Напротив, четыре страницы, присланные Гуротасом, были шедеврами краткости и ясности, работой великого и опытного солдата. Они были написаны в Codis Brevus, разработанном Серреной и усовершенствованном мною.

На этих четырех страницах, которые Техути дала Гуротасу, он смог изложить мне свой боевой порядок против Аттерика. Это будет происходить в два этапа: на море и на суше. По обычаю Адмирал Хуэй должен был командовать флотом, а сам Гуротас - колесницами и пехотинцами.

В начале кампании колесницы первоначально базировались в порту Саззату. Он располагался в тридцати пяти лигах к востоку от того места, где Нил впадает в Великое Срединное море. Это было идеальное место для начала сухопутного вторжения в Египет. Гуротас уже переправил 260 боевых колесниц и их экипажи в Саззату и оставил их там, чтобы захватить город и окрестности. Флот вернулся в Лакедемон, чтобы принять на борт еще одну партию людей и колесниц. Общее число колесниц, собранных в Саззату, должно было составить порядка девятисот. Это сделало бы его самым крупным и грозным кавалерийским подразделением в истории.

Как только кавалерия закрепится на африканском материке, флот сможет начать наступление вверх по реке Нил. Сначала Хуэй должен был ехать в город Мемфис. Там они с Гуротасом соединятся. Как только они укрепят свои позиции в этом городе, они смогут начать долгий поход на Луксор.

Гуротас закончил единственным словом приветствия и прощания между братьями по оружию. Это был загадочный символ "мечи". Смысл был понят между нами так - Ваш товарищ по оружию до конца.

- Четыре страницы против тридцати двух.- Серрена склонила голову набок. ‘Ты все еще думаешь, что я предубеждена?’

‘Я никогда не употреблял этого слова. Я с достоинством отверг ее протест и повернулся к Рамзесу. - Гуротас изъясняется очень лаконично.’

- Он говорит очень просто, - запротестовал Рамсес, и я повернулся к Серрене, довольный тем, что запутал и скрыл предмет разговора.

‘А ты как думаешь?- Она улыбнулась и развела руками в знак поражения.

‘Когда он поймет, что противостоит тебе и моему отцу, я думаю, что ноги Аттерика будут скользить в какой-нибудь дурно пахнущей субстанции, которую он отложит под собой, направляясь на юг, в джунгли самой темной Африки, где он сможет спрятаться среди своих сверстников, обезьян.’

- Я восхищен тем, как живописно вы выражаетесь, моя дорогая Принцесса!- Я обнял ее за плечи и сжал, чтобы выразить свое одобрение, а также потому, что нахожу ее чрезвычайно покладистой.

- Ты всегда так добр, милый Таита, - промурлыкала она.

Рамзес улыбнулся, наблюдая за нами. - Ты счастливица, Серрена. У тебя есть два прекрасных человека, которые любят тебя.’

‘Я знаю о Таите, но скажите мне, пожалуйста, кто второй, о ком вы говорите?’

Венег и другие мои шпионы в Луксоре доложили, что в городе нет никаких признаков внезапного военного переворота, но я предупредил их, что он надвигается, и это будет знаком того, что Аттерик узнал, что Гуротас и его шестнадцать союзников начали экспедиционное наступление на его диктатуру здесь, в Египте.

Я ожидал, что Аттерик ответит тем, что поспешно соберет все свои силы и поспешит на север, к Мемфису и побережью, чтобы поддержать и укрепить там свои полки, оказать сопротивление и попытаться отразить вторжение короля Гуротаса.

Рамзесу не терпелось начать наше наступление немедленно, еще до того, как Аттерик двинется из Луксора вниз по реке в Мемфис и дельту. Он утверждал, что мы тайно собрали элитное войско из почти четырехсот хорошо обученных людей в Саду радости - людей, которые причудливо страдали по приказу Аттерика и его животных и жаждали отомстить.

