Глава 6

«Всегда можно закрыть глаза на то,

что видишь, но нельзя закрыть сердце на то,

что чувствуешь».

©Фридрих Ницше

ДЖОНАТАН

После полуторачасовой пробежки и холодного душа мои мысли упорядочиваются в алфавитном порядке. Я готов посетить своих родителей. У Джеймса и Стивена сегодня выходной, поэтому приходится самому сесть за руль, чтобы добраться на Лонг-Айленд.

Подъезжаю по мощеной дороге к зданию с вековой историей, расположенному в Хэмптонсе. «Ночное сияние» — так называется семейный особняк, который был построен по проекту моего прадеда Гарольда Вуда. Высокая колоннада принадлежит уже несколько поколений моей семье и вызывает уважение к этому удивительному месту на берегу Атлантики.

Здание представляет собой двухэтажное строение с большими окнами и барельефным фризом, что обрамляет все здание под крышей. Название «Ночное сияние» особняк получил из-за маяка, который находится на территории усадьбы. С момента постройки здание изменялось дважды. Последние весомые изменения внесли в семидесятых годах прошлого века, тогда было достроено южное крыло.

— Джонатан, сынок, ты приехал! — радостно восклицает хрупкая женщина, только с виду, сбегая по ступеням к машине.

Мама выглядит отдохнувшей, все-таки переезд за город идет ей на пользу. Она сжимает меня в объятиях и целует в щеку.

— Я так рада, что ты здесь. Проходи, отец начал беспокоиться, что тебя долго нет, и Аделаида уже накрывает на стол.

Заходим в просторный светлый холл, где из большого окна по центру виднеется бескрайний океан. В детстве я часто гулял по берегу и кормил чаек, строил песчаные замки или просто сидел с книгой. В подростковом возрасте я не изменял любимому месту, только вид занятий не был так невинен. По белоснежной мраморной лестнице спускается отец в футболке поло и льняных штанах. Странно видеть его без костюма.

— Сынок, ты дома. Рад тебя видеть, — тепло приветствует отец и пожимает мне руку. Он по-детски взлохмачивает мне волосы, на что я закатываю глаза и поправляю прическу в исходное положение.

— Аделаида сделала свое фирменное жаркое и испекла твой любимый ягодный пирог, — довольно оповещает отец, подталкивая меня в спину, этим жестом направляя в сторону столовой.

Возле большого стола крутится худенькая пожилая женщина в черном платье. Она расставляет блюда и поправляет приборы, полностью сконцентрировавшись на своем занятии.

— Кхм… — наигранно прочищаю горло.

Мне скорее хочется увидеть теплоту ее глаз. Женщина разворачивается к нам, расплываясь в широкой улыбке.

— Мальчик мой, — нежно проговаривает она и тепло заключает в объятия, а я отвечаю ей тем же. — Наконец-то ты приехал. Присаживайтесь скорее. Все готово, — рукой указывает на искусно сервированный стол.

Аделаида работает у нас, сколько себя помню, поэтому с уверенностью могу сказать: я вырос на ее руках. Она была со мной всегда. Дели первая спешила на помощь, если я разбил коленки или падал с дерева, а такое случалось довольно часто. Помню, как она взяла меня под защиту, возразив деду. На четырнадцатый день рождения я напился в стельку и разбил витражное окно девятнадцатого века в его кабинете.

Голова Дели полностью покрылась сединой, но она остается в прекрасной физической форме. Надеюсь, Аделаида увидит моих детей и позаботиться о них также, как когда-то заботилась обо мне.

Глаза разбегаются от приготовленных блюд, а обоняние улавливает запах домашней еды. Обычно я питаюсь ресторанной или тем, что приготовит домработница. Начинаю трапезу с жаркого, съедая все до последней крошки. После переключаюсь на утку в каком-то невероятном маринаде и запиваю вином из семейных запасов. Облизываю пальцы, забывая все правила этикета.

Сытый и довольный, что Лили здесь нет, позволяю себе пошутить о Спенсере. В прошлом году он устроил настоящий праздник, явившись на семейный вечер со своим новым бойфрендом. В нашей семье к нетрадиционным парам относятся спокойно, но их страстный поцелуй на антикварном диване мама не оценила.

