КАРЛ: Ба! Паж говорит только по-французски. Какая разница, что говорить?

МАКС: Думаю, большая. Мы же не знаем этих мест. Неизвестно, кто здесь обитает. Опять-таки у меня другая теория насчет всего этого. Но ты ей только посмеешься, и сейчас я тебе ничего не скажу. Однако если верна твоя теория, то они определенно весьма разумные сумасшедшие, маньяки с системой.

АНТУАН (на перекрестке): Messieurs, par là à droite, et vous y serez en quelque minutes^[39].

КАРЛ (МАКСУ): Есть у тебя с собой какие-нибудь деньги? Мы должны ему что-нибудь дать.

МАКС: Есть: золотой. Но убраться из этого дома стоило золотого, хотя бедность студенческой братии вошла в поговорку.

(МАКС достает из кармана золотой, протягивает его АНТУАНУ, но тот исчез. Монета падает на дорогу).

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом графа Аксельманштейна. На сцене: ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН; ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН; ИРЭН и ШАРЛОТТА.

ШАРЛОТТА (поднимается, выглядя уязвленной): Вы чуточку припозднились.

КАРЛ: Если бы вы только знали…

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Лучше поздно, чем никогда! Но боюсь, вы действительно опоздали на наш небольшой танцевальный вечер. Все уже разъехались.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Да, и ужин растащили эти хищники! Так что боюсь, что нам нечего предложить вам, кроме постелей для ночлега.

КАРЛ: Если вы минутку потерпите и выслушаете нас, то найдете для нас достаточно оправдания. Мы свернули на перекрестке не в ту сторону и подъехали к освещенному дому, как мы решили, вашему. Войдя внутрь, мы обнаружили там людей, одетых в маскарадные костюмы. Нас порядочно рассердило то, что вы не предупредили нас об этом, мы думали, что это будет небольшой танцевальный вечер, и, поверите ли, мы оставались в том доме довольно длительное время, думая, что вы вот-вот появитесь. Эти люди были определенно дружелюбны, но уж очень странны.

ШАРЛОТТА: Право, Карл, я бы никогда не поверила в то, что вы придумаете такую длинную вымышленную историю в качестве оправдания. Потому что, хоть это и глупо, но вашей положительной стороной всегда было говорить правду!

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: На той дороге нет ни одного дома. По крайней мере, поблизости.

ИРЭН (приближаясь к МАКСУ): Но, Макс, как вы бледны! Что же произошло?

МАКС: Ну, Карл сказал правду, вот и все.

ИРЭН: Боже милостивый! Да, я понимаю.

МАКС: Вы тоже побледнели, Ирэн. Отчего же? Я не понимаю.

ИРЭН: Оставим это. Возможно, завтра я расскажу вам. Правда, не знаю, расскажу ли, я знаю, вы считаете меня ужасно суеверной и, вероятно, посмеетесь надо мной, но сейчас, кажется, вам не до смеха.

МАКС: Надо думать, что нет. Но скажите же, что вы думаете.

ИРЭН: Нет, не сегодня. Завтра, возможно.

КАРЛ (громко): Что ж, хоть вечер и закончен, но мы-то совсем не танцевали. Прошу вас, хотя бы один танец.

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Хорошо, но только один, — девочкам пора спать.

ШАРЛОТТА: Что ж, если это один танец, то давайте станцуем польскую мазурку.

МАКС: Только не мазурку!

КАРЛ (задумчиво): Нет, только не мазурку! (Быстро). Мне более по душе вальсы и польки. В них больше веселья, чем в этом замысловатом танце.

ШАРЛОТТА: Что ж все-таки произошло с вами двумя: вы такие унылые и рассказываете какие-то смешные истории. Ну что ж, если вам не нравится мазурка — не вижу причины, почему вам ее не любить — давайте станцуем простой вальс, если мама будет настолько любезна, чтобы сыграть нам на фортепиано.

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Но помните, только один вальс! Не больше. Сегодня мы довольно танцевали; и у меня в руках простое средство — перестать играть. Вы не можете танцевать без музыки; а Генрих — совсем не музыкант.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН (в сторону, вполголоса): Что же они имеют в виду? Верно, проказили где-нибудь. Из всех слышанных мною отговорок эта — самая неудачная. Ничего, позже я их прощупаю.

