До конца дня мы были освобождены от полетов, но так как до темноты еще оставалось время, я полетел в Тангмер, чтобы узнать, что творится в 610-й эскадрилье. Лори встретил меня и рассказал, что накануне у них был черный день. Эскадрилью атаковала большая группа «Мессершмиттов» и «Фокке-Вульфов». Погибли четверо пилотов, а симпатичный Дуг Колиндж пропал. Пилоты мрачно помалкивали, и мне было их очень жаль, потому что мы в Кенли, наоборот, считали сбитых немцев. Мы уселись пить пиво, и я старался приободрить их. Однако они завистливо смотрели на мой новенький сверкающий «Спитфайр» и явно мечтали получить такие же, чтобы рассчитаться с немцами.
Я полетел назад в Кенли, когда на Дауне уже легли вечерние тени. Завтра нам предстояло взлететь рано утром. Немного перекусив, я переговорил с командирами эскадрилий и отправился в постель. В ту ночь я спал, как дитя.
На следующий день мы должны были пересечь территорию Голландии, чтобы сопровождать «Крепости», бомбившие цели возле Антверпена. День был серый и мрачный. Моросил мелкий дождь, однако метеоролог сообщил нам, что на высоте 8000 футов небо уже чистое. Мы полетели в Манстон, где дозаправились и стали ждать приказа на вылет. Крыло Биггин-Хилла, которым командовал неукротимый Эл Дир, тоже участвовало в этой операции. Поэтому мы выкроили несколько минут, чтобы переговорить.
«Эл, что это мы читали в газетах относительно тысячи фрицев Биггин-Хилла?» — спросил я.
«Джонни, ты же сам знаешь, мы этого еще не добились. Но можем в любой момент. Сэйлор говорит, что когда мы достигнем этой цифры, он устроит самую грандиозную пьянку в истории. В Гроссвенор-Хаусе. Мы уже начали потихоньку готовиться».
«Не забудьте Кенли, когда начнете рассылать приглашения. Я приведу тридцать очень голодных канадцев! Встретимся над Антверпеном».
Манстон был огромным лугом, покрытым зеленой травой. С этого аэродрома могли одновременно взлетать 12 «Спитфайров». Крыло Эла взлетело перед моим, и я следил, как они исчезают в облаках. Я дал своим пилотам время осмотреться после взлета, после чего мы начали нырять в облака с интервалом в несколько секунд, чтобы избежать столкновения. За стеклами кабины мелькали клочья тумана. Серые волны Ла-Манша вскоре пропали из вида. Внутри облака было ужасно темно. Если я отрывался от приборов, то мог видеть лишь соседние «Спитфайры». 10000 футов. 14000 футов. 18000 футов. А мы все еще находимся внутри облака. Я от души пожелал, чтобы метеоролог сейчас оказался рядом со мной. Верхняя граница облачности на 8000 футов, как же! Но вскоре все-таки начало светлеть, и мы выскочили в прозрачное голубое небо. Я начал кружить на месте, дожидаясь, пока остальные 5 звеньев тоже появятся из облака.
Потом мы соединились и полетели над белым рваным ковром к намеченной точке встречи с «Крепостями». Как обычно, они прибыли на рандеву исключительно пунктуально. Мы летели на сходящихся курсах, и я подумал, какими прекрасными и мощными выглядят эти самолеты, летящие большой группой в сомкнутом строю. Я разделил крыло, так как оно было слишком неуклюжим, чтобы маневрировать вокруг тихоходных бомбардировщиков. Я прикрывал ведущую группу, Форд взял на себя следующую. Вы вышли далеко за пределы действия наших радиолокаторов, и в любой стычке с фрицами нам придется полагаться только на самих себя. Внезапно меня вызвал Болтон:
«Седому от красного-3. Более 20 на 9 часов, выше. Похожи на „фоккеры“.
Я посмотрел вправо, но не увидел «Фокке-Вульфов». Это было не удивительно, так как «9 часов» означало прямо слева. Я просто запутался и лихорадочно пытался сообразить: 3 часа, 9 часов, право, лево, где это? Мне даже пришлось посмотреть на часы на приборной доске, чтобы понять, где и что.
