Вместе с Беляевым, Протопопов ходил по цехам, корпусам и общался с рабочими, мастерами, начальниками.

— Ну рассказывайте, — каждый раз начинал он свой разговор, сходу пытаясь вытянуть у своих собеседников ключевые проблемы и выявит препятствия на пути их решения.

Ну и люди чаще всего охотно рассказывали кто что, обычно с перепугу вываливая все имеющиеся на предприятия трудности и заботы. Протопопов слушал внимательно, уточнял каждый раз как люди на разных должностях видят решение той или иной проблемы и как правительство может этому способствовать не только в перспективе, но и в настоящем моменте.

Беляев со своими людьми фиксировал каждый шорох. Решать проблемы следовало незамедлительно.

Рассказывали же о нехватке инструмента, дефиците материалов, о срывах планирования, о безразличии некоторых должностных лиц, халатности и прочее, прочее, прочее.

Пообщался Александр Дмитриевич с динамовцами, которые крепко держали контроль на Путиловском заводе и больше не позволили проникнуть в среду рабочих революционной заразе. Хотя такие попытки, по словам собеседников, не прекращались.

— Как у нас обстоят дела? — спрашивал он своих ребят.

— Работаем, Александр Дмитриевич, — отвечали министру в голос. — Вылавливаем гадюк и давим сразу.

Сейчас можно было с полной уверенностью сказать, что революционный геморрой на предприятие вылечен и пока здесь пребывают динамовцы, он не вылезет снова. Тем лучше — реально наладить производственные процессы, чтобы они работали отлажено, как часовой механизм, задача непростая. Однако делать это надобно и возможно только в правильной обстановке, когда у рабочих не фонят в голове революционные мотивы.

Ну а раз правильная политическая обстановка настала, Александр Дмитриевич занимался ещё и тем, что подсказывал наиболее толковым мастерам в присутствии их начальства, некоторые инструменты из производства образца 2010-х годов, о которых министр был более менее в курсе. Например, поведал он о таком прекрасном инструменте, как маршрутная карта технологии.

Поведал, собрав в кратчайший срок старших мастеров и из начальников из разных цехов.

Проблема, которую Протопопов выявил, заключалась в следующем. Если сами технологии у рабочих таки присутствовали, а в них довольно подробно расписывался производственный процесс, то вот организация хромала. Зачастую деталь могла потеряться, где-то застоять. Или же приходилось разбираться на какой конкретно производственной стадии находится технология, для чего рабочий или мастер возвращались к чертежу, производили метрики, а это все — складывалось в потерянное время. И если при окладной системе это было позволительно (но не в коем случае не с точки зрения выполнения плана, потому что рабочие, к примеру часто «забивали» на сложные процессы и откладывали их на потом), то при сделке, которую предлагал Протопопов потеря времени значила бы потерю заработка рабочими. А вот это уже непозволительно ни в коей мере.

— Смотрите, господа, — говорил Александр Дмитриевич, собрав вокруг себя мастеров и начальников. — Что мы теперь делаем и что будем на производстве внедрять.

И Протопопов указывал на надобность вписывать в каждый этап производственного процесса примерно следующее:

— тип манипуляции

— порядок необходимых действий

— необходимый инструмент

— местоположение необходимого инструмента в кладовой

— режимы работы станка: обороты, подача

— Вот это, — Протопопов взял чистый лист бумаги и положил его поверх технологии, взяв в руки карандаш. — Маршрутная карта нашей технологии. Одного взгляда на неё должно быть достаточно, чтобы понять — какой металл используется, на какой стадии находится процесс, какой разряд рабочего нам необходим для выполнения манипуляции, время и расценка. Все понятно?

Говоря это, министр внутренних дел чертил на листке бумаги столбцы и фиксировал в них необходимые и названные выше пункты.

— Александр Дмитриевич, милостивый государь, а если брак погонят со сделкой то? Тут ведь дело нехитрое — тут обороты увеличить, там и они мне будут фрезой закаливать металл ещё до термички из за спешки... — выразил опасение один из начальников. — Это ведь не годится никуда, сами понимаете.

