Позади громко хлопнула дверь и странник, обернувшись, узрел Белояра. Хозяин напряженно смотрел на него, зачем-то продолжая сжимать в руках чадящий и плюющийся искрами факел, хотя света от лучин вполне хватало. Большой такой факел.
Путник недоуменно посмотрел на него и спокойно перешагнул черту. Белояр, издав глубокий вздох, в котором явственно чувствовалось облегчение, ткнул зло зашипевший факел в кадку с водой и вошел следом.
- Слава богам, а я уж думал - не совсем понятно сказал он.
- Неужели ты принял меня за посланца нечистого? - изумился странник.
Он покачал головой, не находя слов.
- Да завелся у нас тут Змей Огненный.
Может видал, он часто по небу летает. Он то и стянул сюда нечисть с все округи - мрачно пояснил Белояр.
- А главное, гад крылатый, гнездо себе свил, прям возле пути торгового. Всю торговлю на корню извел. Купцы чрез него такие убытки понесли, что уж второй год и носа не кажут. Да и простой люд...Редко кто появиться. А ты, странник, чего уж таить, сильно на нечисть смахиваешь. Явился под ночь.
Сразу после полета Змиева. Да песики мои тебя не тронули.
- Просто я люблю собак. А они это чуют и не видят во мне врага. Поэтому и не трогают - улыбнулся путник.
Белояр неопределенно хмыкнул.
- Любовь любовью, но дело свое собачки знают крепко. И никого, окромя меня не признают. Пока ты не появился. Ну да ладно, дело прошлое.
Он хлопнул рукой по столу, выскобленному до белизны, подводя итог.
- Садись, странник, вечерять будем, чем боги послали. А там уж и поговорим.
Белояр поднялся и шагнул к печи, видимо, желая удостовериться, что же именно послали боги.
Оказалось, объемистый чугунок с пшенной кашей.
Хозяин разложил ароматную, на молоке, пшенку поровну по двум мискам, выложил на стол резные деревянные ложки, пару луковиц, полкраюхи хлеба и небольшой жбан с квасом. И сев напротив, стал молча со вкусом есть.
Путник же перекрестился и, прошептав короткую молитву, тоже принялся за кашу. Белояр с интересом взглянул на него, но ничего не сказал.
Довольно долго в горнице царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием лучин и стуком ложек.
Наконец, Белояр сыто вздохнул и, отодвинув опустевшую миску, развалился на широкой скамье.
Путник, не торопясь, также закончил трапезу.
- Ну что ж, странник. Рассказывай - довольно пророкотал хозяин, поудобнее устраиваясь на шкурах, покрывающих скамью. Под голову он примостил свернутую дерюжину.
- Что рассказывать? - улыбнулся путник.
- Как тебя звать, кто ты есть такой, откуда да куда путь держишь. И вообще, что на Руси деется? А то живу тут, точно медведь в берлоге, словом не с кем перекинуться.
Путник, дыша улыбкой, ответил:
- Имя мое Георгий, добрый хозяин. И я христианский монах, а по Руси странствую уж пятый год.
- Монах христианский? - проговорил Белояр задумчиво, приподнимаясь на локтях. - Стал быть, верно, бают, будто князь Владимир в греческую веру оборотился?
- Басилевс Владимир не только сам принял Христа, но и восхотел окрестить всю Русь. А...
- Не бывать этому! - резко оборвал монаха Белояр. - Не дело это, покон старый в одночасье рушить, предавать веру отцов наших да чужому богу требы класть!
- Кончилось время старых богов, Белояр - мягко сказал Георгий. - Рано или поздно Русь должна была принять новую веру. Это случилась сейчас. Мир рушиться для тебя, но дети твои будут считать Христа своим богом.
- Веру, как портянки, не меняют! - зло бросил Белояр. - Вера наша древняя, отцами да дедами нам заповедана и другой нам не надобно!
- Пришла пора меняться. Руси нужна новая сила и эту силу ей может дать лишь христианство.
- Силу? -прищурился Белояр. - Какая сила может быть у Христа? Его оболгали, а он молчал. Народ, который он учил, распял его, а он так и не воззвал к Отцу Своему. Так какая же может быть сила, если он смиренно умер на кресте, а его убийцы торжествовали? Ведь даже если он воскрес, все равно не отмстил им. Толи дело наши боги. Перун бы там никому спуску не дал. В хвост и гриву бы всех пропесочил. Гнал бы легионеров до Рима пинками.
- Но и после всех мучений Христос их любил. Их всех, смеющихся над ним, издевающихся, проклинающих и предающих его. Всех .Он любил их всех, не взирая на грехи и достоинства. Убийц, мытарей, блудниц, праведников. Людей. И он умер за них. Кровью и жизнью своей он искупил все грехи людские пред небом и друг другом, спас людей. Любовь - вот Сила Христа. Истинная, вселенская, всеобъемлющая Любовь, во имя которой Спаситель принес великую и последнюю жертву - себя! - неожиданно горячо для себя самого ответил Георгий.
- Любовь, говоришь, монах? - Белояр оскалился. - Не для людей она, такая любовь. Мелки мы для нее, для вселенской то..И хуже всего те, кто идут с отголосками этой любви по миру, лезут, непрошеные, всем в душу. А поможет тебе эта любовь, ежели ты с тем же Змеем завтра столкнешься? "Отче наш" прочесть не успеешь, как он тебя схарчит. И не подавиться. Змей, он же скотина такая, ему, что монах, что купец, что богатырь, токмо на вкус и разница. Мигом все заповеди забудешь, лишь бы живым остаться. От страха зайца обгонишь. А, монаше?
- Нет - твердо ответил Георгий. - Не забуду. И не побегу.
- Ха! - грохнул Белояр. - С чего это ты такой храбрый? Может, ты витязь могучий али чародей великий? Или на Христа на своего надеешься, думаешь, оборонит слугу своего смиренного?
- Нет. Бог помогает тем, кто сам себе помогает. В любом создании, даже в Змее, дремлет искра Божия. Частица огня и любви. И добрым словом можно возжечь эту искру в пламя.
- Словом? Змея? - Белояр изумленно воззрился на Георгия. - Да ты в своем ли уме..
- В своем - монах пристально посмотрел на хозяина. - Я ведь говорю с тобой, Белый Яр.
Белояр поперхнулся зарождающимся смехом, улыбка медленно сползла с его лица, уступая место хищному оскалу.
- Вот оно что - зловеще протянул он, весь подобравшись. - И давно тебе, отче, все ведомо?
- Да с самого начала - ответил Георгий, с любопытством глядя на Белояра. Тот напоминал монаху изготовившуюся к броску кобру. - Неужто ты думаешь, что я бы тебя не узнал? Эти мороки для купцов да воев хороши. А я, как-никак, монах...
