Всё начинается в детстве. Душа ребёнка словно поле. Каждый день на это поле падают зёрна. Зёрна разные: веры в себя, любви к этому сложному миру и окружающим, понимания и сочувствия, радости и веселья, красоты и чуткости. Но есть и другие зёрна попадающие на это поле: страха и отчаяния, боли и стыда, гнева и ярости, зависти и алчности, равнодушия.

В индейской притче говорится, что станешь таким, какого волка в себе кормишь, чёрного или белого. Я хотела бы перефразировать и сказать – какие зёрна в себе ты польёшь, те и взрастут.

В своих маленьких рассказах я не смогу объять всё, что попало на моё поле за всю мою жизнь. Мы всегда пожинаем, то что сеем и не всегда получаем тот урожай, который ожидаем. Жизнь настолько многогранна и многоцветна. Бывает, что наше поле затянуто чёрными тучами и идёт кислотный дождь. А бывает, что над цветущими лугами сияет радуга.

Однажды я стала свидетелем сцены, где отец семейства за большим обеденным столом внушал своим внукам, что в этой жизни нужно быть волком, то есть быть быстрым, ловким, хладнокровным и жестоким. Он так и сказал рвать и не уступать свою добычу никому. Сейчас мне страшно подумать о том, какими могли стать его внуки.

Да, может некоторые скажут и чего же я добилась в жизни. Я простой школьный учитель, мама и бабушка. А мне и этого вполне достаточно. Быть довольным своей жизнью и своей судьбой – это тоже счастье.

Я благодарна своим родным, за посеянные когда-то зёрна: веры в мечту, благодарности за всё, смирения и принятия. Я помню и люблю вас.

Посвящается моему отцу,

Абдыракматову Кусую Абдыракматовичу.

Небо и земля слились один бесконечный ледяной и колючий туман. Мириады снежинок кружились в каком-то своём непонятном танце, а ветер играл для них заунывный и торжественный марш.

Холод давно пробрался сквозь видавшие виды, старое, тонкое пальтишко. С трудом разлепляя застывшие ресницы, Кусуй не видел ничего кроме белесого тумана. Ему показалось что даже мысли потихоньку начали замерзать. Внезапно в голове стали появляться картинки, одна страшней другой: заплаканные лица матери и жены, хмурый отец, братишки, сестрёнки и поминальная юрта.

Холод сковывал движения, ветер не давал идти. В какой-то миг порывы усилились, и не выдержав напора он упал на колени, затем лицом в снег.

Ему очень хотелось заснуть, по телу разливалась приятная прохлада, но кто-то настойчиво звал его, просил проснуться. Это был такой знакомый голос его тайэне1: "Жеребёнок мой, Купу, вставай, не спи! Тебе надо идти! Тебя ждёт твоя дорога! Ты должен её пройти!" Тут он почувствовал, как кто-то стал его тормошить, растирать снегом лицо.

"Вставай сынок! Нельзя здесь долго находиться. Что же ты забрёл сюда? Этот мазар2 уже давно пристанище духов, а дальше пойдёшь, сорвёшься со скалы." Кусуй с трудом открыл глаза, и снова испуганно их закрыл. Словно возникшая из снежного тумана, перед ним стояла маленькая, сухонькая старушка. Ветер безжалостно раскидывал белоснежные пряди её волос, старый выцветший чапан3 сползал с плеч.

Это была Кюмюш-эне. Кусуй часто видел, как она бесцельно бродила по аилу4, словно искала кого-то. Люди говорили, что когда-то это была весёлая, красивая и сильная женщина. У неё было всё: большой дом, любимый муж и три красавца сына. "Вот женю их и буду как ханша, сидеть на почётном месте за столом." – шутила она. Один за другим ушли они на фронт, не успев жениться и завести детей. А потом в один день пришли ей четыре похоронки. Она не могла ни плакать, ни кричать, она просто легла на землю и начала царапать её ногтями. Потом встала, поправила одежду, села лицом к стене и запела свой поминальный кошок5. Пела она о том, что не увидеть ей больше своего мужа-сокола и своих сыновей-соколят, что не обнять ей их и не вдохнуть родной запах. После кошока, упала она на землю и не увидел её никто больше прежней. Безучастная ко всему, ходила она по аилу, словно разыскивая кого-то. Аильчане кормили, ухаживали и переодевали её, но она всегда уходила в свой опустевший и обветшавший дом. По утрам, с восходом солнца, начинала она свой кошок. Все привыкли к этому, и эта утренняя песнь стала как-бы традицией и обычаем.

