Но едва женщина поднесла стакан к губам, как мобильник принялся наигрывать мелодию «Summertime». Сперва она решила не отвечать, чтобы наконец позволить себе хоть немного расслабиться, но тут же отказалась от этого намерения. Звонок мог оказаться важным.

– Инспектор Неродо? – спросил голос девушки на другом конце провода.

– Кто ее спрашивает? – поинтересовалась Жюстина, сразу обратив внимание, что ее назвали «инспектор», а не «лейтенант».

– Меня зовут Сандрин Декорт, вы меня не знаете.

«Нет, отчего же, я тебя знаю», – подумала Жюстина, вспоминая фотографию молодой девушки, найденную в комнате Кордеро.

– Откуда у вас мой телефон?

– Мне его дал Стефан Лоран.

Тотчас же в памяти ее возникло лицо юноши с таинственными черными глазами. С ним она беседовала сегодня утром, и он навел ее на след «странных» учащихся.

– Я была подругой Себастьяна Кордеро, – снова заговорила ее невидимая собеседница. – Я хотела бы с вами встретиться.

– Ну, я не знаю… – Жюстина чувствовала, что ее застали врасплох. – Когда вы хотели бы…

– Прямо сейчас, если это возможно.

– Сейчас?

На сегодня с нее было уже достаточно, но, судя по голосу, у девушки было для нее что-то важное и срочное. Возможно, это след, который поможет найти преступника, а раз так – пренебрегать этим нельзя. Тем более что она ничего не теряет за исключением горячей ванны и недопитого вина.

– Хорошо, вы знаете кафе «Мариньер» на улице Жофредо?

Жюстина заказала лимонную воду «Перье», стакан с которой раздраженно крутила сейчас в руке. Сидя на скамейке изумрудного цвета, она ждала добрых четверть часа и уже начинала жалеть о своем оставленном белом вине. Эта Сандрина Декорт, которой, казалось, так не терпелось с ней увидеться, заставляла ее терять время, и Жюстина спрашивала себя, не сыграли ли с нею скверную шутку. Она сидит у входа в кафе, на самом виду, и не заметить ее просто невозможно. На ней бейсболка «Лос-Анджелес лейкерс»[14] и джинсовая куртка «Армани», которую Оливье подарил ей в начале их отношений и которую она уже порядком истрепала.

Она уже собиралась уйти, когда на пороге кафе появилась молодая девушка. Жюстина тотчас же узнала шаловливую блондинку с фотографии. Еще до того, как она смогла помахать рукой, чтобы привлечь внимание, девушка, не поколебавшись ни на секунду, направилась прямо к ней.

Сандрина Декорт нервно двигала разноцветной соломинкой в стакане «кока-колы лайт». Девушка производила впечатление умной и жизнерадостной; было заметно, что она серьезно переживает из-за смерти друга. Такое с ней редко случалось, но временами Жюстина испытывала нечто вроде смущения при мысли, что должна допрашивать близких жертвы. Бесспорно, сейчас она при исполнении и уже научилась держать дистанцию; это ее работа, ежедневные обязанности. Но по отношению к этой восемнадцатилетней пацанке, которая только что потеряла того, кого считала своим молодым человеком, Жюстина ощутила растерянность и сильнейшее сочувствие. Разумеется, не стоило забывать, что главное – вытащить из нее побольше информации о Кордеро.

Несмотря на то что именно она напросилась на эту встречу, Сандрина Декорт не произнесла ни слова после того, как они представились друг другу, будто ожидая, что Жюстина заговорит первой. Очень часто свидетелям, которые чувствуют необходимость что-то доверительно сообщить, требуется моральная поддержка. В этом смысле Жюстина обладала даром располагать людей к себе и помогать им собраться с мыслями по сократовской методике[15]. Она сразу начала с самого главного:

– Как долго вы знакомы с Себастьяном?

– Мы встретились в прошлом году, на начальном курсе.

– Вы были его девушкой?

– Не знаю. Думаю, было бы неплохо определить, чем являлись наши отношения.

– Вы встречались с ним? Я нашла ваше фото у него на стене над письменным столом.

