– …А вот здесь отражены броски каждого за последние игры, количество силовых тоже, – вещал я, перекладывая бумаги. – По поводу тренировок: количество выполненных упражнений и потраченного времени также здесь есть. Пофамильно.

– Угу, – буркнул тренер. Он смотрел куда угодно, но только не в мои бумаги, над которыми я (по его просьбе) каждый вечер головы не поднимал.

Я смирился.

– Для сравнения с предыдущими периодом я добавил столбики с процентами прироста или убыли. Вот вам и демонстрация усердия, – говорил я, ожидая, что похвалит, ибо до моего прихода так пристально за командой не наблюдал никто – все было бессистемно.

– Угу.

– А также списки по пятеркам: оптимальным и тем, которые у нас сейчас.

– Угу.

– По итогам последних семи дней доклад окончен, – я захлопнул папку с нацарапанными на бумаге наблюдениями за играми и тренировками.

– Все это, конечно, прекрасно, – заявил он неискренне, отодвинув бумаги в угол стола. – Но я все никак понять не могу: в чем, собственно, толк?

«Снова-здорово», – разочарованно подумал я.

– Как же? Найти баланс, нужные сочетания, оптимизировать, стимулировать, мотивировать…

– Ой, – скривил рожу Степанчук, – так хочется тебе сказать: засунь ты уже в жопу свой научный подход…

– Но-о-о…

– Да-да, я знаю, что все это ты развернул по моему приказу. Черт побери, не знаю, что тогда на меня нашло. Угораздило же тебя попасть мне под руку… Ладно. А знаешь, как раньше было? Раньше нас учили пахать, пахать и еще раз пахать. Тренеры с нами не церемонились, никого не заставляли, не уговаривали, подход к каждому не искали. Не хочешь – не надо. А если так, то «пошел-ка ты на хуй»! Поэтому пахали, ебашили, выполняли установки и не спрашивали, не возникали.

– Но так ведь в спортсменах любую инициативу можно пресечь на корню.

Моего выпада не заметили.

– …Какие раньше были хоккеисты! Глаза радуются. А что сейчас?! Тьфу! Плюнуть да размазать. Эти, – махнул тренер в сторону раздевалки, – прошлым и в подметки не годятся. Понял?!

– Ладно, не будем горячиться. К тому же, на дворе уже XXI век.

– Я вижу, ты напрашиваешься на полемику. Хорошо…

– Нет, я не…

– Правильно, нечего себя до слез доводить. Выпускаю этих мудаков и сваливаю! Надоело! – на секунду наступила небольшая пауза. – Ты лучше мне скажи: как в команде с межличностными отношениями?

Я оживился и, как образцовый стукач-наблюдатель (этими умениями я гордился, но выдавал информацию в меру, исходя из ситуации, тем самым невольно регулируя репрессии в команде), доложил обо всем: кто с кем в ссоре, кто братается, у кого и что в личной и школьной жизни творится и так далее.

– …Вот эти поссорились на днях хорошо, – показал я на две фамилии нападающих в списке. Они играли в одной пятерке.

– Отлично.

– Врозь их? – спросил я.

– Ни в коем случае. Пусть в одном звене бегают.

– Я слегка не понимаю.

– Они соперничать будут, лететь вперед, себя показывать: кто круче, кто сильнее. Но защей в их звено надо нормальных поставить, чтобы прикрыли понадежнее. Посмотри на послезавтра.

– Хорошо, – записал я в блокнот. – А как же команда в целом? Разве такой перестановкой мы не делаем звено зависимым от индивидуальных действий двух игроков? Это может кончиться отрицательным результатом для всех.

– Часто здравый эгоизм вытаскивает игры. Зная этих двоих, могу с уверенностью сказать, что они помирятся. Пока они петушатся, надо пользоваться. Ты бы на досуге их как-нибудь натравил друг на друга похлестче.

– Я подумаю, что можно сделать.

– Как тебе известно, я решил немного изменить режим тренировок на льду.

– Я заметил.

– Как в команде восприняли новшества?

Я ответил не сразу, ибо нововведения не понравились абсолютно всем.

– Иногда молчание лучше всяких слов, – произнес Степанчук. Догадался. По его лицу я понял, какая ядовитая злость сейчас в нем кипит. – И как меня называли после первой тренировки?

– Может, не стоит…

– Нет, ты скажи. Мне интересно.

