилу самому не раз приходилось видеть, как англичанки хватаются за вилы и бросаются на защиту своих жилищ и детей. Но сейчас его взгляд то и дело падал на пронзенных стрелами или разрубленных женщин, которые отважились сопровождать своих мужчин в боевом походе и отчаянно гибли, штурмуя неприступные бастионы.
