Он переложил папки, лежащие стопкой с одного края стола на другой. Взял в руки ручку и внимательно воззрился на остальных.

– Кто не знает, что было в докладе, может ознакомиться, – он передал сидящим листочки и добавил: – Даю на это пять минут. Пока я разговариваю по телефону.

Удалившись со своим смартфоном, куда-то, в дальний угол кабинета, подполковник начал с кем-то разговаривать. Сотрудники же, кто был не в курсе сути доклада, постарались углубиться в чтение.

И никто, даже, и не заметил необычное и довольно интересное явление, напоминавшее небольшой сквозняк. Правда, получается, что, сквозняк, как-то образовавшийся в закрытом помещении.

Некая, еле видная и без особой формы тень просквозила через окно и плавно затормозила возле их длинного стола у самого дальнего его края. И, выпрямившись в вертикальную линию, как бы, плюхнулась на стул справа. Не издав, при этом, ни звука, ни ползвука. И событие это осталось не замеченным.

Прошло несколько минут. Подполковник всякими шутками и прибаутками закончил свой разговор, с кем-то попрощавшись. Наверное, он говорил с дамой, если судить по некоторой игривости слов прощания. Затем, снова нахлобучил на физиономию свои более-менее массивные брови и вернулся к столу.

– Итак. Все. Прочитали, я думаю? – он оглядел присутствующих. – Значит, поехали. Этот доклад нового нам открывает только то, что человек, когда рождается, его Ум-душа и до самой смерти, во всяком случае, для нас для земных, находится под юрисдикцией, некоей субстанции, или субъекта, или группы субъектов неизвестного происхождения, находящихся неизвестно где. Правда это или неправда? Какие будут соображения и что нам известно, прошу высказаться. Андрей Викторович, начинай.

– Хорошо. Просто мне хотелось официально натиск коллеги отвергнуть по поводу бардака у нас.

– Нет. Отвергать будешь завтра, – произнес подполковник, довольно раздраженно. – Давай, по сегодняшней теме!

– А что давать-то? Работа у нас идет, работа плановая, работа выполняется. В отчете за прошлый месяц я все разложил по полочкам, – ответил майор Саблин.

– Ну, ты что?! Не понимаешь, что ли, Андрей? – возмутился Заславский, – Я говорю: по теме доклада, который я вам раздал. Ты читал его?

– Да. Читал уже. Мы с нашими его уже даже и обсуждали. Значит. Не соблюдение законов этой юрисдикции нам грозит каждому по потере путевки на тот свет, тьфу ты, путевки в, так называемое, царствие Божие. Соблюдение же в полном объеме – потерю боеспособности, и эффективной работы. Все. Ничего другого.

– Извините, перебью, – в разговор попытался вклиниться подполковник Мехтин Александр Иванович, научно-методический отдел.

– Давай! – подбодрил его подполковник Заславский и слегка постучал массивным кулаком правой руки по столу.

– Существуют методы и методические указания, как и что, делать. Мы часто сталкиваемся с разными фактами, и многое дает основание утверждать, что мы не являемся хозяевами в нашем рабочем пространстве. Я имею ввиду то, что много нашего намеренно разрушается и приходит в негодность некоей третьей стороной. И, тем чаще это случается, если операторы, иногда, теряют берега. Самоконтроль, так сказать, и вырываются, прямо скажем, из всех законов.

– Есть разные рекомендации: как специалистов, так и наши. В которых рекомендуется, чтобы не снижать, а может быть и повысить эффективность нашей работы, нужно начать отдельным пунктом научное изучение места, где работаем. Может быть, даже, с привлечением гражданских специалистов. Просто, иногда, повторюсь, операторы Саблина теряют берега и получают, соответственно, по рукам неизвестными механизмами и от неизвестной стороны. И порой так получают, что очень трудно, потом, восстановиться. И по здоровью, тоже. Потому, что, идет механическое и моральное воздействие очень большой и эффективной силы.

– Андрей! Ты что скажешь? – председательствующий постарался переключить внимание.

– А что сказать? Совершенно верно. Есть какой-то непонятый нами, но эффективный предел. И это не цыганская магия с их крюками. Это нечто, очень быстрое и эффективное. И мы знаем, что это не бестолочь снизу, которая цепкая, настырная, но, туповатая и слабая. Получается, что в некоторых проявлениях, иногда, угадываются действия некоей спецуры с нашей психологией. Я имею в виду, именно, противодействие нам.

