«Хорошо отправиться в настоящее морское путешествие за казённый счёт… – размечтался учёный. – Заодно продолжу исследования над моими любимыми бактериями, напишу не одну научную работу. Возможно, опубликую работу в каком-нибудь заграничном журнале. Это же какие перспективы в карьере! Да зачем этим товарищам мои исследования? – задался вдруг вопросом профессор. Он в некотором недоумении долго стоял на лоджии, пытаясь найти ответ. И тут его осенило: «А что если… Если бактерии запустить в стратегические запасы нефти противника… Что тогда? Потенциальный противник окажется поставлен на грань энергетической катастрофы, вражеская страна волей-неволей попадёт в зависимость от поставщиков нефти. М-да, удивительно, как всё бывает запутано в грешном мире».

…Капитан и учёный ещё продолжали неспешный разговор, когда к собеседникам подошёл третий. Это был сорокасемилетний высокопоставленный сотрудник Службы внешней разведки Ким Лагода, слегка смуглый, с короткой стрижкой и небольшими усами.

На этом служаке до мозга костей лежала ответственность за принятие всех решений в важной операции. Для него ничего не существовало, кроме определённого начальством задания, и он чувствовал себя полноправным хозяином на судне, занимая лучшую каюту. Данное обстоятельство слегка задевало Северина, который чувствовал себя таксистом, развозящим пассажиров за деньги. Однако капитан не подавал виду, лишь держался подчёркнуто независимо со «спецслужбистом», как он называл Лагоду в общении с Остроумовым.

Впрочем, Лагода обращался также свысока с остальными – только по служебным обязанностям. Он постоянно вёл переговоры с материком и сохранял вид, будто ему известно нечто, о чём прочие даже не догадываются. Распоряжения им отдавались через двух офицеров; они также непосредственно занимались сохранностью сложной аппаратуры, которая была опечатана в недрах судна.

– Как настроение? – нарочито весело спросил Лагода. И даже не услышав ответа, сразу добавил: – Ровно в двадцать часов тридцать минут приглашаю всех на срочное совещание в кают-компанию.

Капитан и учёный удивлённо посмотрели на спецслужбиста.

– Да-да, – подтвердил тот. – Планы меняются.

– Быть может, – предложил Северин, – пока попьём кофе?

– С удовольствием! – согласился Остроумов.

Лагода отказался, сославшись на подготовку к завтрашнему дню. А Северин с Остроумовым отправились в кают-компанию.

***

– Попьёшь сей бодрящий напиток, и сразу жизнь прекрасна вопреки всему! – откинулся на спинку диванчика довольный профессор. Он обожал кофе, и дома всегда пил его с корицей и миндалём.

– Вот вы говорите жизнь… – затеял вновь беседу Северин. – А что скажите насчёт Земли? Сейчас только и говорят, будто она живая.

– Ну, во-первых, надо определиться с дефинициями, – оживился Остроумов. – Что подразумевать под словом «жизнь»? Существует более сотни определений этого до конца не понятного явления. Мы чаще всего связываем жизнь с белковой формой материи. Однако некоторые коллеги не исключают совершенно иных её форм, для нас пока просто немыслимых! Например, теоретически может существовать кремниевая форма, когда подобия растений в состоянии цвести при космическом морозе или, наоборот, некие живые существа будут спокойно плавать в раскаленной магме!.. Кроме биохимии, существует ещё проблема: в каком образе может быть жизнь? Вспомним «Солярис» Лема – живая и даже мыслящая материя в виде океана, что пока представляется лишь игрой разума. И не забудем, что основным свойством жизни считается способность к росту и размножению. Однако на то способны те же кристаллы! Даже на нашей планете слишком размыта граница между отдельной живой, так сказать, «единицей» и сообществом ей подобных. Глядя на синхронно двигающихся муравьёв, рыб или птиц, начинаешь сомневаться, они являются индивидуальностями или образуют единый организм, которым управляет некая сила? Это похоже на то, как клетка любого организма занимается своим делом, даже не подозревая о действиях совокупности себе подобных в пространстве. Поэтому что может видеть каждый человек-клетка, кроме действий себе подобных рядом, и – главное! – понять о действиях организма в целом, ведомым, возможно, неосознаваемым нами супер-разумом?

