И едва не запнулась на ровном месте!

Спряталась за фонарный столб, прикинувшись облачком тумана, что, ожидаемо, вышло у нее из рук вон плохо.

Однако в ее сторону никто не смотрел.

Флавиан, из-за которого Клава едва не встретилась носом с булыжной мостовой, тоже прятался! За живой изгородью. И во все глаза подглядывал за школьниками, которые опять здесь ошивались без дела. Вытянув шею, Клава удостоверилась: опять тут херувимчик со своими адъютантами. И теперь трескают за обе щеки конфеты и пироженки из той самой кондитерской, куда ее давеча приглашал дроу. Снова их угостила неизвестная поклонница мелкого хулиганистого ангелочка?

Клава перевела взгляд на инкуба: непонятно только, что он-то здесь делает? Пялится на подростков, да еще с таким умилением и печалью на задумчивой физиономии.

Суккубу прошиб озноб от внезапного озарения: неужто ее наставничек — тайный педофил?! Теперь-то ясно, каким путем ее пирожки попали к херувимчику! Сам инкуб и подкинул, никаких девиц, тайно сохнущих по малолетке, в природе нет. Зато есть взрослый парень, который на словах резко против однополых отношений (ага, особенно в роли пассива!) — а на деле глаз не отводит от смазливой мордашки, выпачканной кремом!

— Фу! — скривилась Клава. Хотя сама не поверила в свое открытие. — Да не может быть!.. Или может?

«В этом мире всё возможно!» — сказал ей рассудительный внутренний голос.

Суккуба вздохнула. И, натянув маску пофигизма, вышла из-за фонаря, зацокала каблуками дальше по своему маршруту. Краем глаза с каким-то мстительно вредным удовольствием заметила, как заполошно сиганул прочь инкуб, завидев ее через улицу.

Настроение суккубы оказалось безнадежно испорчено. У нее не было доказательств преступления, однако одного подозрения в неблагонадежности Флавиана хватило, чтобы радужные краски в ее душе разом поблекли до унылых серых тонов, грязных, истоптанных в пыли реальности. Мечты о второй половинке? Какая глупость! Наверное, во всей вселенной только эльфы еще способны на такой душевный подвиг. На такую самоотверженную наивность…

Клава остановилась на часовой площади. Посмотрела на башню. Поняла, что в таком состоянии сидеть дома в компании ворчливого Основателя ей совершенно не хочется. Проверила на коммуникаторе расписание — и безмерно обрадовалась очередному вызову от нового клиента. К нему она и отправилась, пусть даже до назначенного времени, судя по часам на башне, оставалось лишних сорок минут…

К удивлению, она едва не опоздала! Стоя на пороге незнакомого дома, догадалась свериться с часами, встроенными в коммуникатор.

— Снова эти проклятые куранты барахлят! — поняла она и чертыхнулась в сердцах.

Представительный наг, как раз открывший дверь, поморщился от ее раздраженного шепота. Клава старательно изобразила улыбку: сразу ясно, перед ней воспитанный мужчина из приличной семьи, имеющий старомодное воспитание и не терпящий плащадной брани. Судя по обилию золотых цепочек на длинных косах, сейчас распущенных и достигающих поясницы, очень может статься, что он вообще из змеиной аристократии. В любом случае, лицом к лицу наг производил приятное впечатление, и Клава обрадовалась, что у ее Персика такой интеллигентный учитель.

Первое впечатление ее не подвело. Наг вправду оказался во всех отношениях приятным мужчиной с отличными манерами. Клава в его обществе быстро забыла о мрачных мыслях, расслабилась — и даже на длиннющий змеиный хвост почти перестала обращать внимание. Подумаешь, хвост! Она с кентавром справилась, и тут наверняка не сложнее.

Выпив по бокалу хорошего красного вина, они без проволочек перешли к делу.

Наг оказался не только преподавателем, не только специалистом по обучению при помощи гипноза, он вообще был творческой личностью с широкими взглядами. В данное время он искал для себя музу-вдохновительницу для занятий художественной фотографией. Причем это были не новомодные голограммы, а именно фото, которые он распечатывал целыми альбомами или большими картинами-плакатами для украшения интерьера.

