Нет хлеба у Бога,
Спи, мой родименький...
МАЗУРКА[143]
Мы смеялись, веселились,
Надя, Женя, Миша, Глеб
Танцевали и кружились,
Ели торт и сладкий хлеб,
Звонко чокались бокалы,
Проливалося вино,
Все летели быстро в залы,
Где гремел оркестр давно,
Там мы парами летали,
Отбивали каблуком
Такт мазурки и порхали
С запыхавшимся лицом,
Все неслось, неслися плечи,
Дам прически, фраки, даль,
Электрические свечи,
Эполеты и рояль.
Так кружились мы до света,
Но когда мы разошлись,
Страшно, страшно: из паркета
Точно люди поднялись.
Были все они худые,
Лица в ранах гвоздяных,
Точно люди в зале злые
Каблуками били их.
ПРОКЛЯТИЕ[144]
Они цветы мои сорвали, —
Я нес им песни и цветы, —
Они цветы мои сорвали
И растоптали все мечты.
Сорвали белые одежды,
И тело нежное мое
За песнь, за счастье, за надежды,
За волю к жизни в ранах все.[145]
Связали руки мне ремнями,
И в поле выгнали меня,
Клеймя последними словами,
Как вора дерзкого кляня.
И вот я голый, сирый в поле,
Приходят псы меня лизать,
Гуляет ветер здесь на воле,
Мне нечем раны повязать.
Но Бог не знает тем пощады,
Кто нагло рвет его цветы,
Кто в них не ведает отрады,
Кто топчет детские мечты.
И стал я призраком проклятых
Им в их приютах и домах,
Хожу по улицам, по хатам
И вызываю всюду страх.
Не знают в снах они покою:
То я пред ними мертвецом,
То, словно пес, в ночи завою,
То голый встану под окном...
БАЛЕТ[146]
Светорунные волокна
Месяц поднял над рекой...
В королевском замке окна
Полны сказочной игрой:
Там тоской музыки струнной
Заливаются смычки.
Ходят пары в неге лунной
Все, как призраки, легки.
Дамы в длинных платьях чинных,
Белы в лунной полосе,
Смех на лицах их невинных
И в перчатках белых все.
Их в перчатках кавалеры,
Все изящны, все стройны,
Графы, рыцари и пэры —
Лучший цвет со всей страны.
Сам король на древнем троне —
Величав, красив и сед.
Блеск луны в его короне,
На устах гостям привет.
И кружатся в лунном танце
Перед ним гирлянды пар.
На паркете в лунном глянце
Светорунных чар пожар.
Вот танцуя, сантименты
Шепчет милой нежно князь.
Здесь дарит пажу две ленты
Дама белая, смеясь...
Но лишь полночь, с первым звоном,
То обычай старины —
Все, вальсируя с поклоном,
Снять перчатки с рук должны.
“Ужас! ужас!” — вдруг в смущеньи
Молвят гости. Молкнет смех...
В замке шепот и смятенье,
Страх и дрожь на лицах всех.
Сам король встает сердито
И перчатку рвет с руки.
Перед ним недвижна свита,
Молодежь и старики.
“Я не знала!” — шепчет дама —
“Ах!” — без чувств готова пасть.
И не смотрит рыцарь прямо,
Кто нашептывал ей страсть.
Сказка старая понятна:
На руках гостей у всех
Несмываемые пятна
Алой крови — алый смех...
И король содвинул брови,
Грозен вид у старика, —
В чьей же, чьей же это крови
Королевская рука?!..
Но довольно... В лунном танце,
Как цветы, гирлянды пар.
Алых пятен в лунном глянце
Словно роз в снегу пожар...
И исчезло все виденье,
В замке снова тишина...
Сумрак, холод, запустенье,
Бродит бледная луна...
ТЮРЕМНЫЕ ПЕСЕНКИ[147]
Ты обнимала
