— Я же говорил, ничего не было.

— Думаю, не следует пропадать билетам, — произнесла я, пожав плечами. — Я, наверное, пойду на маяк, чтобы не сидеть в городе.

— Туда никто не ходит. — Сет поморщился и прижал два пальца к виску. Затем побледнел и снова повернулся. — Хорошо, что вчера вечером отца не было в городе. Он говорил, что вода была гладкой, а небо ясным.

Холодок пробежал по моей коже. Взгляд метнулся к Джексон-рок. Едва заметный маяк на темнеющем горизонте. Время еще не пришло, поэтому он пока не работал. Подтолкнув Сета локтем, я придвинулась к выходу. Затем четко выговаривая каждое слово, сказала:

— Пойдем со мной, я покажу тебе остров.

На этот раз Сет застонал. Он не поднялся, а только ущипнул себя за переносицу. Глаза потускнели. Он был смертельно бледным.

— У меня голова раскалывается. Мама, наверное, готовит ужин.

— Сет, — произнесла я. Опустившись к нему, я коснулась его подбородка. На мгновение мне захотелось его поцеловать. Обнять и залезть руками под его одежду. Он был моей комфортной жизнью, дорогой, где мне было бы хорошо. Но я оглянулась на остров.

— Пойдем на Джексон-рок.

— Я могу поехать в Сиэтл. Я хочу жить рядом с водой. Мог бы взять гитару, сесть на углу и поиграть.

Он не мог обсуждать со мной ни маяк, ни остров. Осознание пришло ко мне быстро и почти болезненно.

Ведь у меня было то же самое — пробелы и головные боли. Я не могла вспомнить никого из «Сломанного Клыка», кто бы высаживался на остров. Люди разбивали лагеря на соседних островах, устраивали вечеринки, разводили костры, но… не на Джексон-рок. Когда я думала о маяке, у меня начинала болеть голова. У Бейли было тоже самое. Остров действительно желал быть незаметным.

Грей

Все уже готово, и я тоже. Я поднимаюсь наверх как раз в тот момент, когда маяк начинает работать. Шестеренки скрипят, свет гудит. Воздух не такой, как перед грозой, но он полон предзнаменований.

Мелодия музыкальной шкатулки крутится в моей голове. Кажется, это знак. Я подготовился к приходу Уиллы, а она уже привыкла ко мне. Уверен в этом, ведь она думает обо мне. Я наблюдаю за огоньками душ — они вне моей досягаемости — только одна оглядывается.

Гнев просится наружу. Разочарование.

Я не Сюзанна, а Уилла не я. Я не могу ее соблазнить. Но я владею морем. Я бессмертный и время всегда со мной. Я не покидаю воду, а она меня. Это заветная мечта Уиллы.

Она не будет страдать от одиночества. Примет проклятье. Я могу ей все это дать. Океан и вечность будут принадлежать ей, ведь она жаждала этого волшебства.

Сейчас и через тысячу лет она будет леди Грей. Будет наслаждаться такой жизнью.

Нет никого, кто мог бы услышать меня, поэтому я смеюсь. Подставляю свое лицо ветру, и лента слетает с моих волос. Сердце бьется — я нахожусь под лунным светом, а прибой окружает меня. Скоро я буду ступать по другому берегу. Увижу лица, услышу голоса, буду резаться во время бритья. Кровь не текла из моих ран уже сто лет, и я никогда бы не подумал, что буду с нетерпением ждать этого момента. Я существую.

Где есть боль и удовольствие. Иногда горячий суп. Где есть холодные ночи. Мое дыхание. Реальное тело, которое может страдать и получать раны, а также стареть. То, что у меня есть сейчас — странная жизнь, которая мне не подходит. А Уилла создана для проклятья. И ей будет комфортно там, где существуют лишь вода и бессмертие.

Очевидно, она этого хочет. Ее комната осталась нетронутой. Сети, лодки. Ставни распахнуты в сторону моря и только маленькая частичка магии висит на окне, не сочетаясь со всем остальным. Я понял Уиллу. Ее судьба в маленькой башенной комнате, где раскрыты ее мечты.

— Приходи, Уилла, — говорю я.

