– Вам не кажется, что вы немного преувеличиваете? – чуть нервно переспросила Жюстина. – Неужели они и в самом деле такие?

– Там есть персонажи еще и почище этих.

– Хорошо, а есть ли среди этих «странных типов» тот, кто должен меня особенно заинтересовать?

– Думаю, я вам и так уже много сказал. И я не такой человек, чтобы наушничать, особенно опираясь, как вы сказали, на интуицию.

Лейтенант Неродо почувствовала, что медленно закипает. Этот мальчишка играл у нее на нервах, и к тому же она не знала, куда он клонит.

– Послушай меня хорошенько, – она непроизвольно перешла на «ты». – В лицее произошло убийство, жертвой стал юноша твоего возраста. Его зарезали. Малейшая подробность может оказаться решающей, чтобы найти того, кто это сделал. Ты, судя по виду, в курсе многого, и я очень советую тебе перестать выделываться и рассказать мне все, что знаешь.

Судя по всему, Стефан Лоран не ожидал от нее такого резкого тона и даже покраснел оттого, что его одернули, будто невоспитанного мальчишку. Чувствуя, что жар приливает к щекам, юноша, в попытке скрыть свое замешательство, резко поменял тему разговора:

– Вы смотрели «Общество мертвых поэтов»?

– Да, но…

– У этого фильма немало конкурентов в подготовительных классах. На филологии есть несколько студентов, которые хотят создать такие же небольшие кружки, как там. Они довольствуются тем, что проводят бо́льшую часть времени после занятий, собравшись на задворках лицея: курят всякую дрянь и рассказывают друг другу разную ерунду…

Внезапно Стефан остановился, как будто боясь сказать что-то еще.

– Ты говоришь: «большую часть времени»; это означает, что дело может зайти еще дальше?

– Это и так уже происходит. Некоторые сидят целыми днями, уткнувшись в книги по философии или древнегреческому; в конце концов у них срывает крышу, и они полностью выпадают из реальности. Набивают себе голову всякими маразматическими теориями одна хуже другой…

– Ладно, хватит общих положений. Итак, студенты хотят создать группы, где творили бы всякие идиотские штуки. Назови мне имена и постарайся быть как можно более точным.

– Понимаете, рассказывают много о чем. Здесь только и делают, что ишачат круглый год – и в то же время настолько подыхают со скуки, что малейшая сплетня становится поводом для бесконечных пересудов.

– Расскажи мне, что знаешь.

– Есть трое учеников с современного и классического отделений. Думаю – нет, даже уверен, – что они создали нечто вроде общества, как те, о которых я вам говорил. Это странноватые типы, которые слишком много читали Ницше, и к тому же читали его плохо. «Сверхчеловек», «Бог мертв», «слабые и рабы», «нигилизм» – все это в конце концов ударило им в голову. Они читают философские труды так, как это устраивает их самих. Из Ницше они делают какое-то безумное чтение: несколько сверхлюдей, которым все позволено, над стадом «блеющих агнцев». Короче говоря, приписывают ему совершенно противоположное тому, что он написал; но им на это целиком и полностью наплевать.

– Как это связано с Себастьяном Кордеро?

– В начале года он частенько общался с ними, но потом отошел. Он был не такой, как они, и поэтому те его в конце концов возненавидели. Думаю, Себастьян понял, что это всего лишь сборище кретинов.

– Их имена?

– Николя Каре́лла, Бенжамен Герме́ и Жюльен Гета́. Вы не прозеваете их при всем желании: у Карелла самая скверная репутация в Массене.

– Есть ли кто-нибудь еще, кто, по-твоему, может иметь отношение к убийству?

Себастьян Лоран испустил вздох, который должен был свидетельствовать, что все сказанное им серьезно повредит трем парням.

– Они живут в общежитии и вчера вечером были на территории лицея.

Внешне судебно-медицинский эксперт был похож на подростка. Казалось, его голос никогда не ломался, что усиливало это впечатление и придавало комический вид. Его скорее можно было представить студентом-первокурсником, чем дипломированным специалистом. Несмотря на серьезность дела, Жюстина по давней привычке обменялась с Марком Монтейро заговорщицкими взглядами.

