Я заснул довольно быстро, так как день у меня выдался напряженный, и мне нужно было хорошенько отоспаться перед завтрашними полетами. Меня грубо разбудил громкий треск зениток «Бофорс», расположенных всего в 20 ярдах от моего фургона. Потом я услышал типичное жужжание немецких самолетов. Наши зенитки вообще зашлись в истерике, и спать стало уже решительно невозможно. Я кое-как оделся и вышел посмотреть, что там происходит. На юго-востоке небо порозовело от огромных пожаров, но вражеские пилоты сосредоточили свое внимание на массе кораблей, стоящих у берега. Моряки открыли огонь из всех имеющихся орудий. Светящиеся трассы сплетались в фантастические узоры. Раскаленные осколки сыпались на мой фургон. Тысячи зенитных орудий, сосредоточенных на довольно маленькой площади, производили невыносимый грохот. Лучи прожекторов метались по небу, но беспомощно упирались в низкие облака. Время от времени земля вздрагивала от разрыва бомбы. Решив, что жестяная крыша фургона ни от чего не защитит, я отправился искать Вэрли, чтобы вместе с ним перетащить мою кровать в более безопасное место. Но мой мудрый вестовой давно скрылся под землей, прихватив с собой Лабрадора.

Тогда я вытащил наружу спальный мешок и устроился под задней осью фургона. По крайней мере, это защищало меня от осколков. Но поспать все равно не удалось, так как в небе периодически, почти до самого рассвета, появлялись самолеты Люфтваффе, а наши зенитчики, судя по всему, не испытывали нехватки боеприпасов. К рассвету я окончательно замерз и обозлился. Я выполз из мешка и отправился в палатку-столовую, чтобы выпить чего-нибудь горячего. Потом мне стало интересно, что думают об этом фейерверке мои командиры эскадрилий, и я пошел искать их. Это оказалось не так просто, но я нашел Брауна, Рассела и МакЛеода в теплом уютном блиндаже, который построили еще немцы. Мои комэски прекрасно выспались и со вкусом позевывали. Я несколько секунд смотрел, как они борются со сном, а потом решил, что следующую ночь я проведу рядом с ними.

12 пилотов сидели в кабинах «Спитфайров» в готовности к немедленному взлету. Я решил лететь с эскадрильей Уолли МакЛеода, поэтому он взял на себя командование вторым звеном. Если противник проявит хоть какую-то активность в воздухе, его действия сразу засекут радары 83-й группы, и вражеские самолеты появятся на планшете в оперативном центре. Штаб группы по телефону свяжется со штабом крыла и прикажет поднять дежурную эскадрилью в воздух. Сигналом на взлет станет красная ракета, выпущенная из штабного фургона. Уже в воздухе мы получим все инструкции от «Кенвея» — таков позывной штаба группы. Проведя полчаса в кабине, я начал зевать, потому что совершенно не выспался. Однако тесная кабина и неудобное сиденье мешают окончательно уснуть. Внезапно из сада в небо взмывает красная ракета. Щелкают тумблеры, я нажимаю кнопку пуска, и мотор «Мерлин» пробуждается к жизни. Затем я двигаюсь по узкой рулежной дорожке, пристыкованной под прямым углом к взлетной полосе, сооруженной из стальных решеток. Однако я повернул на слишком большой скорости, и самолет опасно накренился. Через несколько секунд 12 истребителей уже находились в воздухе беспорядочной кучей, но парни быстро построились в боевой порядок.

«Седой Кенвею. В воздухе с 12 „Спитами“. Что делать?»

«Кенвей Седому. Бандиты в 5 милях южнее Кана на малой высоте. Пожалуйста, проверьте».

«Седой Кенвею. Действую. Точная высота бандитов?»

«Кенвей Седому. Не известна, но меньше 5000 футов. Конец».

На высоте от 5 до 6 тысяч футов шли рваные облака, над которыми в голубом небе сверкало солнце. Если информация Кенвея верна, это должна быть группа истребителей-бомбардировщиков. Я направил «Спитфайр» в разрыв облака и выровнял его под самым облачным слоем.

«Держись со стороны солнца, Уолли, и прижимайся к самым облакам. Я снижусь на пару сотен футов».

«Седому от синего-3. Бандит на 9 часов, 2000 футов ниже».

«Атака, синий-3. Я беру их. Они идут на нас. Поворот влево».

Бандиты оказались смешанной группой «Фокке-Вульфов» и «Мессершмиттов». Примерно дюжина. Теперь они находились прямо подо мной. Немцы держались на высоте не более 2000 футов, и солнце было позади нас. У нас было все для внезапного удара. Я крикнул:

«Я атакую, Уолли! Прикрой мою четверку. Перехвати любого ублюдка, который поднимется выше меня».