(Танцуют вальс. ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН играет; МАКС танцует с ИРЭН; КАРЛ — с ШАРЛОТТОЙ. Затем они желают дамам спокойной ночи).

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Насчет ужина я пошутил, юноши. Кое-что еще осталось. (Звонит в колокольчик). И сохранился еще тот добрый шведский пунш.

МАКС: Я бы не отказался от чего-нибудь после того, что мы претерпели.

КАРЛ: Признаться, меня напугали ваши слова, что в доме ничего не осталось, ибо после долгой поездки мы ощутимо проголодались. Право, с нашей стороны был довольно глупо заехать не в тот дом!

(Слуги приносят подносы с едой и напитками и ставят их на стол. Начинается трапеза)

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: А теперь скажите мне прямо, где вы пропадали и почему явились так поздно? Скажите мне правду, я не буду возражать.

МАКС: Могу заверить вас, что все, что мы рассказали, было истинной правдой. Но отчего вы ставите под сомнение достоверность нашей истории?

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Опять вы, Макс, с вашими выспренними выражениями! Вы могли бы с таким же успехом признаться в том, что ваш рассказ выдуман; и скверно выдуман! Я знаю, вы частенько фантазируете. Но вы, Карл, обладаете замечательным качеством — отсутствием какой бы то ни было фантазии. Несколько раз я слышал, что вы говорите только правду. Возможно, скажете и сейчас.

КАРЛ (серьезно): То, что говорит Макс, произошло на самом деле.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Что за глупости! На той дороге нет никаких домов на протяжении миль. Местные придерживаются некоего нелепого суеверия, что нельзя жить рядом с обгорелыми развалинами дома, который, кажется, принадлежал князю Фердинанду фон Молтенбергу. Но что вызвало к жизни подобные суеверия, я даже и не позаботился узнать. Лучше обратитесь к Ирэн с такими вопросами. Снова спрашиваю вас — почему вы говорите, что по ошибке попали в дом на той дороге?

КАРЛ И МАКС (вместе): Но уверяю вас, мы там были.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Глупости! Вы что же, думаете, что я не знаю этих мест? Уверен, вы попали в какую-то передрягу, о которой я даже не хочу знать.

МАКС: Ну что ж, завтра утром мы покажем вам точное место, где мы были.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Поскольку вы продолжаете цепляться за ваш рассказ, я поеду с вами завтра туда, где вы были, если вы еще его сумеет вспомнить. А теперь по бокалу пунша и пожелаем друг другу доброй ночи.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Местность с обуглившимися руинами старого замка

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН (садясь на камень): Право, если это розыгрыш, то довольно скверный. Я втащился на холм, проделал весь этот путь! Не хочу даже думать, что такое на вас нашло. Вы что, оба бредили прошлой ночью или выпили столько, что не смогли проехать дальше? Или, повторяю, это ваши глупые шутки? Если да, это очень глупая шутка. Хотя, возможно, вы скажете, что это не то место. Я определенно не собираюсь идти дальше!

КАРЛ (озадаченно): Да, это оно и есть.

МАКС (медленно): Да, то самое место.

(Появляются ИРЭН и ШАРЛОТТА)

ШАРЛОТТА: Мы подумали, что пойдем за вами. По крайней мере, Ирэн этого хотела, и я тоже пошла. Но что это все означает?

ИРЭН (МАКСУ): Думаю, я понимаю.

МАКС: Ну так скажите хотя бы мне.

ИРЭН (МАКСУ): Я расскажу всем, хотя они будут смеяться надо мной. Быть может, вы не будете.

МАКС (ИРЭН): Кажется, я начинаю смутно различать, что вы имеете в виду. Я вас пойму. Но лучше расскажите всем, что бы они ни сказали.

ИРЭН (громко): Отец, я знаю, вы считаете, что я смехотворно суеверна. Но услышанный прошлой ночью рассказ настолько совпадает с тем, что я слышала об этом месте, что, на мой взгляд, вряд ли Макс и Карл могли его придумать. И я уверена, что они никогда не слышали об этом прежде.

КАРЛ: Но что же вы слышали? Я ничего об этом не знаю.

ШАРЛОТТА: Бедный милый Карл настолько лишен воображения, что вряд ли он мог что-то придумать; чего не скажешь о Максе.