Да, это была она. Она тянула Кусуя за руку. Шатаясь он шёл за ней. "Быстрее сынок. Не падай."

С тех пор как она спасла его от неминуемой смерти, стали они друзьями.

Кусуй приехал в этот горный аил на Алае по распределению после учёбы в университете. Так как он был студентом, подающим большие надежды, писал стихи, сатирические статьи, то ему предложили остаться в аспирантуре. Он очень хотел остаться, но с другой стороны ему надо было поскорее начать работать и помочь матери с отцом. Отца, как репрессированного, никуда на работу не брали, а мать сидела дома с младшими. Сейчас Кусуй был единственной их опорой. А ещё молодая жена-студентка. Он решил, что вернется позже и по собственному желанию уехал в далёкий горный аил. Этому была веская причина, за работу здесь платили больше.

В этой маленькой сельской школе, читая детям стихи Пушкина, басни Крылова, он забывал обо всех тяготах жизни. Смешные малыши, сидящие за партами в чапанах, шмыгающие носами от холода, напоминали ему родных братишек и сестрёнок. И дети, забыв на время о холоде, слушали сказки о Царевне-Лебеди, дядьке-Черноморе, говорящей белочке, о смешной мартышке в очках и глупой вороне.

Работать в школе ему нравилось, но он чувствовал, что может сделать гораздо больше.

Кюмюш-эне часто приходила к нему. Молча заходила, убирала тетрадки и книги. Сосед Кусуя по квартире, Болот, сначала пугался её прихода, но потом привык.

Она ласково смотрела на них и приговаривала: "Сыночки мои ненаглядные, когда же вы своих невест ко мне приведёте?" Молодые люди понимали, что она принимает их за своих сыновей и весело ей отвечали: "Скоро эне, скоро."

Присмотревшись к её "бесцельному" хождению по аилу, Кусуй вдруг понял. Она не просто бродит: где-то поднимет и успокоит упавшего ребёнка, где-то загонит обратно заблудившегося ягнёнка, где-то соберёт разбросанный кизяк. Очень часто она оставляла вязанки хвороста у домов. Аильчане не удивлялись и говорили, это наша Кюмюш-эне. Все относились к ней с почтением и уважением.

После холодной и снежной зимы, наконец-то пришла весна. Её неуловимое дыхание уже повеяло теплом. Всё в природе затрепетало, вдохнуло в себя этот неуловимый, благовонный запах. Запели птички, весело играли ребятишки, на солнце, греясь, сидели старики.

Кусуй всё чаще и чаще по вечерам стал задумчивее. Сердце его стремилось к родным берегам Иссык-Куля. Там ждали его жена, мать, родные. А ещё часто снилась ему тайэне. Она гладила его по щеке. "Мой жеребёночек, вот ты и вырос. Такой красивый, умный. Я так за тебя рада. Не останавливайся! Иди дальше."

Проснувшись, он вспоминал её. Хотя прошло много лет со дня её смерти, он старался не забыть, сохранить в памяти все такие знакомые и родные черты. Сама неграмотная, она всегда хотела, чтобы внуки учились. Из всех своих внуков она выделяла Кусуя. Он не умел беззаботно играть со сверстниками. Задумчивый и тихий, он наблюдал за растениями, птицами, смотрел в небо или в водную гладь речки. Он всё время задавал вопросы: почему птицы летают, почему солнце уходит за горы, как можно сосчитать звёзды? Все от него отмахивались или спешили быстро от него сбежать. На все его вопросы, не торопясь, отвечала его тайэне: "Солнце уходит домой отдыхать, а если птички не будут летать их кошки съедят, а звёзды считать не нужно, ведь каждую ночь гаснет одна звезда и загорается другая. Люди тоже уходят и на их место приходят другие. Я тоже когда-нибудь уйду." На этих словах мальчик закрывал ладошкой рот бабушке: "Нет, ты не уйдёшь, ты всегда будешь со мной."