Леха наводит страх на многих – чувство собственного достоинства и постоянная тяга защищать свою точку зрения даже в самых неуместных ситуациях бурлят в нем как в раскаленном котле. Сам по себе парень невысокого роста, но достаточно массивного телосложения без ярко выраженного рельефа, которым щеголяют многие в команде. Бречкин же со своей мышечной массой мог с легкостью тащить за собой грузовик с песком в кузове и не замечать этого. Особенно запоминается лицо, смахивающее на квадратный герб, заостренный снизу: мясистый нос, жирные брови, узкие серо-голубые глаза, разведенные друг от друга чуть ли не на противоположные края лица, а также огромный рот, который проще назвать пастью, словно для поглощения самых больших и сочных кусков мяса. О манере вести себя промолчу – это бесцеремонно, вульгарно, хамовато, грубо и производит отталкивающее впечатление (некоторым дамам, кстати, очень по душе).

– Ты берега не путай, Бреча. И вообще. Мудрее надо быть, мужики, – таинственно произнес Митяев, надевая чистую одежду.

– Лично меня он заебал! – злобно высказался Бречкин, небрежно бросая форму в баул.

– Тебя любая мелочь выводит. Это правда, – справедливо отметил Сергей Богатырев, во внешности которого многие постоянно находят знакомые черты, якобы форвард очень похож на «одного актера», после чего все отчаянно пытаются вспомнить имя знаменитости. Ответы всегда разные. Как по мне, внешность у хоккеиста весьма заурядная. Но что-то есть от Эштона Катчера.

– Может, наш тренерский штаб таким образом хочет твой пыл поумерить? – предположил Саша Патрушев, еще один нападающий с наружностью карикатурного и недалекого гопника, словно из 1990-х годов, но при этом всегда с задумчивыми и серьезными гримасами. Черты лица миниатюрные, поджатые тонкие губы, сосредоточенный и несколько дерзкий взгляд из-под бровей. Глядеть на Бречкина таким взглядом он, естественно, не рискует.

– Я им умерю! – грозно рявкнул Бречкин.

– Судя по настрою Лехи, пока получается плохо, – принял участие в разговоре Дима Коротков, обладающий густой шевелюрой, вышедшей из моды в годах так 1960-х, бледным кукольным лицом со стеклянными глазами, крупными щеками и постоянно приоткрытым ртом.

– Что же мешает разобраться? – вышел из душевой худощавый и высоченный блондин Никита Зеленцов, пытаясь на ходу управиться со своими длинными волосами, напоминающими бесформенную копну соломы, высушить которую не удастся и турбине авиалайнера на полной мощности. Неряшливость в части прически отвлекает от правильно очерченного, чистого, невинного личика, которое, однако, скрывает за собой личность абсолютно безбашенную.

– Мой мир рухнет, если я увижу тебя с короткой стрижкой. А если бритым, так вообще атас, – признался переодевающийся рядом Толя Костицын. Нападающий обладает узким лицом, впалыми щеками, острым носом и угнетенным, изнеможенным, вымученным взглядом. Его светлые волосы всегда кажутся мокрыми и слегка завитыми от шлема, словно лапша в «Дошираке».

– Не зарекайся! На парики продам, – отреагировал Зеленцов.

– Ага, для бритых овец сгодятся! – заржал Толя.

– Боюсь покалечить случайно, – ответил Зеленцову Бречкин. – Проблемы еще потом иметь из-за этого мудака. А ты бы поддержал меня, Зеленка?!

Никита ответить не успел.

– Считаю, нужно сосредоточиться на вещах посерьезнее, – вернулся в разговор капитан.

– Факт остается фактом, – напомнил за Малкина мягкий, уравновешенный и всегда немногословный курносый брюнет Сергей Смурин, обладающий таким светлым и добрым взглядом, что создается впечатление, будто он весь светится. Сергей – это некий моральный камертон коллектива (в нем не вашим и не нашим, что называется). Однако я уверен, что свои секреты есть у каждого, а он умело их скрывает – когда-нибудь я до них обязательно докопаюсь. – Он едет с нами, так что забудьте о своих планах.

– Не порть настроение лишний раз. Есть кинуть? – спросил Митяев.

– Даня там, наверное, уже наготове, – предположил Паша Мухин, прислонившись спиной к стенке и обрисовав в мечтах вечеринку в Челябинске, которую они планировали. Но, кажется, все планы летят к чертям. Сейчас он еще больше возненавидел выскочку Елизарова.

