Степанчук летел в раздевалку со скоростью света – я не поспевал за ним. Тренер смахивал на разъяренного быка, который вырвался из загона: он топтал землю копытами и искрил глазами. Виталий Николаевич рвался растерзать мальчишек, которые отбились от рук и не выполняют его установок.
Только Степанчук зашел в раздевалку, хоккеры сразу вытаращили на него глаза, замолкли и приготовились к неистовству тренера. Виталий Николаевич мгновенно перенесся в центр помещения как вихрь. Вслед за ним в раздевалку просочился я и с недовольным лицом занял позицию в сторонке, сложив руки на груди и слушая матюги Степанчука, обращенные к непрофессионализму, тупости и бездарности команды. Попутно наставник умудрялся делать замечания, поправлять и инструктировать. Мне пришлось слушать внимательно, дабы не повторяться. Все знали: последует и мое слово, и оно ни в коем случае не будет уступать тренерскому.
Кошкарский первым попал под горячую руку коуча, получив подзатыльник. Потирая голову, Степа протяжно спросил:
– За что?!
– За дело, небоскреб ты недостроенный! Каждый из вас достоин удара кувалдой по башке. И не раз! А еще лучше – большого пенка под зад вон из хоккейной школы за такую игру! Вам ведь еще дальше идти. Игра, которую вы показываете – ужасна и отвратительна! Против вас аутсайдеры, представляете?! Я надеюсь, вы, сборище фигуристов некомпетентных, больше не рискнете меня расстроить и забьете наконец две поганые шайбы! – Степанчук еще и активно жестикулировал. В руке он держал бумажку со списком команды и еле сдерживал себя от того, чтобы, поддавшись бешенству, швырнуть ее в кого-нибудь или разорвать на миллион маленьких кусочков и заставить хоккеистов ею отобедать. – Сегодня с вами играет команда субтильных мальчиков. А у меня складывается впечатление, что это вы компания этих самых мальчиков, а не «Молот». Они зацепились за эти заброшенные шайбы, они воодушевили их. Появился настрой. Они что, у вас его стянули? Они атакуют – вы стоите, они забивают – вы стоите. Они умудряются простейшими финтами вас обманывать, потому что понимают, что вы опять будете стоять. Где прессинг, где перехваты, где защита, где нападение, где контратаки, мать их за ногу?! Вы что-то в конец охуели! Я этого терпеть не буду. Если сегодня до ваших деревянных голов не дойдет, будете батрачить у меня круглые сутки как рабы! Мало вам не покажется – мы сделаем так, что после тренировок вы даже в зеркалах отражаться не будете. Подумайте – пораскиньте мозгами… или что там у вас вместо них? Это первое! – все тяжело вздохнули, что, кажется, разъярило тренера еще больше. – Ага! Вы еще и дышать в состоянии – значит, выложились недостаточно! Ясно с вами все – симулянты, сука! Митяев!
– Да, тренер, – произнес Арсений. Степанчук подошел к нему. Сидящим рядом стало не по себе, когда они виновато вгляделись в лицо тренера, изуродованное гневом.
– Устал, наверное? Можешь не отрывать свою задницу от лавки. И вообще, в разговоре с тренером – молчи! – Арс с недоумением посмотрел на него. – Скажи, звездец: ты в конец опиздоумел?
– Почему? – вылупился на него Митяев, однако разгневанный Виталий Николаевич уже вернулся в центр комнаты. Естественно, Арсений раздражен не только сложившейся игрой, но и таким обращением. Он больше думал о том, что нужно быть внимательнее, больше суетиться на площадке и дорабатывать моменты, ведь он сегодня еще не отличился.
Степанчук завопил не своим голосом:
– Молчать! Завали ебальник! Ты такой крупный баран и заступиться за себя не можешь! Они совсем от рук отбились – хуячат вас локтями в голову, а вы ничего сделать не можете, только лед после них целуете! Пиздец, блять! – Степанчук вошел в раш. – Кошкарский! У тебя как раз подходящие пропорции, чтобы делать из противников котлеты и размазывать их по бортам. А сегодня будто не ты котлеты из них делаешь, а они из тебя антрекот готовят. Как сосиску тебя по льду раскатывают! В чем дело?! Давно по башке не получал?!
