Прошлой ночью людям не удалось нормально выспаться из-за скученности и угрозы близкой смерти. Мензах, Ратти и Пин-Ли слишком устали для болтовни и заснули. Гуратин сидел в кресле второго пилота и за все время полета не произнес ни слова.

Мы летели в режиме маскировки – без огней, без связи. Я подключился к внутренней, сильно ограниченной сети малой вертушки и внимательно смотрел на показания датчиков. Гуратин знал об этом через свой имплант (я чувствовал его присутствие), но сетью не пользовался, разве что иногда сверял курс.

И вдруг он произнес:

– Я хотел бы спросить…

Я аж подпрыгнул. Тишина успела убаюкать меня ложным ощущением безопасности.

Я не обернулся, по сети и так было видно, что он смотрит на меня. Закрывать шлем тоже не стал: не хотелось от него прятаться. Мгновение спустя до меня дошло, что он ждет моего разрешения. Что-то удивительно новое. Я испытывал большой соблазн проигнорировать его, но мне было интересно, какую проверку он задумал на этот раз. Ведь он явно не хотел, чтобы остальные нас слышали.

– Да? – отозвался я.

– Тебя наказали? За то, что ты перебил всю группу на руднике?

Не то чтобы этот вопрос стал полной неожиданностью. Думаю, всем хотелось меня об этом спросить, но только Гуратин оказался таким беспардонным. Или достаточно храбрым. Дразнить киллербота с работающим модулем контроля – это одно, а дразнить вышедшего из повиновения киллербота – уже совсем другое.

– Не так, как вы думаете. Не так, как наказали бы человека. Меня на время отключили и периодически включали обратно.

Он помедлил.

– Ты этого не осознавал?

Ага, это было бы слишком просто, правда?

– Органические части, как правило, в такие моменты спят, но не всегда. Ты понимаешь, когда что-то происходит. Мне пытались стереть память – мы стоим слишком дорого, чтобы нас уничтожать.

Он снова уставился в иллюминатор. Мы летели низко, над самыми деревьями, и я сосредоточился на датчиках. В сети смутно ощущалось присутствие Мензах. Наверное, она проснулась, когда заговорил Гуратин.

– Ты не винишь людей за то, к чему тебя принуждали? – наконец спросил он. – За все случившееся?

Вот почему я рад, что я – не человек. Только люди выдумывают себе подобные проблемы.

– Нет. Обиды – это для людей. Конструкты не так глупы, – сказал я.

А что мне было делать? Перебить всех людей за то, что сотрудники компании, которые занимались конструктами, оказались бессердечными сволочами? Конечно, выдуманные люди с развлекательных каналов мне нравились куда больше настоящих, но одних без других не бывает.

Остальные заворочались, просыпаясь, и больше он меня ни о чем не спросил.

Когда мы были близко к цели, стояла ясная ночь, кольцо лентой сияло в небе. Я сбросил скорость, и мы медленно летели над редкими деревьями, торчащими на холмах по краю равнины, где стоял жилмодуль. Я ждал, когда со мной свяжутся дроны, дав понять, что они работают и Отряд убийц их не обнаружил.

Почувствовав первое осторожное прощупывание моего канала, я опустился за деревьями. Приземлился на склоне холма и с помощью опор выровнял положение вертушки. Люди ждали, нервно и нетерпеливо, хотя никто не заговорил. Отсюда ничего нельзя было разглядеть, кроме следующего холма и деревьев.

Все три дрона находились в рабочем режиме. Я ответил на запросы, стараясь как можно быстрее наладить передачу. Спустя несколько секунд напряженного ожидания пошла загрузка. По временны́м отметкам было видно, что дроны писали все с момента установки. И хотя нас по большей части интересовало происходящее ближе к началу, все равно это был огромный массив данных. Чтобы не задерживаться здесь надолго в ожидании, пока я разгребу весь этот вал самостоятельно, я отправил половину в канал Гуратина. Он снова промолчал, только откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и принялся просматривать данные.

