Антон снова зашел в воду. Нырнул и поплыл на пределе дыхания к лодке. Крякнув, подтянулся и с трудом перевалился через борт. Вспомнил, как в детстве они легко запрыгивали в ялик, и усмехнулся. Сорок один год – это не шутка. Это больные колени и плечо, как минимум. Нужно снова начать бегать по утрам… Или вечерам?

Привязав к причалу лодку, Антон занес весла в их баньку, проверил замок и отправился вверх по улице к дому. В Заузье на первой линии от воды ставили бани. Традиции этой было много лет, и никто из дачников так и не рискнул ее нарушить. В банях хранили моторы, весла, спасжилеты и снасти. А зимой и лодки. Антон обратил внимание, что сейчас большинство причалов, скорее даже мостков, были в отличном состоянии. А сколько заноз они нахватали здесь в детстве! Однажды кто-то из близнецов налетел пяткой на огромную щепу. Занозу размером со стопу удаляла баба Нюта. Севка, кажется это был он, орал белугой. Бледный Макс изо всех сил старался сдержать тошноту, а Сашка помогала бабушке, не обращая никакого внимания на крики. Сам же Антон, вместе со вторым близнецом, сидел на улице, стараясь игнорировать вопли потерпевшего. Спустя всего пару часов самой большой трагедией стало то, что Севке на целую неделю запретили лезть в воду, угрожая отправкой в Москву.

Антон пришел вовремя. Александра Дмитриевна только что сняла с плиты суп – густые, наваристые щи на мясном бульоне. Такие всегда готовила баба Нюта.

– Теть Шур, помочь?

– Чем это? Руки мой, и за стол. Голодный?

– Как Севка и Славка вместе взятые! – ответил Антон, а тетушка засмеялась.

– Как вода? Искупался? – спросила она, как только сели обедать.

– Отличная. Взбодрился и сразу скинул лет так тридцать, – Антон сладко потянулся. – Вздремну часок и пойду покошу.

– Всеволод звонил. Завтра к обеду будут. Велят тебе найти и растопить мангал.

– И больше ничего?

– И баню. Но баню пусть сами греют. Сами делали, сами пусть и возятся.

– Они часто сюда приезжают? – спросил Антон, заметив, что тетя Шура недовольно поджала губы.

– Они только и приезжают, дом в порядок привели. Отопление вот. Баню заново отстроили. Погуляют да уедут. Молодость… Все бы им развлекаться!

Антон фыркнул. Севка и Славка были моложе его на год.

После смерти супруга и до этого лета Александра Дмитриевна была в Заузье только раз. Вместе со старшим сыном Юрой и внучкой Сашкой они разобрали вещи, вывезли все ненужное и отдали старый дом на растерзание близнецам.

Антон позвонил ей в конце мая. Сказать, что Варя улетает. Насовсем. Он был расстроен. А еще немного пьян. И тогда Александра Дмитриевна предложила вместе бежать из Москвы. В сообщники, по старой памяти, они взяли Сашку, которая план одобрила и общественное мнение подготовила. Правда, от шквала звонков разъяренных родственников Антона это не уберегло. По их мнению, он был слишком юн и безрассуден.

После обеда он самоотверженно вызвался помыть посуду, но тетя Шура заявила, что с парой тарелок она еще в состоянии справиться самостоятельно. Настаивать Антон не стал. Из трех небольших, но уютных спален, расположенных на мансарде, он выбрал ту, что окнами выходила в яблоневый сад. Сразу за деревьями начиналось поле, а за ним озеро. Антон решил прилечь всего на полчаса, не больше. Но то ли сказалась усталость последних дней, то ли свежий воздух творил чудеса – уснул он мгновенно. А проснулся от разговоров под окном. К тете Шуре пожаловали гости. Вставать не хотелось, но рука сама потянулась к телефону. Шел пятый час. Короткое сообщение от Ольги, что Варя еще в пути. От самой Варвары новостей не было. Мобильный интернет практически не ловил. Антон решил заняться связью немедленно, но вспомнил, что обещал покосить тропинку к пляжу.

Спустился вниз, порылся в поисках триммера в сарае. К его удивлению, техника была в полном порядке, и даже канистра с бензином и пластиковая бутылка с моторным маслом стояли рядом. Когда он вышел на улицу, гостя уже и след простыл.