«Фоккеры» появились в 2 милях прямо впереди ведущей группы «Крепостей». Это означало, что они намерены провести смертельно опасную, но эффективную лобовую атаку против бомбардировщиков. Они выйдут из пикирования перед самым носом бомбардировщиков, а потом слегка потянут ручки управления на себя, чтобы проскочить в нескольких футах над спинами «Крепостей». Или могут попытаться выполнить полупереворот и уходить вниз вертикальным пикированием. Лобовая атака в горизонтальной плоскости требует особого умения и отваги. Я подумал, что большинство немецких пилотов будет выходить из атаки пикированием.
Мы ринулись вперед, обгоняя «Крепости», но «фоккеры» уже начали пикирование и приближались неровной цепочкой. Они были слева от нас, и я начал поворот, чтобы попытаться отпугнуть их лидера. Я опоздал. Через пару секунд «фоккер» был уже рядом, Я дал короткую очередь, а когда он пропал, сделал крутой вираж, чтобы втиснуться в колонну немецких истребителей позади номера три. Я дал по нему длинную очередь и смог увидеть клубки голубоватого дыма, вылетающего из пушек «фоккера», который стрелял по бомбардировщику. Позади меня были другие немцы, но я надеялся, что мои канадцы уже выбрали себе противников, иначе наше положение в этой мешанине своих и чужих станет слишком опасным.
Мой «фоккер» начал переворот, но я видел, что он продолжает стрелять. Я повторял каждый маневр вражеского истребителя, в результате чего мой «Спитфайр» оказался перевернутым, но я продолжал выпускать короткие очереди. Я даже не отваживался подумать, что там творится сзади. Янки стреляли по всему, что попадалось на глаза! В небе свистел плотный дождь свинца.
Вражеский пилот перешел в вертикальное пике. У меня не было шансов удержаться за ним, поэтому я поспешил перевернуться в нормальное положение, перевел дух и попытался оценить ситуацию. Наши «Спитфайры»» проскочили сквозь строй американских бомбардировщиков. Я отчаянно качал крыльями, чтобы показать американским стрелкам характерные очертания «Спитфайра». Но мои действия были встречены несколькими довольно меткими очередями, поэтому я поспешил удалиться на безопасное расстояние.
Оставив «Крепости», мы двинулись в обратный путь через Ла-Манш. В облаках имелись большие разрывы, по морю ползли огромные тени. Мы проскользнули сквозь дыру в тучах и увидели впереди белые скалы Альбиона. Вскоре мы уже кружили над Кенли.
Путешествие завершилось. В ретроспективе можно только посмеяться над этим беспорядочным столкновением. Но во время следующего налета проблемы могут оказаться более серьезными, поэтому я позвонил в штаб 11-й группы и получил разрешение посетить некоторые базы американцев, чтобы попытаться выработать тактику совместных действий. Совершенно ясно было одно: американцы не желают применять ближнее сопровождение, как делали мы со своими бомбардировщиками.
Я полетел к американцам и заночевал на одной из баз. Все обстояло именно так, как мы подозревали. Они не хотели, чтобы «Спитфайры» ближнего прикрытия путались между бомбардировщиками. Они предпочитали, чтобы наши истребители держались впереди и на флангах бомбардировщиков на почтительном расстоянии, за пределами дальности стрельбы пулеметов. Любой самолет, который прорвется сквозь истребительный заслон и приблизится к бомбардировщикам, будет считаться вражеским и встретит соответствующий прием. Я доложил эти соображения командиру 11-й группы, после чего поспешил порадовать командиров эскадрилий. Мы должны держаться подальше от стрелков «Крепостей», так как они имеют привычку сначала палить, а уже потом выяснять, кого сбили.
Я провел очень веселый вечер вместе с американцами. Ближе к полуночи в холле началась грандиозная игра в кости. Мы тоже поигрывали в бридж на деньги, но ставки ограничивались парой пенсов за сто очков, поэтому проиграть больше одного-двух шиллингов было трудно. Канадцы, как выяснилось, играют в кости, но предпочитают покер. Однако все это было ерундой по сравнению с американскими развлечениями. Толпа возбужденных офицеров кричала и ругалась, швыряя кости. Мне оставалось лишь следить, разинув рот, как сотни фунтов переходят из рук в руки после каждого броска. Я узнал, что американцы предпочитают коротать вечера за подобными мероприятиями. Причем часто случалось так, что младшие офицеры до нитки раздевали старших. Я решил, что при таком положении дел не может быть и речи о каком-то порядке и дисциплине!