Клава согласилась позировать. Полуобнаженной. В наряде нагини-танцовщицы, состоящем из позванивающих цепочек и бус из драгоценных камней и жемчужин. Понятно, что из подобного материала лифчик и юбка мало что прикрывали. Ей даже не пришлось собираться со смелостью, чтобы переодеться в его присутствии, ибо сама справиться с цепочками и подвесками она не смогла бы. Наг-художник внушал доверие. Шевельнулась в сознании мыслишка, что он и на нее исподволь насылает гипнотический транс, однако Клава ее прогнала, как нелепую. Такому приятному мужчине, чтобы зачаровать женщину, никакой магии и никаких фокусов не нужно, хватит белозубой улыбки, особенно яркой на фоне смуглой бронзовой кожи. А когда он, сославшись на жару от софитов, разделся до килта, по-домашнему мягкого, клетчатого, и на руках, груди и торсе заиграли мускулы, каким древнегреческий бог Марс бы позавидовал — в Клаве окончательно угасли подозрения, ее суккубья сущность расправила плечи и выставила грудь во всей красе, прикрытую тоненькой сеткой цепочек.

И они действительно битый час снимали Клаву в разных позах! То она воображала себя несравненной Клеопатрой на фоне бархатных драпировок, то неприступной опасной жрицей, то пыталась танцевать нечто соблазнительное. Аж устала!

Когда сделали перерыв, оживившийся от прилива вдохновения наг показал ей через специальный монитор получившиеся снимки. Клава глазам не поверила: а ведь неплохо вышло! И наряд у нее не пошлый, а эротичный. И вполне она фотогеничная!

— Вот эту, где у меня сосок из-под цепочек выскочил, пожалуйста… — хихикая, попросила она, но наг не дал договорить:

— Разумеется, я удалю неудачные кадры, не волнуйся.

— Да нет же! Стой, не выбрасывай! — Клава развеселилась еще больше. — Очень удачный, мне нравится. Можешь отослать его на коммуникатор нашему инкубу?

Клава не могла поручиться, как именно расценил эту шалость наг, он лишь одарил ее понимающим взглядом. Может быть, подумал, что Флаф требует отчета о ее работе. Но просьбу выполнил, снимок отослал.

А дальше Клава еще пуще расшалилась: не сняла костюм танцовщицы, когда ей разрешили переодеться, так как фотосессия подошла к концу. Она шутливо пристала к нагу с расспросами о разнице между двуногими и змеелюдями. Разумеется, особенно ее интересовали различия в сфере размножения. Наг снова окинул ее проницательным взглядом и предложил перейти в гостиную. Там включил приятную музыку, под которую Клава тотчас принялась танцевать — в меру своих представлений о том, как должна двигаться соблазняющая змеедева в сезон спаривания.

Видимо, у нее против опасений получалось неплохо.

Наг взирал на нее, рассматривал задумчиво и оценивающе, сложив руки на мускулистой груди — и Клава уж думала расстроиться из-за неудачи, как ощутила нечто округлое и продолговатое, настойчиво поглаживающее ее между ног под прикрытием «подола» из диной позванивающей бахромы. Она улыбнулась, не останавливая танец. Вот ведь, совершенно забыла, что у этого мужчины есть хвост, который можно разложить по периметру просторной комнаты. И теперь кончик его с костяной погремушкой игриво атаковал с тылов, да так целенаправленно!

Клава раскраснелась, под льющуюся из спрятанных за драпировками динамиков мелодию стала танцевать откровеннее, шажочек за шажком приближаясь к ждущему ее нагу.

Погремушка, измазавшись в соках в одном жарком местечке, переместилась назад, словно сама имея глаза, точно нашла другую точку интереса, стала там гладко скользить по кромке входа, возбуждая и дразня. Хотя куда уж дальше возбуждать суккубу? Она и так была давно готова.

Клава с коварной улыбкой обняла нага за талию. И расстегнула килт, давно ее начавший раздражать. Под соскользнувшей вниз тканью нашлось искомое: чешуйчатая жесткая кожа раскрылась щелью, вероятно, в спокойном состоянии сомкнутой и незаметной. И оттуда выдвигалось нечто впечатляющее.

— Это что? Как это? — забыла о танцах Клава, пригнулась, чтобы рассмотреть.