— Не годится, поэтому после каждого процесса, пусть показывают деталь контролёру. Тот пусть ставит отметки, что деталь видел . Сначала сделали первую деталь — отнесли, показали, затем партию сделали — тоже показали. Никаких перегибов быть не должно и они недопустимы.

— А как тогда процесс ускорять? — удивился начальник.

— Во первых, меньше пить, курить, жопу чесать и языком молоть, — пожал плечами Александр Дмитриевич. — Тогда высвободится несколько дополнительных рабочих часов. Во вторых, включать смекалку. Кстати, особо хорошо это работает при создании бригад в составе слесаря, фрезеровщика и токаря, которые станут работать в связке. Не мне вам объяснять, что некоторые операции можно сократить по времени, при этом не уходя в брак.

— Поддерживаю двумя руками, — кивнул один из рабочих. — А вот про маршрутную карту хотелось бы подробнее! Пока толком непонятно ничего!

— Покажу, — согласился Протопопов. — Где твоё рабочее место? Покажешь?

— Покажу, спрашиваете!

Подошли к верстаку. Там лежала штамповка, заготовочки. Алюминиевая небольшая деталь, по контуру которой имелись наплывы облоя.

Протопопов открыл технологию, полистал, покивал. Открыл чертёж и провертел заготовку в руках, внимательно изучая. Первой операцией шла слесарная — убрать облой заподлицо, подготовить базу для следующей фрезерной операции. Разметить для последующих манипуляций...

Угу.

Понятно все.

Ничего сложного совершенно.

На нескольких деталях все уже размечено, облой спилен, база подготовлена. На хрена только, спрашивается?

Следом во фрезерной: установить, закрепить, снять... ага суть в том, чтобы выстрогать из заготовки прямоугольник под дальнейшую разметку и сверловку.

Понятно.

— Ну ка, давай замер сделаем, милый человек, — предложил Протопопов. — Ты сделай, что написано, а я засеку время, которое у тебя на операцию уходит. На одной детальке попробуем. Сделаешь, будь так добр?

Рабочий не отказал — с минуту ковырялся, Протопопов время засек, а потом слесарь положил деталь, опилинную, размеченную — готовую к следующей операции на фрезерном станке.

— Сколько?

— Минута двадцать секунд ушло. Деталей у тебя пятьдесят.

— Ага. Пятьдесят.

— Вот и считай час на выполнение у тебя имеется... Кто будет фрезеровщик? — спросил министр, оглядываясь.

Вперёд вышел дядя лет тридцати.

— Ты как делать будешь?

Фрезеровщик повертел деталь, почесал макушку.

— Да так и буду, с этой стороны вжить, с этой вжить и готово. Долго что ли в размер с четырёх сторон загнать?

— А крепить ты как деталь станешь? Ну ка, подскажи.

— Ну в тисочки зажму, с одной стороны чутка сниму, чтобы не зарезать, потом переверну и в размер на чистовую, — пояснил рабочий.

— Прям по линии разметочки пойдёшь или как?

— Неа, — фрезеровщик посмотрел на Александра Дмитриевича как на круглого идиота. — Я ж один хрен разметку не поймаю, дольше настраиваться буду.

— Хорошо, понятно, а облой тебе мешает, уважаемый?

— Ну... — фрезеровщик повертел деталь в руках. — Не особо, чес говоря. Я ж его фрезой пройду с одной стороны. А в размер буду вгонять уже по отработанной с одной стороны поверхности.

Протопопов кивнул, покидал детали в ящик и вручил их фрезеровщику.

— Начинай тогда! Чего ждём?

Фрезеровщик взял ящик и почесал к своему станку.

— А мне что делать? — удивлённо спросил слесарь, провожая фрезеровщика взглядом.

— А тебе записывать нормочас себе в актив.

Протопопов взял свою вычерченную на листке маршрутную карту, уточнил фамилию у рабочего и вписал ее в строку напротив слесарной операции. Там же вписал количество деталей.