Моя четверка ринулась вниз, однако фрицы заметили нас издалека, вероятно, потому, что самолеты резко выделялись на фоне белых облаков. Они сразу развернулись навстречу, и я моментально понял, что мы встретили ветеранов.

«Спускайся, Уолли. Эти типы намерены драться».

Теперь 24 истребителя затеяли безумную карусель, стремясь занять выгодную позицию. Мой ведомый крикнул:

«Седой! Верти дальше. „Фоккер“ на хвосте».

Я продолжил вираж и увидел рубленый силуэт «фоккера» у себя за плечом. Однако он не успел взять меня на прицел, и вскоре его отогнали другие «Спитфайры». Я сделал мысленную зарубку: после возвращения поставить ведомому выпивку.

Похоже, вражеский командир отдал приказ отходить, потому что немецкие самолеты спикировали к земле и повернули на юг. Я заметил четверку «фоккеров», летящую классической широкой «растопыренной ладонью». Однако самый правый из немцев заметно отстал, и товарищи не могли прикрыть его.

«Красный-2. Прикрой мой хвост. Я намерен прикончить правого „фоккера“.

«О'кей, Седой. За тобой чисто. Никого».

Летя всего в нескольких футах над холмами, я стремительно нагонял «фоккер». Его три товарища находились далеко впереди, и он был легкой добычей. Я ушел чуть в сторону, так как не хотел стрелять прямо в хвост, и чуть поднял «Спитфайр», чтобы не заботиться о деревьях и сосредоточиться на стрельбе. Первой же очередью я попал немцу в капот мотора. Еще несколько снарядов поразили кабину, и «фоккер» врезался в землю, до которой было совсем немного. Мы находились в районе с сильной ПВО, поэтому, когда я свечой пошел вверх, на меня обрушилось множество мелких зениток. Набирая высоту, мне приходилось отчаянно вертеться. Я последний раз глянул на тройку «фоккеров». Совершенно равнодушные к судьбе товарища, они продолжали уходить на бреющем. Твердо убедившись, что они не собираются возвращаться, мы развернулись и полетели в Сен-Круа.

Приземлившись, я узнал, что Уолли сбил «фоккер», а Дон Уольц сбил третьего немца. Правда, оставалось пожалеть, что немцы сорвали нам первую внезапную атаку. Если бы она удалась, мы сбили бы не меньше полудюжины. Однако и 3 победы лучше, чем ничего, и этот бой стал нашей первой победой в Сен-Круа. Мой личный счет теперь равнялся 28.

К нашему сожалению, Уольц и еще 3 пилота на следующий день были сбиты. В то время мы не знали подробностей. Было известно лишь одно — вся четверка не вернулась на аэродром. Они взлетели поздно вечером и обнаружили группу «Фокке-Вульфов», которую атаковали. Сумерки помешали Дону заметить, что они атакуют значительно более сильную группу. Немцы, осознав свое превосходство, приняли бой, и все 4 «Спитфайра» были сбиты. Самолет Уольца получил попадание в мотор, после чего взорвался бензобак. Он немедленно выпрыгнул с парашютом и благополучно приземлился. После некоторых приключений он вернулся с помощью французских крестьян и рассказал эту трагичную историю. Особенно печальной была эта история для Дала Рассела, так как среди погибших пилотов был его младший брат.

Погода снова ухудшилась, низкие тучи разродились затяжным дождем. Летать было абсолютно невозможно, и мы использовали передышку, чтобы поудобнее устроиться в Сен-Круа. Наш блиндаж был теплым и сухим и служил надежным укрытием от ночных налетов, которые продолжались. Ко мне пришел мэр деревни и с помощью одного из франко-канадцев, выступившего в роли переводчика, сообщил, что немцы оставили здесь несколько кавалерийских лошадей. Он также собрал несколько седел и предложил мне пару лошадей для отдыха и развлечения.

Один из моих пилотов, Джонни Флеш, кое-что знал о скачках, поэтому вместе со мной, Вэрли и мэром отправился в Сен-Круа, чтобы осмотреть животных. Это было не совсем то, что мы ожидали увидеть. Хотя, следовало ли ждать чистокровных скакунов? Я вспомнил свою службу в добровольческой кавалерии и решил, что они не слишком хорошо выезжены. Ирвин подтвердил мой приговор. Мы с ним отправились в Сен-Круа верхом, а Вэрли пригнал наш джип. С этими лошадями у нас было связано немало приятных воспоминаний и неприятных тоже. Однажды я привел в полное остолбенение свое начальство, прибыв на совещание в штаб 83-й группы верхом.