– А я думала, он его давно уже снял, – с улыбкой произнесла Сандрина. – Да, в прошлом году мы познакомились во время школьного путешествия в Рим. Раньше я с ним никогда не разговаривала. Рим – не Венеция, но, надо полагать, этого оказалось достаточно. Пять дней спустя мы уже были вместе. У нас все произошло так быстро.

– Насколько я понимаю, ваша история была недолгой? – постаралась уточнить Жюстина.

– Через несколько месяцев мы отдалились друг от друга. У всех было много работы, к тому же на факультете приближались экзамены на университетскую аттестацию… О, если хотите знать, это было всего лишь предлогом. Не знаю, что на самом деле произошло. Может быть, он захотел общения с другими людьми; ему невыносимо оставаться приклеенным к одним и тем же. Пришло лето, и мы больше не виделись. Когда начались занятия, мы постепенно снова начали общаться. Но думаю, что теперь были скорее добрыми друзьями, чем парой.

– Вы его часто видели в последнее время?

– Чуть меньше обычного: у меня было много учебы, с которой я запаздывала… Опять это чертово оправдание насчет учебы! Мы не встречались по вечерам. По сути дела, прекратили общение.

На этот раз все начинало складываться как нельзя лучше. Жюстине очень хотелось наконец услышать, ради чего ей пришлось так поспешно вылезти из ванны.

– Послушайте, Сандрина, я прекрасно вижу, что вы хотите сказать мне что-то важное… Что-то более существенное, чем подробности ваших взаимоотношений.

– Может быть, – ответила девушка, опуская глаза.

– Что вы знаете об убийстве? Если вам известно хоть что-то, вы должны мне это сказать.

– О самом убийстве я ничего не знаю.

– Но у вас есть мысли по поводу тех, кто мог бы желать зла Себастьяну?

– Стефан Лоран уже рассказал вам об учениках, которые создали в лицее разные группы, да? – спросила в свою очередь Декорт.

– В особенности он остановился на одном кружке, но я ничего не могу вам об этом сказать: тайна следствия.

– Карелла и его банда, – подытожила Сандрина.

То, что снова всплыло имя этого молодого человека, Жюстину совершенно не удивило.

– Знаете, это секрет полишинеля, – снова заговорила девушка.

– Вижу, у этих молодых людей отвратительная репутация, особенно у Кареллы… Что вы знаете о нем и его приятелях?

– Они чокнутые.

– Вы говорите в переносном смысле, или у вас есть точные факты, которые это подтверждают?

– Скажем так: это молодые самодовольные дураки, которые воображают себя творческими людьми. Послушать их, так для всеобщего счастья на земле надо уничтожить большинство людей, которые не думают, как они. Они очень гордятся, что читали Ницше, и способны часами слушать свои разглагольствования на тему «Человечество – всего лишь слепая масса, существует только маленькая группа людей, способных рассуждать»…

– И, конечно, себя они числят среди этих избранных.

– Естественно. Короче говоря, это невыносимые типы – и, сверх того, женоненавистники.

– Да, скверная черта, – иронично заметила лейтенант.

– К тому же эти угодливые хитрецы умеют произвести хорошее впечатление.

– Верно, вы даже представить себе не можете, насколько. Однако это всего лишь психованные студентики. Они хорошие ораторы, но в их поступках нет ничего предосудительного. Вы ведь встретились со мной не ради таких банальностей, верно?

– Хотите чего-нибудь и вправду особенного? Чтобы упиваться своими бреднями, они собираются в подвалах лицея, – резко прервала ее Сандрина. – Вы об этом не знали, верно?

– В подвалах? – повторила заинтригованная Жюстина.

– Да, под зданием с галереями есть погреба, которыми пользовалось Сопротивление во время войны. Иногда консьерж не запирает решетку, через которую можно туда попасть. Там внизу настоящий хламьёвник.

– Вы туда уже ходили?

– Нет, мне рассказывали. Это не самое веселое местечко на свете. Говорю вам, надо быть совершенно ненормальным, чтобы вытворять такие штуки.