‘Как ты думаешь, какой урон наш маленький отряд из четырехсот человек может нанести армии Аттерика, насчитывающей более четырех тысяч человек?- Спросил я его.

‘Если мы нападем после полуночи, то сможем поджечь большую часть кораблей, пришвартованных Аттериком в гавани, а также сжечь склады вдоль реки, где он хранит большое количество оружия и других припасов,-заявил он.

‘В то же время мы должны были бы раскрыть свое существование. В данный момент Аттерик верит, что Серрена находится в одиночном заключении за Воротами мучений и горя, и что все заключенные, которых он посылает в одно и то же место, были преданно казнены Дугом, и что мы с тобой находимся где-то на Дальнем северном краю света. Неужели мы хотим разочаровать его прямо сейчас?- Спросил я, и он смутился.

‘Я думал ... - начал он, но я перебил его.

‘Ты недостаточно глубоко задумался. Что нам нужно сделать, так это связаться с Гуротасом, либо с помощью голубя, либо с помощью специального курьера, чтобы мы могли скоординировать нашу стратегию. Но в то же время мы должны сдерживать свои благородные инстинкты до тех пор, пока не сможем нанести величайшее опустошение и отчаяние Аттерику Абсолютному Уколу .

Серрена, жадно прислушивавшаяся к нашему разговору, радостно захлопала в ладоши. - О Таита, какое прекрасное имя для него. Почему ты не сказал мне об этом раньше?’

‘Это была шутка твоего отца, а не моя, и я никогда не ворую чужие шутки, - объяснил я с серьезным выражением лица, прежде чем снова повернуться к Рамзесу. - По выражению твоего лица я вижу, что ты согласен со мной, Рамзес.’

Поэтому мы точили мечи и с нетерпением ждали, когда дни превратятся в недели. Затем в темноте Луны бесстрашный Пенту отплыл на маленьком шлюпе "Обещание Артемиды" обратно к своему скрытому причалу на реке ниже Сада радости. Я чувствовал, что она оправдала имя, которое мы ей дали, благополучно завершив столь опасное двойное путешествие в столь короткий срок. Ее трюм был набит подарками от царицы Техути ее дочери Серрене. Среди них были дюжина флаконов ее любимых духов, множество платьев различных великолепных оттенков, сшитых и вышитых ее любимыми портными, пара сандалий в тон каждому платью, большой выбор серебряных и золотых украшений, усыпанных блестящими камнями, и многочисленные свитки папируса, покрытые великолепными иероглифами.

В одном из таких серьезных посланий Техути подробно объяснила, как ее, Техути, все это время беспокоил один конкретный аспект заключения ее дочери. ‘Нет таких страданий, даже родов, которые женщина вынуждена терпеть так же мучительно, как лишение подходящей одежды", - так она выразилась.

В качестве палубного груза "Обещание Артемиды" перевозило почти пятьдесят клеток с голубями, которые были выведены в цитадели Лакедемона и поэтому были обусловлены своей природой, чтобы вернуться туда при первой же возможности подняться в небо. Очевидно, Гуротас и Техути были полны решимости поддерживать с нами контакт.

Перед восходом солнца я написал три сообщения в Codis Brevus, адресованные Гуротасу. Я запечатал их в шелковые мешочки для переноски, прикрепленные к грудкам голубей. Казалось, им так же не терпелось вернуться туда, где они вылупились, как и мне увидеть их в пути. Но я заставил их еще немного подождать, пока не написал отдельную записку, в которой подтвердил, что "Обещание Артемиды" благополучно вернулось на свои причалы и что все сообщения от Гуротаса и Техути, которые она доставила, были хорошо приняты и согласованы. Когда первые лучи утреннего солнца рассеяли ночные тени, я поцеловал головы каждой из трех птиц и подбросил их в воздух. Они поднялись в небо на нетерпеливых крыльях и сделали два или три круга вокруг крепости, прежде чем улететь на север.