– Проснулся? – спросила тетя Шура и, бросив на косилку скептический взгляд, добавила: – Комары сожрут. И гнус.

– Не успеют, – отмахнулся Антон.

– Как знаешь, – не стала спорить тетушка. – К ужину-то возвращайся, косарь!

– А оладушки будут?

– Будут!

– Тогда точно вернусь!

Александра Дмитриевна ушла в дом, а Антон отправился в сторону выходившей в поле калитки. Того, кто косил здесь последний раз, силы покинули мгновенно. В саду была проложена тропка в два шага шириной и все. Видимо, у Максима действительно был замученный вид, раз тетушка не стала настаивать на большем.

Мотор завелся с первого раза, Антон опустил защитные очки и принялся за работу. По полю от их дома до песчаного пляжа было минут пять ходьбы. Молодая сочная трава поддавалась легко, но несмотря на это, футболка мгновенно стала мокрой от пота, а гнус и комары атаковали непрерывно. Но Антон держался до конца. Наконец, оставив триммер в зарослях, он стянул через голову футболку и с разбегу нырнул в озеро. Солнце клонилось к закату. Антон лежал на воде, раскинув в стороны руки и ноги, и смотрел на высокое небо, на котором не было ни облачка. Сколько раз они лежали так с Сашкой, Максом и близнецами? Почему Варя, его собственная дочь, приезжала сюда всего пару раз, да и то – в раннем детстве? Почему он забыл, каким счастливым был здесь? Они все забыли…

– Мам, а дядя утонул? – вопрос был задан громким шёпотом, и Антон решил пока никак не обозначать свой статус, а послушать, что будет дальше.

Кажется, мама любопытного ребёнка была другого мнения и оттого медлила с ответом.

– Кхм… – раздалось с берега.

Антон не шевельнулся.

– Дядя очень устал, Сеня, – в мелодичном женском голосе Антону послышался еле заметный сарказм. – Смотри, какую тропинку он нам прокосил. Не забудь сказать ему спасибо.

– А если он утонул?

– Он не утонул, – с нажимом произнесла Сенина мама, и Антону ничего не оставалось, как "очнуться" и плыть к берегу.

– Добрый вечер! – произнес он, выходя из воды.

На песке сидели двое. Молодая женщина лет тридцати, показавшаяся Антону смутно знакомой, и мальчишка дошкольного возраста.

– Добрый вечер! – воскликнул ребенок и затараторил: – А вы кто? Спасибо за тропинку! А я Сеня. А вы? А вы надолго? Мама сказала, что вода холодная. А почему вы не утонули?

Антон поднял растерянный взгляд на мать мальчика, а та почему-то залилась ярким румянцем. Знакомая незнакомка была рыжей. В закатном солнце россыпь веснушек на ее светлой коже блестела словно капельки янтаря, и Антону нестерпимо захотелось провести по ним рукой. От одной только мысли об этом его кинуло в жар, и он поспешил перевести внимание на мальчика.

– Сеня, говоришь? А я Антон. Будем знакомы? – он протянул ребенку руку, но тот замолчал и прижался к матери.

– Вы тети Шурин внук! – воскликнула та. – Точно! Папа сказал, что она на днях приехала. С внуком.

– Внучатый племянник, если быть точным, – поправил Антон. – А вы…

– Вы меня не помните? – вдруг произнесла незнакомка. – Я – Катя, дочь Михаила Владимировича.

Михаила Владимировича из дома напротив, крепкого мужчину лет на десять старше его родителей, Антон помнил. А вот рыжую – нет.

– Катя? – переспросил он, и когда та кивнула, повторил: – Антон.

У Катерины были карие глаза, курносый нос, сплошь покрытый веснушками, и чуть вздернутая верхняя губа. Узкие ладони с аккуратно подстриженными ногтями и маленькие, покрытые песком ступни. Черный спортивный топ и джинсовые шорты чуть выше колена, рыжие волосы, собранные в небрежный высокий хвост на затылке.

– Вы правда меня не помните, Антон? – спросила его новая знакомая и лукаво улыбнулась. – Я часто бывала у бабы Нюты.

И он вспомнил. Маленькую рыжую приставучую девчонку, которая ходила за ними по пятам.

– Сколько вам тогда было, Катя? – спросил Антон. – Четыре? Пять?

– Шесть. Как Сене сейчас.

– И он явно пошел в мать, – проговорил Антон, а Катя рассмеялась.