_Рис. 3 

_{Спуск на направляющих, которые находятся под монолитом}

А можно поступить еще проще — расположить монолит не на направляющих этой дороги, а под ними. Кроме того, моаи у подножия вулкана не всегда расположены достаточно близко друг к другу, чтобы обеспечить необходимое для той или иной конкретной статуи расстояние между канатными направляющими. Напрашиваются две суживающие канатные стяжки: одна у нижних кнехтов, другая — над статуей на склоне (рис. 4). Вот так, постепенно, следуя элементарному здравому смыслу и практическим потребностям островитян, неизбежно приходим к тому же техническому решению, к которому столь же неизбежно должны были прийти и пришли древние строители. Стоит только перепустить управляющие канаты над верхней стяжкой, соединить петлями корпус статуи с заранее закрепленными на кнехтах направляющими (а их легко могут навесить 10–15 человек) и выбить из-под статуи последовательно несколько камней или некоторый объем щебня, т. е. удалить временную опору, как изваяние, ставшее маятником с подвесом в точке «О», сойдет со своего временного ложа и повиснет частично на управляющих канатах, а частично на направляющих. Дальнейший спуск никаких трудностей не составляет, надо только не забывать подтравливать направляющие канаты, с тем чтобы статуя не отдалялась далеко от скалы. Последнее правило подсказывает печальный опыт — канаты под далеко уведенной от матери-горы статуей почему-то всегда рвутся. Минимальное число занятых на спуске 40-тонной (равно как и любой другой) статуи не 500 человек, как раньше, а полтора десятка, причем только 4 человека осуществляют часа за два непосредственно спуск многотонной махины, все прочие заняты только подготовительными работами. Моаи можно легко зафиксировать хоть на месяц в любой удобной точке траектории — например, на высоте человеческого роста, с тем чтобы стесать оставшийся на спине каменный «киль». Теперь уже ничто не мешает спустить изваяние на гладкой спине вниз по склону до места установки в яму либо посреди склона, либо у его подножия на уровне равнины.

Но как же так, как могли древние использовать свои изваяния как технические приспособления, допускало ли это их мировоззрение? А если допускало, то почему они не изготавливали просто столбы или сваи, их и вытесать проще и вкопать можно надежнее?

_Рис. 4

_{Основной способ спуска: направляющие находятся под монолитом}

_{1 — управляющие канаты, 2 — направляющие канаты, 3 — веревочные стяжки, 4 — подвеска, 5 — временная удаляемая опора.}

_{I — закрепление управляющих канатов на монолите, II — закрепление направляющих на «кнехтах», III — удаление временной опоры и закрепление подвески на монолите, IV — спуск монолита (направляющие подтравливаются на нижних «кнехтах»)}

Идеологические представления древнейших обществ во многом сильно отличались от того, что мы считаем естественным и единственно возможным. Первобытный человек не отделял себя непреодолимой стеной от мира сверхъестественных сил, с которыми он имел дело в повседневной жизни, причем контакт этот рассматривался не столько с этической, сколько с прагматической точки зрения. Сверхъестественную силу следовало задобрить (взяткой в виде жертвоприношения), припугнуть (знанием сильнодействующих магических средств), улестить или как-нибудь обвести вокруг пальца. Идея самоуничижения человека перед могуществом высших сил появилась много позже — у христиан, например. А о чрезмерном почтении к живым и тем более неживым воплощениям богов и говорить не приходится. Достаточно вспомнить о нильском крокодиле, которого обожествляли в одних номах и нещадно истребляли в других, об оскверненных мумиях фараонов, сохранность которых обеспечивалась отнюдь не одними только словесными запретами, или о статуях местных богов, над которыми жители соседних же деревень чинили всевозможные безобразия. Впрочем, за примером далеко и ходить не надо — на самом о. Пасхи есть моаи и их обломки, без излишней щепетильности использованные в качестве камня в кладках аху. Со всем, что было доступно его разумению, древний человек справлялся сам, а с тем, что было выше его понимания, он встречался как с диким зверем — один на один, он не мог предсказать его поведение, он страшился, но всегда действовал так, как ему было нужно. Принцип действия кнехта островитяне знали, но не понимали, вряд ли им была известна формула Эйлера, и, если бы сказать им о том, что гораздо проще было сделать обыкновенные сваи, они бы, наверное, очень удивились. Во-первых, вытесать сваю вручную не намного легче и, главное, непривычнее, чем моаи, а во-вторых, при чем здесь какие-то бездушные и ни на что не пригодные сваи? Люди и их каменные соратники-моаи — вот кто свершил невероятное и спустил на могучих плечах своих многотонные изваяния к подножию вулкана. И это, надо признать, очень успешно у них получилось. Обремененные знаниями потомки из века электричества и кибернетики до сих пор ничего понять не могут.

Стоящие у подножия Рано-Рараку 28 моаи наклонены потому, что они воспринимали нагрузки больше допускаемых прочностью грунта. Наклонены моаи-кнехты и внутри кратера, причем и те и другие накренились спинами друг к другу, т. е. как раз в направлении нагрузок от связывающих кнехты канатов. И редчайшие моаи, наклоненные лицом вниз, — это как раз те исключения, которые подтверждают правило: их перегрузили с других направлений, им явно не повезло при распределении чрезмерных нагрузок на несколько кнехтов. Нельзя не отметить и тот факт, что количество стоящих моаи как внутри кратера, так и у подножия вулкана одинаково: 28.

Считают, что стоящие моаи были засыпаны оползнями. Но были ли они? Почему подвижка и подъем уровня грунта произошли именно в период с 1680 по 1722 г., а потом все вдруг раз и навсегда стабилизировалось, хотя и по сегодняшний день у подножия вулкана возвышаются холмы из щебня и отработанных рубил? Почему стоявшие в открытых ямах моаи не повалили во время междоусобиц? Почему, наконец, лежащие статуи, брошенные и на склоне, и у самого основания делювиальной осыпи, не засыпаны теми же оползнями?

Но если вспомнить про «свайный эффект», то все разом становится на свое место. Дело в том, что остров постоянно испытывает микроколебания почвы и любой массивный объект, который стоит в открытой яме, постепенно «тонет». Например, один из раскопанных норвежской экспедицией (1955–1956 гг.) моаи к началу 70-х годов погрузился в грунт дюймов на тридцать. Местные жители хорошо об этом знают и всегда стараются засыпать раскопанные статуи так, чтобы их погруженная часть хорошо сцеплялась с окружающим грунтом.

Перегруженные или наиболее часто и давно используемые статуи расшатывались, т. е. с точки зрения физики оказывались как бы в незакопанной яме. Эту «болезнь» устранять долго и трудно, а еще труднее вовремя заметить — не удивительно, что многие моаи «затонули», иногда почти полностью.

Стоящие по сей день у Рано-Рараку изваяния — это не только древние скульптурные изображения, не только известные всему свету стражи вулкана, по праву ставшие выразительным образом древней загадки, это еще и великолепные технические устройства, до сих пор готовые к действию. При желании их можно установить на аху, но они (а тем более моаи в кратере) явно для этого не предназначались. К побережью направлялись другие, те, которых спускали к равнине, но бросили на склоне.