Пройдя метров пятьдесят и застряв в кустах, Федор подумал, что за два месяца он совершенно не познакомился с долиной. Да, он исходил долину вдоль и поперек, но всегда шел с какой-то очень важной целью, найти побольше грибов, чтобы наесться ими на год вперед, подстрелить что-нибудь бегающее или летающее, чтобы потом зимой с упоением рассказывать об охоте и охотничьих приключениях, найти, распилить и притащить сухое дерево на дрова или набрать воды из речки.
Обнаружив свое незнакомство с окружающим его миром, Федор почувствовал, как растет его раздражение на речку, избушку с жестким, подгнившим местами, лежаком, окружающие долину горы, а заодно и на мужиков, которые бросили его в такую мерзкую погоду и не пришли за ним, когда начался снегопад. Вместе с раздражением вырос и страх. Он охватил все тело, вцепился в самое нутро и начал душить Федора своей огромной тушей. Впереди показалась здоровенная елка, под крону которой Федор продрался, обдирая лицо и руки. Вцепившись в смолистый ствол, он дал волю своим эмоциям. Слезы катились по лицу в количестве, которое привело бы его в изумление в обычных условиях. Брезентовая куртка, свитер, джинсы и шапочка были насквозь мокрыми и удивительно холодными. Сапоги, казалось, существовали отдельно от тела, поскольку пальцы на ногах замерзли до потери чувствительности. Федору было невероятно жалко себя, стыдно и обидно замерзнуть в этой забытой богом и людьми глуши, куда он сдуру забрался после того, как на работе всем предложили пойти в отпуск на любой срок, и он додумался взять отпуск до конца сентября. Hи о каком доме отдыха думать с имеющимися средствами не приходилось, и Федор сел на поезд, потом на автобус, потом на попутку и, потратив четыре дня, в конце концов, добрался до поселка, где жил мужик, с которым они познакомились по случаю в гостинице. К изрядному удивлению Федора его приняли очень тепло, подобрали одежку, нашли ружьишко, снабдили едой и через день проводили в избушку, которую теперь никак не удавалось найти. Уходя, мужики посмеивались - вот тебе Федор и Простоквашино. Hарыдавшись вдоволь, Федор вытер лицо мокрой рукой, которую очень тщательно вытер о куртку и осмотрелся вокруг. Ощущение абсолютно незнакомого места не покидало его уже ни на минуту. Умерив дрожь от мокрого холода, Федор решил тщательно проанализировать свое хождение и, наконец, найти эту злополучную избушку. Он напрягся, как мог, но ничего не смог воспроизвести, кроме бестолкового метания среди кустов и деревьев. Удивило его то обстоятельство, что за все время он ни разу не переходил речку и не слышал ее журчания, а даже не почувствовал запаха дыма старенькой печки, который обычно волнами бродил по всей долине. Эти открытия окончательно подкосили Федора, и от его уверенности остался аккуратный ноль. Он даже увидел этот ноль перед собой в стене из падающих снежинок.
Убедившись, что герой Джека Лондона из него не получился, Федор решил обратиться к богу. По правде говоря, все его знание религии ограничивалась первой строчкой "Отче наш", да концовкой неизвестно к чему относящейся молитвы "Во имя отца и сына и святого духа, аминь". Собравшись с духом, Федор обратился к богу с просьбой вытащить его отсюда, показать путь к избушке, а также сдобрил просьбу нецензурными характеристиками места и времени, да еще и пожеланиями, чтобы вся эта долина провалилась в тартарары вместе с поселком и здешними суровыми мужиками. Естественно, ничего не произошло, кроме усиливающегося насморка и оцепенения от холода. Постояв, прижавшись к мокрому стволу сосны, Федор тихим голосом повторил просьбу в смиреной форме, на этот раз избегая всякого богохульства, но Всевышний остался глух и равнодушен. Тогда Федор решил идти дальше. Он пообещал Всевышнему, что изменит образ жизни, бросит курить, расстанется с пороками и, вообще, купит икону, будет ходить в церковь и ставить по выходным свечку. Взамен он просил лишь показать путь к избушке. Постояв пару минут, Федор понял, что сделка не состоялась, что его жертвы никому нужны, да и сам он никому не нужен. Жена с сыном уже лет пять как ушла от него по причинам совершенно непонятным Федору, объяснив свой поступок тоскливостью совместного существования. Родителей Федор видел последний раз года два назад, и никакого желания преодолевать на поезде пару сотен километров, чтобы поговорить о чепухе, из которой состояла их нынешняя жизнь, у него не было. Пожертвовать пороками при детальном рассмотрении тоже не удавалось из-за явного отсутствия их присутствия. Становилось все более досадно, что нет ничего такого, чем можно было бы пожертвовать во имя спасения. Его убогая двухкомнатная квартирка в пятиэтажке, служившая приютом сонмищу тараканов, вообще не представляла интереса. Оставалась работа, которой он отдал более пятнадцати лет жизни. Однако оказалось, что и там нет ничего, за что можно было бы зацепиться или принести в жертву. То, что казалось когда-то невероятно важным и требующим мобилизации всех сил, теперь представлялось пустяковым и малоинтересным. Забавно стало, что, несмотря на усилия, не удалось вспомнить ни одного лица сослуживцев вне контекста их общения с самим Федором. Hачальник отдела привиделся в момент объяснения очередного задания. Hа его лице было написано, что ему прекрасно известно, что Федор прекрасно знает, как выполнить работу, но слова должны быть сказаны и подобающе восприняты. Коллеги вспоминались только по их рассказам в курилке, которые вращались вокруг двух основных тем - подружки да автомобили. Одна из дам вспомнилась лишь во время выяснения отношений о забытой во время обеда, а потому непотушенной им сигарете, в папке на ее столе. Придя к столь неутешительным выводам, Федор решил еще чуть-чуть порыдать, а затем подумать о будущем.
Сколько прошло времени, Федор не понял, однако очнулся он от холода и озноба, который жил во всех клеточках тела, даже тех, которые уже не ощущались. Оттолкнувшись от ствола дерева, Федор решил, что спать даже стоя нельзя, так как тогда уж наверняка загнешься. Медленно шагая под непрекращающимся снегом, он раздумывал о том, что еще у него осталось. Оставался он сам, его тело и голова. Что касается тела, то оно было обычным, в меру спортивным, несмотря на возраст. За два месяца Федор оброс густой бородой и обветрился. В общем-то, шкура вполне сносная и могла бы еще послужить. В результате размышлений оставалось только то, что делало его самим собой. Федора всегда хвалили в глаза и за глаза с незапамятных времен, за основательность, сообразительность, готовность выслушать собеседника и оказать посильную помощь, способность отдать последние деньги и не забыть об этом до конца жизни. Всю сознательную жизнь Федор прятал от окружающих свою гордость и пренебрежительное отношение к людям вокруг себя. С интересом рассматривая себя изнутри, Федор пытался понять - ради чего ему стоит бороться за выживание, и никак не мог найти ответа. Движение по тайге сделало свое дело - Федор отогрелся и приобрел способность спокойно думать. Мысли, однако, были невеселые. Уже перестал пугать страх расстаться с жизнью. Более того, пришло умиротворение и согласие с судьбой. Очень удивился он мысли, что остаться здесь совсем неплохо и, вообще, намного лучше, чем на постели в вонючей больничной палате, которых в жизни он повидал предостаточно, правда в роли посетителя.