Лейтенанту Неродо всегда было не по себе в анатомических залах. Каждый раз, стоило ей туда прийти, сразу невольно вспоминалась сцена из «Молчания ягнят», где Джоди Фостер, участвуя во вскрытии сильно разложившегося трупа, делает над собой нечеловеческое усилие, чтобы скрыть свои чувства и не выглядеть слабонервной дамочкой.

С другой стороны, ее всегда забавляло, насколько карикатурно чаще всего изображаются женщины судмедэксперты в американских детективных романах или фильмах. Агент Скалли или доктор Скарпетта, превосходные патологоанатомы, следователи без личной жизни, проводящие круглые сутки на работе над делами одно увлекательней другого, и в то же время соблазнительные женщины.

С первого взгляда, осматривая место преступления, эксперт заметил разнообразные переломы лицевых костей и костей рук, а также раны, нанесенные ножом, – одну поверхностную и вторую очень глубокую.

Вскрытие Кордеро не было особенно сложным. Причина смерти оказалась достаточно очевидна и не требовала сложных исследований. Однако иногда, даже когда причина смерти более чем понятна, эксперты могут провести около трупа целый день. Жюстина вспоминала случай с женщиной, убитой пятнадцатью выстрелами. Пули пробили ее навылет, а затем срикошетили. В общей сложности описать пришлось более пятнадцати ран. Но все-таки самым жестоким испытанием для медэкспертов являлись трупы, обнаруженные по прошествии длительного времени после смерти. Невозможно сохранять каменное спокойствие, видя черные гнилые тела.

Короче говоря, присутствовать на вскрытии в отделанных кафелем помещениях, полностью дезинфицированных и наводненных искусственным светом, всегда было для Жюстины нелегким делом. Такое можно научиться переносить, но стать к этому нечувствительной – никогда.

Согласно правилам, офицер из уголовной полиции должен записать выводы медэксперта под его диктовку. Жюстина немного приноровилась к жаргону патологоанатомов, она знала, что этот этап вскрытия для следствия наиболее важен.

– Какие можно сделать выводы? – спросила лейтенант, в то время как Марк Монтейро записывал драгоценные слова медика.

Тот согласно кивнул:

– Как я вам уже говорил, жертва получила всего два удара ножом.

– Всего-навсего два! – повторил Монтейро.

– Знаете, лейтенант, убить холодным оружием – нелегкое дело. Вы можете нанести человеку десятки ударов, но если не затронете жизненно важные органы… Юлий Цезарь получил двадцать три удара кинжалом, но роковым оказался только один.

– Хорошо, давайте вернемся к нашей жертве, – торопливо прервала его Жюстина, которой совсем не хотелось повторять классику.

– Удары были нанесены ножом типа «нордик», самым обычным, с пилой на обухе[11].

– Что же, если только не удастся найти орудие убийства, нечего и надеяться, что эта ниточка куда-то приведет, – заметила Жюстина. – Отлично!

Эксперт продолжил:

– Вам, конечно, известно, насколько непросто с большой достоверностью восстановить хронологический порядок событий на основании осмотра тела. В то же время, основываясь на выводах, сделанных на месте преступления и после вскрытия, я могу предложить вам рабочую версию. Предполагаю, что первый удар затронул широчайшую мышцу спины – одну из поверхностных. Судя по всему, нападающий находился позади жертвы и ударил неожиданно. Удар ни в коем случае не был смертельным, но, без сомнения, очень болезненным.

– Нападающий хотел застать его врасплох? – спросила Жюстина.

– Полагаю, что так. Юноша должен был обернуться к нему лицом. В этот момент и был нанесен второй удар.

– На этот раз смертельный?

Эксперт сделал жест, означающий, что всему свое время.

– Второй удар был нанесен с силой, и нож глубоко проник в тело. Лезвие, которое, несомненно, было очень острым, задело «ворота» печени и рассекло воротную вену. Итак, семьдесят процентов крови, проходящей через печень, – из этой вены. Можно сказать, что один этот удар повлек за собой смерть молодого человека в течение нескольких минут после нападения.