Отец рассказывает веселый случай, который с ним недавно произошел на гольфе, а мама предупреждает, чтобы я не строил никаких планов на День Благодарения. Подготовка к семейному празднику идет полным ходом: родственники получили приглашения и даже подтвердили свое присутствие. В нашей семье только так и встречаются, договариваясь заранее.

— Как у вас складываются отношения с Лили? — между прочим вставляет мама, манерно отрезая кусочек пирога. — Она звонила вчера, жаловалась на плохое самочувствие.

Вот нужно было испортить хорошее настроение, мама.

— У нас нет отношений, чтобы они как-то складывались. Я уже говорил не раз, мы подали на развод, — несколько грубо отвечаю ей и откладываю вилку, замечая напряженные взгляды на себе.

— Может быть, вам следует посетить семейного психолога или съездить отдохнуть? Да зачем ехать далеко! Приезжайте к нам, у нас места хватит всем! Джон, дома и стены лечат… — не унимается мать, заглядывая своими изумрудными глазами в мои, потемневшие от гнева.

Я знаю, что в разводе она винит именно меня, поэтому не хотел приезжать. Каждый визит заканчивается этим бессмысленным разговором. Маленького мальчика внутри меня обижает поведение мамы, ведь ее любовь и вера должны быть безусловны ко мне.

Возможно, я был не прав, когда скрыл истинную причину развода. Лили для них невинное брошенное создание, а я мужчина, который не смог сохранить семью. Однако это лучше, чем принимать соболезнующие взгляды от всех родственников.

— Вивьен, хватит на него давить. Сыну тридцать четыре, и он в состоянии разобраться с женой, — раздраженно говорит отец. Он недовольно отставляет бокал, поднимаясь с места.

— Сынок, давай пройдем в кабинет и выпьем по бокалу виски. Расскажешь, как обстоят дела с итальянцами.

Напоследок он кидает негодующий взгляд на маму перед тем, как скрыться за дверью.

— Маршалл! — она только и успевает выкрикнуть имя отца.

Проходим в просторный кабинет, где у большого английского окна стоит стол из красного дерева, принадлежащий еще прадеду. На нем аккуратно сложена стопка бумаг, лэптоп и кубинские сигары в кедровой коробке. Посередине комнаты расположены два черных кожаных дивана, мраморный кофейный столик, а возле стены гранитный камин, построенный еще во времена Гарольда Вуда.

Мой взгляд притягивает вид из окна. Пока отец разливает напиток, раскрываю шторы и любуюсь беспокойной водной гладью. Сквозь приоткрытое окно врывается освежающий океанский бриз. Вдыхаю этот с детства знакомый запах, вызывая воспоминания из глубин памяти. Тогда было все по-другому. Во-первых, я был свободен от множества обязательств, а во-вторых, были живы дед, дядя и мой друг Эндрю.

Девять лет назад вице-президент компании мой дядя Майкл, ведущий юрист Роберт Торн и Эндрю Мейер, который проходил стажировку, летели из Португалии на самолете нашей компании. Все пассажиры, включая бортпроводника и двух пилотов, погибли. Экспертиза показала возгорание двигателя самолета, а крушение расценили как несчастный случай. Отец несколько раз говорил, что не верит в расследование, проведенное ФБР, по его мнению, слишком много не состыковок.

Присаживаемся на диван и обсуждаем поездку в Италию. Отец напрямую отошел от дел, но по его наставлению я заключил выгодный контракт на реставрацию здания в Венеции. Мы сможем его восстановить и превратить в прибыльный отель.

ЭМИЛИЯ

— Эмилия, все в порядке? Ты выглядишь грустной, — тревожным голосом говорит муж.

Алекс подвигается ближе к экрану, стараясь меня рассмотреть. Его замечание удивляет, так как в последнее время муж мало что замечал, особенно если это касалось меня. Макияж немного скрыл последствия раскаяния, и я заставляю себя играть любимую роль счастливой жены.