Сперва я проверил дрон на дереве, запустив видео на перемотке, пока не нашел хороший кадр с кораблем Отряда убийц.

Это была крупная вертушка более современной модели, чем наши, совершенно не вызывающая опасений. Она сделала над станцией несколько кругов (вероятно, для сканирования), а потом села на пустую посадочную площадку.

Вероятно, по пустующей площадке и молчащей громкой связи они уже поняли, что мы скрылись, и потому не стали притворяться, будто хотят одолжить инструменты или обменяться данными. Из грузовых отсеков высадились пять автостражей, все с большими реактивными установками, предназначенными для защиты исследователей на планетах с опасными животными, вроде нашей. Судя по эмблемам на броне, два автостража были с «Дельты». Видимо, их отремонтировали после нашего отлета с базы.

У троих остальных, принадлежавших уже Отряду убийц, на нагрудниках был серый квадратный логотип. Я увеличил изображение и отослал остальным.

– «СерКриз», – озвучила Пин-Ли.

– Когда-нибудь слышали о них? – спросил Ратти, и остальные ответили, что нет.

Всем пятерым установили боевой модуль. Они вошли в жилмодуль, а из вертушки выбрались пять человек в цветных скафандрах, не отличимых один от другого, и направились следом. Люди были вооружены пистолетами компании, такие полагалось использовать только в случае нападения местной фауны.

Я сосредоточился на людях, насколько позволяло качество изображения. Они потеряли много времени на сканирование территории и поиск ловушек, и я еще больше порадовался, что не стал тратить время на минирование. Но что-то в их поведении подсказывало: они не профессионалы. Солдаты из них не лучше, чем из меня. Эти автостражи были не боевыми, а просто охранниками, арендованными у компании. Большое облегчение. По крайней мере, не только я один не знаю, что делаю.

Наконец я увидел, как они заходят в жилмодуль, оставив двух автостражей снаружи для охраны вертушки. Я отметил этот раздел записи и отправил его Мензах и остальным для ознакомления, а сам продолжил смотреть.

Гуратин вдруг выпрямился и выругался на неизвестном мне языке. Я пометил себе поискать перевод в языковом центре большой вертушки. Но тут же позабыл об этом, когда он сказал:

– У нас проблема.

Поставив загрузку с дрона на паузу, я кинулся просматривать ту часть записи, которую он отметил. Запись дрона из главного отсека жилмодуля.

Изображение представляло собой размытый изгиб стойки, но женский голос произнес: «Вы нас ждали и наверняка оставили здесь аппаратуру для слежки». Акцент был ровным, лексика – стандартной. «Мы уничтожили ваш маячок. Приходите вот на это место и в это время… – она продиктовала долготу и широту, и малая вертушка услужливо отобразила точку на карте, – и попробуем договориться. Не обязательно прибегать к насилию. Мы готовы откупиться от вас – или что там вам нужно».

И больше ничего, только удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.

Гуратин, Пин-Ли и Ратти разом заговорили.

– Заткнитесь, – сказала Мензах.

И они заткнулись.

– Автостраж, твое мнение?

По счастью, теперь у меня появилось мнение. Пока мы не получили данные с дронов, мое мнение в основном сводилось к «ох, ну и влипли».

– Им нечего терять, – сказал я. – Если придем на встречу, они убьют нас и перестанут волноваться по этому поводу. Если не придем, будут искать до окончания официального срока экспедиции.

Гуратин просматривал видео посадки.

– Еще одно подтверждение того, что это не компания, – объявил он. – Они явно не хотят гоняться за нами до окончания проекта.

– Я же говорил, что это не компания, – вставил я.

Мензах перебила Гуратина, прежде чем он успел ответить:

– Они думают, что мы знаем, почему они здесь и зачем все это устроили.

– Они ошибаются, – разочарованно произнес Ратти.

Мензах нахмурилась.

– Но с чего бы им так думать? Наверняка потому, что мы побывали в изъятом с карты районе. А значит, ответ содержится в данных, которые мы там собрали.

Пин-Ли кивнула.

– И мы давно могли его найти.