– Да вот было уже, – вновь потер затылок Степка.
– Не сомневайся, еще добавим – потерпи 20 минут.
Тренер направился к Абдуллину, утопившему лицо в полотенце, встал перед ним, согнув колени и раскинув руки. Степанчук игриво произнес по слогам его фамилию, оперся на плечо вратаря, повернулся и, показав на него пальцем, заявил:
– Посмотрите, изверги, что вы сделали с нашим ценным (это слово прозвучало очень неестественно) вратарем! Как же ваши клешни кривые дорвались до такого?! Наш вратарь устал, он изнеможен и к тому же весь в дырках. И не потому, что он неопределенного пола, а потому, что все без исключения посланные «Молотом» шайбы попадают в него и дырявят, на чем только свет стоит! – Абдуллин сдержанно улыбался. Тренер продолжил свой спич. – Товарищи, поработайте над этим! – Виталий Николаевич чуть-чуть смягчился и тихо стал разгуливать по раздевалке. Я молчал.
Сквозь тишину все услышали веселый и уверенный говор игроков «Молота» из гостевой раздевалки. Тренер соперника хвалит своих ребят и подбадривает их на продолжение противостояния. «Молот» явно в хорошем настроении и настроен выигрывать – совершенной противоположностью была раздевалка хозяев.
Услышанное очень не понравилось Степанчуку:
– Видите, дети, что творится?! – он показал рукой в сторону коридора. – Видите, что они себе позволяют?! Они настолько не привыкли к этому, что от победы свалятся и умрут на месте. Мы должны свершить благую миссию по сохранению их жизней и выиграть. Господи, не слушай, что я несу! Так… как известно, рыба начинает гнить с головы. Все неудачи зависят не только от ваших личных действий, но и от действий вашего капитана. Где эта кудрявая свинья?! Волчин! Ты куда спрятался?!
– Я здесь, – тихо сказал Андрей, сидящий на лавке в дальнем краю раздевалки тише воды ниже травы. С его кудрявых волос как из крана лился пот. Парень то и дело вытирался полотенцем и моргал глазами.
– Волчин, ты капитан или шлюха?! – спросил Степанчук.
– Не понял.
– Как же это ты меня не понял?! Ты же у нас великий умник, отличник! Можешь засунуть все свои знания в задницу, которой ты не умеешь шевелить ни на льду, ни в школе, ни даже дома! А теперь к главному вопросу. Эти неучи выбрали тебя капитаном, а ты, я смотрю, один час команду обслужил и убежал, бросил, переметнулся.
– Вообще пиздюк! – вмешался Зеленцов, видимо, желая таким образом согласиться с позицией Степанчука, то есть неуклюже подлизаться. Но не вышло.
– От такого же слышу! – ввернул Степанчук.
– Почему же? Вы правильно сказали: капитан является лидером и должен вести команду вперед. Когда же нормально играть, если наш хваленый кэп…
– Ой, ладно, Зеленцов, хватит! – отмахнулся Степанчук. Тема ему уже наскучила. Волчин тем временем злобно взглянул на Никиту. – Кто там у нас еще остался?!
Виталий Николаевич принялся разглядывать список (он называл его «расстрельным»), называть фамилию и высказывать все, что думает о человеке. Похвалы и благодарностей не предусмотрено.
– Ага, Брадобреев!
– А что сразу Брадобреев?! – оживился Паша. – Я как бы две шайбы забросил, – нападающий рассчитывал на благодарность.
– Изыди, сатана! – буркнул Степанчук. – Надо же, а! Он «как бы» забросил. Тогда ты «как бы» молодец! А если ты «как бы» молодец, то с тебя еще «как бы» две шайбы: будут шайбы – будет зарплата, не будет шайб – будет расплата! Ты не вылезешь из качалки, понял?! – после этих слов Пашка слегка приуныл и стал пристально разглядывать свою клюшку.
В раздевалке возник местный врач и поинтересовался, все ли у всех хорошо в плане здоровья. Степанчук ничего не имел против этого милейшего человека, но изредка подшучивал над ним и выражался при нем как неадекватный:
– Ты это, подожди-ка немного за дверями – минут пять. Скоро я здесь всех убью и потребуется твоя помощь! – произнес Степанчук, разглядывая список. Доктор улыбнулся и исчез.