– И, это, так же, не супостаты. Их мы хорошо знаем. То есть, если взять во внимание всякие разные там пророчества, Кейси, к примеру, что некто из Западной Сибири, додумается… Павлов, кстати, оттуда. Так вот. Додумается и пройдет по дорожке по образу и подобию до Господа и уйдет в конце концов в абсолют. Где он этот абсолют мы не знаем. То есть, наличествует предположение, что мы, короче, не лидеры. И никто из иностранцев не является лидером в этом вопросе. Существует, по-видимому, некий «бугор», или, даже, два «бугра» – мужской и женский. Которые, как раз со стороны этой вот, обозначенной Павловым, юрисдикции, иногда здорово дают нашим по рукам. Когда, вы правильно говорите, теряется оператором самоконтроль, и он улетает с резьбы. И совершаются действия, не ахти как выглядящие, с точки зрения морали. Противодействовать ни этим «буграм», ни более высокой инстанции мы не можем. Не хватает ни знаний, ни умений.

–Так, понятно. Ты, подполковник! Что можешь дополнить? – поинтересовался Заславский у Мехтина.

– А что? Нет. Ну он, так-то, все рассказал. То нечто, где происходит работа – это непаханое поле для изучения. А, не зная броду, скажем так, как перетаскивать технику с берега на берег? В нашей гражданской науке в этом вопросе конь не валялся. Кое-какие ученые индивиды встречались. Часть из них мы пригласили в нашу военную науку. А какие выводы можно сделать? Никто, ни супостаты, ни китайцы тоже полностью не знают, с чем мы имеем дело. Работа идет, работа плановая. Но, где мы это все делаем? В четвертом ли это или в восьмом, каком-нибудь, измерении. С какой стороны Бутылки Клейна мы находимся или, вообще, внутри, может, какой-нибудь черной дыры, мы в этом вопросе – ни в зуб ногой. Не лишайте меня премии за эти слова, – улыбнулся и подытожил военный ученый.

– Весело там у вас. Про премию – я подумаю. Короче, я так понимаю, что с этим Павловым нужно, хотя бы негласно побеседовать. Поднять может архивы, посмотреть, кто это, да что это у него за команда. Присмотреться. Может быть, он к нашей военной науке подойдет. Походатайствуем, – в раздумьях произнес подполковник Заславский и подытожил. – Итак, раз в докладе сказано, что все мы ездим на велосипедах. Мы, пожалуй, закруглимся, на этом. Так, что, давайте! Отрывайте зады ваших велосипедов-мопедов от своих кресел и все по рабочим местам. Да. Теперь, еще вот что! Я так понимаю, что водка, она конечно, стресс снимает. Но, знаете, нам «синюшные» отделы в подразделении не нужны. Короче, завтра, и без объявлений и напоминаний, в это же время снова собираемся здесь. Уже по дисциплине. Так, что не опаздывать и не увиливать.

***

Три дня раньше. Индия.

Шанин притормозил возле каких-то двух, видимо, все-таки, кафе. И остановился.

– Так! И какой же ресторан наш? Тот или тот? – спросила Ирина, выходя из автомобиля и показывая на здания рукой.

– Ну…, вроде, вот этот. На фото – этот. Да, и название.… Да. Это ресторан русской кухни… в Индии. Предлагаю зайти и посмотреть, что там из блюд есть русского. И в каком они, интересно, состоянии. Может быть, как раз, тут мы и откроем для себя настоящую русскую кухню, – говоря это, Валерий отстегнул ремень безопасности и тоже вышел из автомобиля. Потом, зачем-то, начал копаться в карманах своих брюк. В поисках не понятно чего. Так как, брелок сигнализации был прицеплен к ключам.

Вышла, Наталья, сильно, и сладко потянувшись во весь рост. Павлов вышел последний, пытаясь на скаку убрать рукой какой-то мусор с правого ботинка.

Ресторанчик был небольшим, и оказался оформленным далеко не в русском стиле. Все же, скорее, в европейском. Ни, каких-нибудь, тебе, матрешек, или, там, балалаек. Снаружи, между металлическими блестящими перегородками, толстое полупрозрачное стекло. На стенах – преобладающие цвета оттенков коричневого. Вверх же здания был оформлен светло-коричневой облагороженной «вагонкой», ну и, кое-где, местами, черный. Короче… Скромно.