– Печально, – разделил общее настроение массивный защитник Вова Шабашкин, вышедший из душа последним.

– Лошадей не гони, я сказал, – повторил Митяев. – Это всех касается. Ничего не надо отменять, – он повернулся к Брадобрееву. – Ты кинуть дашь или нет?!

– Бери. Только немного, – заскулил Павлик, – у меня чуток осталось, а еще весь вечер впереди.

– Отсыплю столько, сколько сочту нужным. Будет время, и тебе возьму.

– Ты, как всегда, в себе уверен, Арс, – недовольно и свысока произнес Гайтанов. – Наверное, у тебя есть гениальный план, как нарушить режим, чтоб никто не заметил?

– Уж побольше соображений, чем у вас, – хвастливо заметил Арсений.

– Еще бы, ты ж у нас эксперт. Знаешь Елизарова как облупленного. И Степанчука вокруг пальца обведешь как не фиг делать, – издевательски констатировал Костицын.

– А он знает тебя, – ударил с другой стороны Денис Акмальдинов, о котором до этого словно позабыли, а он есть: маленький да удаленький паренек, уже давно потерявший интерес к хоккею, но команду почему-то не покидавший.

– Это вряд ли, – уверенно отмахнулся Митяев.

– Какое-то неуважение к нему – он тебе все, а ты ничего. Не находишь? – произнес Зеленцов.

– Не изволит ли его высочество поделиться, что же гениального родилось в его светлой головушке? – картинно поинтересовался Волчин.

– Все просто, – заявил Сеня и выждал интригующую паузу, прежде чем выдать свой план. – Мы тупо свалим и никого не спросим, – сказал он и довольно развалился на скамейке под ошарашенные взоры окружающих.

– Упасть не встать!

– Ебать-копать! Да ты стратег, щенок, – выцедил Бречкин.

– Гениально, мать твою! – театрально сыграли своеобразный «восторг» другие. – Ты серьезно?!

– Абсолютно, – спокойно ответил решительный Митяев. – Пора уже дать им понять, что никто не вправе нас удерживать. Мы ходим, где захотим. Как это и было до появления… сами знаете кого.

– Придите же в себя, мужики! – выступил в поддержку Митяева Чибриков. – Какие-то два говноеда способны нам помешать?! Вы только вспомните, из каких ситуевин мы выходили сухими. Самые классные именно те дни, когда мы с вами, парни, наплевали на все и отжигали на полную катушку. Без оглядки на тренеров, родителей, учителей. Я прав или нет? Кто мы, в самом деле, а?! Рабы?!

– Да, потрепало нас знатно. Уже за дверь выйти боимся, – согласился Филиппов.

Тут все повально стали вставать на сторону Митяева.

– А последствия? – резонно спросил сомневающийся Волчин.

– Переживем. Кто они нам такие, по-твоему?! Мама с папой, воспитатели, надзиратели? Последствия, говоришь? Поорут, мозги повыносят. Может, на трене пожестят и успокоятся. Нам не привыкать. Будто это что-то решает. До лампочки вообще! Зрелища-то на льду устраиваем мы, а не они.

– Нет, – не унимался капитан команды, – я предчувствую что-то неладное. Неспроста это.

– Да брось ты!

– Капитан нас вперед должен вести, – напомнил Кошкарский.

– А ты зассал как сучка.

– Кто за то, чтобы выбрать нового капитана?! – предложил Брадобреев, зная, что это заденет Андрея.

– Ты с нами? Или так и будешь сомневаться? Можешь, в принципе, остаться в гостинице – тебя никто не заставляет. Согласись, это ненормально, брат. Как мы без тебя? – произнес Митяев.

– Конечно, я в деле, – без особого энтузиазма согласился Волчин.

– Во-о-о-т, совсем другой разговор. Выше нос, Андрюша! – все принялись жать руки кудрявому, но Волчин все равно предчувствовал опасность. Интуиции ему не занимать – нечто в грядущей поездке его настораживало. Либо таким образом проявляется его внутренний протест из-за участия Пети в выезде.

– Так что все в силе – никакой отмены, понятно?! Когда мы под кого-либо прогибались?! Ни под кого и никогда! – объявил Арс. – А если кто-то еще хочет слиться – самое время…