Материться я, честно говоря, не люблю – цитируя игроков, я все же сделал это. Поджав губы, Степанчук гневно выцедил:

– С великов у меня не слезут, гондоны.

– Может, стоит дать команде передышку перед выездом? – осмелился предложить я.

– Давай я буду решать! Не заслужили! Ни на йоту, понял?! – он поднялся с места и стал ходить взад-вперед. – Кстати, о выезде. Как у бездарностей с настроем? – как ни в чем не бывало поинтересовался он, хотя пару мгновений назад получил исчерпывающую информацию о мнении каждого из хоккеистов, в частности тех, у кого после тренировки еще оставались силы говорить.

– Неопределенно.

– Потому что у всех уже хаты на Новый год на уме. И бабы! Особенно бабы, – акцентировал внимание тренер. – Видел я их телок. Какие хоккеисты, такие у них и телки – ни о чем.

Я кивнул.

– Я тут подумал и принял решение…

– Разогнать команду к чертовой матери? – продолжил я, ибо тренер часто грозился так сделать, хотя это явно не в его ведении. К тому же год выпускной: сворачивать уже поздно и особенно некуда.

– Ты завтра едешь с нами в Челябинск.

– Что вы сказали?

– Что слышал.

– Но я ни разу с вами на выезды не ездил.

– У всех когда-то бывает в первый раз, – засмеялся он.

– А кого за это нужно убить? – уточнил я, не понимая, радоваться известию или нет.

– Никого. Хотя нет – хоккеюг. Потому что от них постоянно несет, понимаешь?

– Да от любых спортсменов после тренировки несет.

– Несет какой-то подлянкой. Причем за километр. И именно на этом выезде. Я чувствую, понимаешь? Так что ты мне нужен. С тобой у них меньше шансов что-нибудь выкинуть. Отказы не принимаются.

– А если…

– Никаких «если». Мы стартуем завтра после тренировки. С тебя, – стал загибать пальцы Степанчук, – сходить к этим кабинетным крысам и забрать все доки на выезд, на гостиницу и прочую белиберду. Там все скажут.

«И вы, конечно же, палец о палец не ударите?» – вопрос сугубо риторический.

– Проблем в школе не будет? Звонить классухе надо? – спросил он.

– Думаю, нет.

– Хорошо. Я и не собирался особо.

– Спасибо за искренность.

***

В паре дверей от тренерской, в раздевалке хозяев, после тяжелой вечерней тренировки избавлялись от экипировки, освежались в душе и облачались в гражданское 16-летние игроки «Магнитки-95». Команда доигрывала свой последний год в Первенстве России по хоккею среди юношей, в первой группе региона «Урал». Команда шла по чемпионату весьма уверенно, но каких же неимоверных усилий это стоило. Однако класс магнитогорской школы – одной из лучших в стране – необходимо поддерживать наряду с юниорами из «Металлурга» (командой «Металлург-95» соответственно). И чем ближе выпуск, тем чаще каждый из хоккеистов старается выделиться, проявить себя, ибо впереди их ждет Молодежная хоккейная лига – серьезная и ответственная ступень профессионального хоккея. Понятно, что до нее доберутся не все.

После изнурительной тренировки в зале и особенного жесткача от Степанчука на льду большинству из молодых и горячих сейчас хотелось поразмышлять не о продолжении карьеры, драфте, будущих клубах и контрактах, а всего лишь о плотном ужине и мягкой постели.

А тут еще Тоша Малкин (не родственник, а однофамилец именитого магнитогорского хоккеиста), мельком проходивший мимо тренерской, услыхал, что помощник Степанчука на общественных началах Петр Елизаров завтра едет с ними в Челябинск. До этого ведь не ездил, чем в разы облегчал их участь, позволяя игрокам хоть немного перевести дух и остерегаться гнева одного только коуча.

Огласив новость в раздевалке, Антон, худощавый, но бойкий, трудолюбивый черноволосый нападающий, разве что не вышедший подходящим ростом и достаточной массой, многих в тот вечер окончательно выбил из колеи.

– Чего-о-о?! – возмущенно протянул Артур Гайтанов, смуглый форвард со сбившимися в кучу восточными чертами лица. Многие, кто натыкался на его данные при просмотре списка игроков команды считал, что имеет место опечатка: в дате рождения стоял 1996 год, но ошибки не было.