Я как-то обратил внимание на довольно заурядный факт, – продолжил профессор (было видно, что эта тема его сильно вдохновляет). – Немецкие учёные-биологи отправились на другой край света – в Новую Зеландию, чтобы изучать речных дельфинов. Почему их туда потянуло? Разумеется, учёные иронизируют, что они просто удовлетворяют личное любопытство за государственный счёт! Да так ли это на деле? Коли исходить из идеи, что каждый человек исполняет некую функцию в огромном сообществе-организме, называемом человечество, то назревают вопросы: почему его тянет в ту или иную сторону, почему он занимается тем или иным видом деятельности, насколько он реально осознаёт, что̀ же ему хочется делать? Чтобы оправдать смысл своего существования, он говорит: «Я так хочу». Ха!.. Все части любого организма подчинены определённой цели и взаимосвязаны. И не зря ли слова̀ «организм» и «организовывать» одного корня? То есть всё должно складываться в организме как бы гармонично.

– Не пойму, какая связь между понятием «жизнь» и тем, о чём вы говорите?

– Если признать, что жизнь – неотделимая и вечная форма материи, то получается следующая картина, – учёный решил, что настал момент, когда можно высказать собственную гипотезу. – Проведу аналогию с человеком, хотя она условна. Наши кости и череп являются «живыми»? Речь не о костной ткани, когда любой физиолог заявит, что она содержит коллаген и остеоциты, а о, собственно, кости, состоящей из солей кальция, – это почти девяносто пять процентов от её общей массы. Кость по твёрдости сравнима с железобетоном, зато её упругость больше, чем у дуба, потому скелеты даже мягкотелых животных сохраняются в почве миллионы лет! И коли мы проводим параллель между Землёй и живым организмом, то литосферу вполне можно назвать «костями», биосферу – органической тканью, которая нарастает на них. Да, появляясь на свет, жизнь нежна и беспомощна. Но, по мере становления, она набирает силу и крепость, пока, в конце концов, не начинает уже определять развитие прочей, неживой, материи. То есть планета представляет симбиоз из протоплазмы и некой абсолютно неживой материи, как та же улитка или мидия. Однако недооценивать воздействие даже скромной массы протоплазмы на всю Землю, думаю, ошибочно.

– Хорошо, пусть Земля в целом – огромный живой организм, – со скепсисом парировал капитан. – Но как может воздействовать на планету ничем не объединенная и столь разнообразная биомасса – от микроорганизмов до китов и баобабов?

– А задайтесь опять изначальным вопросом: что есть живое? Мы всегда говорим о материальной стороне вопроса, забывая о столь эфемерной субстанции как «душа». Что это такое, никто не определит. Однако, когда говорят, что «душа отлетела», сразу понятно: тело уже не вернётся к жизни, БЕЗЖИЗНЕННО. И тут напомню теорию Вернадского о Ноосфере – разумной оболочки вокруг планеты. Некоторые учёных склоняются к мысли, что она не только действительно существует, но и управляет многими процессами на планете. В качестве такой сверх-души я представляю именно её. Между Ноосферой и протоплазмой существует, безусловно, теснейшая взаимосвязь, которую трудно разорвать. Именно Ноосфера – этот супер-разум – и задаёт нужный для выживания биоматериала вектор. Хотя нам со стороны представляется, что это просто не связанные между собой явления, где одни живые существа пожирают других, войны происходят под влиянием экономических причин, а цунами возникают всего лишь под влиянием неких геологических или климатических явлений. Мы не в состоянии узрить всеохватывающей картины!

– Вас послушать, к нашей планете вообще нельзя прикасаться! Так как же объяснить, все эти чадящие мегаполисы, которые изрыгают миллионы тонн отходов, атомные испытания, которые сотрясают недра нервной дрожью, глубокие тоннели и гигантские карьеры, которые покрывают лицо планеты глубокими морщинами?! – раззадоренный спором капитан вдруг даже заговорил поэтическими образами. – Это ли не доказательство, что Земля бесчувственна, а, значит, не жива? Иначе бы она давно с нами расправилась, как разъярённые боги. Однако удивительно, что пока ничего подобного не происходит.