Звук моего голоса теряется в крике морских птиц и завывании ветра. Я знаю, она не слышит меня, но искренне верю, что она чувствует мой зов. Она вернется на этот остров. В ее глазах будет гореть ажиотаж и целеустремленность. У меня есть все, что она хочет, и я дам ей это. Ей нужно только попросить.

Глава 18

Уилла

На выходных отец и мистер Элдрич отправились проверять свои приманки. Поскольку веревку, соединяющую приманку, можно перерезать и такое уже случалось, то каждая ловушка имела щель, через которую омар мог вырваться на свободу. Это означает, что нельзя зависеть от ситуации и даже если половина лодок перевернута вверх дном после шторма, все равно нужно выйти в море. Омары, оставленные в приманке слишком долго, могли сбежать.

К тому же отцу и мистеру Элдричу придется раскрыть друг другу местоположение своих ловушек. Тяжелое решение — показать свои лучшие места на воде. На самом деле это все, что у них есть, но выбора не было.

Я и Бейли распутывали разбросанные после шторма приманки на берегу. Они были похоже на нижний ящик гигантской шкатулки с драгоценностями. Разноцветные веревки, узлы, проволока, все спутавшееся, принадлежащее разным лодкам.

— На этой неделе обещают похолодание, — сказала Бейли.

Она подняла над головой розового оттенка приманку, принадлежавшую Лейну Уоллесу. Он считал, что благодаря такому цвету их не воруют. Неправ, конечно. За год он терял одну-две приманки, как раз именно потому, что некоторые находили их забавными.

Натянув зубами перчатку на руку, я сунула руку в кучу веревок.

— Может, нам развести костер? Устроить вечеринку?

Бейли откинула голову назад, и ветер сдул ее волосы с лица.

— Да, наверно стоит. Позже я поеду в Милбридж. Мне надо поговорить с Кейт.

— У вас все налаживается?

— Вроде также.

Бейли поставила розовую приманку рядом с такими же и вернулась к основной куче. Она хорошо работала руками, особенно с проволокой. Ей следовало бы пойти в класс миссис Бакстер.

— Мы собираемся навестить ее дядю Далтона.

— Тот, от которого пахнет ромом? Зачем?

Закатив глаза, Бейли пожала плечами.

— Она любит его. Не знаю.

— Почему ты едешь… — оборвала я себя.

Выпрямившись, я поправила воротник, чтобы впустить немного воздуха.

— Неважно. Глупый вопрос.

Несмотря на то, что я сказала, Бейли взмахнула руками.

— Мы будто играем в спектакле. Обе знаем, чем все закончится, но все равно произносим нужный текст и отыгрываем свою роль в сценах.

Я бы не смогла объяснить лучше. Я точно поняла, что она имеет ввиду.

— Все заканчивается, Бэй, — тихо сказала я, — жизнь тоже. Но ты все равно продолжаешь жить.

Бейли скорчила гримасу. Если бы ее руки были свободны, она толкнула бы меня.

— Достаточно лицемерный совет, не так ли?

— Опыт, — возразила я, — какой-никакой.

Бейли прошла дальше, подняла еще одну приманку из хаоса и прислонила ее к бедру.

— Я на машине. Думаю, тебе следует поехать с нами.

— Сегодня вечером?

— Да, а почему бы и нет? Дядя Далтон странный, но в принципе нормальный. А так как ты сегодня болтлива, сможешь расспросить его о леди Грей.

— Я не разговорчивая, — заявила я и угрюмо добавила: — Сейчас это мистер Грей.

— Дядя Далтон считает иначе. — Бейли поставила еще одну распутанную приманку в сторону, а затем повернулась, прислонившись к ней. — Просто поехали. Будешь что-нибудь рассказывать. Это ты умеешь лучше всего.

Задев брови кожаными перчатками, я с восхищением посмотрела на нее.

— Серьезно?

— Это моя работа тыкать тебя носом в дерьмо, — ответила Бейли. Улыбнувшись, она опустила голову и снова принялась за приманки.

Да, это лицемерный совет. Потому что, наблюдая за тем, как моя лучшая подруга распутывает очередную ловушку, я не могла не ощущать то, что время уходит. Скоро она уедет в колледж, ее жизнь в другом месте уже начиналась: отказаться от своей возлюбленной для нее стало тяжелым выбором. Для меня тоже. Но Бейли должна была это сделать. Она будет приезжать на Рождество и летом, мы будем переписываться и созваниваться, но все изменится.