Мой чудодейский дар был настолько силён, что ещё ребёнком удавалось совершать бытовые чудеса, сильно захотев что-то сделать. Наложением рук я лечила птенцов, вырванных из зубов собак или котов, легко справляясь с животными, разозлёнными потерей добычи. Залечивала ранки этим же собакам — в нашем родовом доме их была пара дюжин. Не считала не достойным себя лечить порезы и ожоги на руках кухарки. Слухи об исцелениях доходили до родителей, но они не ругали за общение с челядью, считая меня странным ребёнком, но запрещали слугам рассказывать об этом на сторону.
Заметив, как странно на меня все смотрят, я стала скрывать свои способности, но незаметно их развивала. Постепенно стала догадываться, что изо всех мыслей срабатывает только определённая мыслеформа. Стала экспериментировать. К 10 годам я научилась становиться невидимой и проходить через стены.
Однажды в зале нашего дома появилось большое зеркало. Я уже видела зеркала, но такого, в полный рост, ещё никогда не встречала. Подолгу я разглядывала в нём себя, мечтая оказаться в отражаемом пространстве. И однажды изобрела мыслеформу, которая открыла проход в некое пространство, оказавшееся целым миром: с другими людьми, другим языком, другими порядками. Но путь назад для меня оказался закрыт».
***
— И я могла остаться там навсегда, ведь не прочитала сначала дневник! — Юля не могла не поделиться с Максом таким открытием, — если бы не чудо чудодейское! Как могли связаться линии судьбы, что у меня оказалась гребёнка-спасительница?
***
«В Левкофосе я прожила 11 лет. Закончила Академию и продолжала обучение в процессе научной работы, целью которой было не уничтожить вампиров, а обезопасить их. После пережитого в первый год в Белом Свете, я всем сердцем ненавидела эти исчадья ада, готова была стереть их с лица планеты. Но основы заложенного в государственные законы гуманизма не позволяли учёным идти на поводу таких желаний.
Однажды, экспериментируя с найденными когда-то мыслеформами, мне посчастливилось или крупно не повезло — я обнаружила в одном из подвалов запрятанную в стене старинную рукописную книгу на древнем языке, который был мне знаком. Из книги узнала многое о Творцах — об их прошлых жизнях, о первых неудачных испытаниях планетарного артефакта с гибелью всего живого на планетах-копиях, пока не был создан Левкофос. Об уничтожении его коренного населения. О путешествиях на Землю, где они, упиваясь почитанием людей, считающих их богами, совершали как хорошие дела, так и гнусности. О созданных ими пожирателях, охраняющих проход к порталам в изначальный мир Творцов и другим созданным ими мирам.
Творцы знали, что на Земле, в отсутствие чудодейственного слоя атмосферы, появлялись люди, склонные к чудодейству. Понимали, что они все были потомками самих Творцов, которые не только занимались некоторым прогрессорством, но и хорошо порезвились на той планете в облике богов. Но процент чудодеев от общего числа жителей оказался ничтожным, и новоявленным демиургам можно было закрыть глаза на подобный феномен.
Зачем была написана эта книга? Понравилась идея создания книг землянами? Древние писцы от руки описывали на пергаменте рассказанные кем-то события, создав историческое сокровище. Кому из Творцов тщеславие затмило разум? Если бы они хотели чем-то поделиться со своим народом, то могли использовать технологии передачи изображений, далеко опережающие левкофосскую письменность и другие способы сообщений.
Но информация, которую я получила, не была известна населению планеты. Творцы не собирались настолько просвещать народ. Я задавала вопросы, и кто-то передал информацию о девушке, знающей слишком много или фантазирующей про Творцов. И Элиса́, как меня называли, стала нежеланной персоной в этом мире. Но уничтожать меня тем-не-менее, не стали. Удивительно, но гуманизмом заразились даже «родители» Левкофоса.
Красноречивый Гермес, один из Творцов, на некоторое время поселился в Академии, общаясь со мной и наблюдая. Выводом его стала необходимость избавиться от необычайно развитой человеческой девицы. Не лишать жизни, а переправить обратно на Землю.
Но Элисý всё же наказали за любопытство. Вживили в мозг некую следящую «бомбу». Я не могла никому на Земле передавать свои знания, иначе бы лишилась не только своих способностей, но в придачу и разума.
И при этом даже не удалили видимое отражение чудодейских достижений — продукт последних технологий, подаренный мне, как отличившемуся студенту. К системе подключали лишь самых одарённых антров из высшего сословия чудодеев Белого Света.
Изучение мозга и его возможностей уже несколько веков было приоритетной отраслью науки. Учёные Левкофоса перегнали в этой области науки современников Творцов из их родного мира.
Однако, при развитом уме и пространственных возможностях, Высший Чудодей, производивший перенос Элисы в то место, из которого она некогда попала в Белый Свет, не догадался забрать у неё вещи. При мне осталась та самая книга, из-за которой фактически лишили гражданства, которую следовало уничтожить, раз она могла изменить мироустройство государства-планеты Левкофос.
Я была настроена всю жизнь прожить в Левкофосе, но оказалась в том зале своего родового дома, который уже перестала вспоминать».
***
Дат в дневнике больше не было. Елизавета не один день писала оставшуюся часть дневника, это было заметно, но отсутствовали записи о текущих событиях.
Она написала и о годах, прожитых ею в XIX веке.
Возвращение пропавшего ребёнка взрослой девушкой шокировало родных. Её признали, но не могли объяснить чиновникам причину стольких лет исчезновения. Елизавета потеряла княжеский титул, вернуть который, без внятного объяснения выпадения из жизни на 11 лет, было невозможно. Она же ничего не могла рассказать, сослалась на потерю памяти.
Родители были готовы выдать её замуж за обеспеченного дворянина, но Елизавета предпочла учиться.
Взрослой девушке невозможно было обучаться ни в гимназии, ни в институте благородных девиц, но её семья беспрекословно платила домашним учителям. Только аттестат за частное образование не выдавали, а без него невозможно было обучаться дальше за границей. Высшее образование для женщин в России было недоступно, а Елизавета стремилась попасть в ряды образованной элиты. Имея за плечами серьёзное обучение в другом мире, девушке трудно было смириться с неравноправием женщин в родном государстве. Ей удалось стать вольной слушательницей Московского университета, но в науку она так и не попала.
Не забывала Елизавета и о своём даре чудодейки. Система, взаимодействующая с её мозгом, накапливала очки жизни за применение чудодейских способностей. Недавняя Элиса́ сумела стать светской колдуньей, придумав себе псевдоним — Лиля Сорсьé. Чтобы не компрометировать себя и семью, она надевала вульгарные шляпки и вуаль, широкие платья, увешивалась бусами, максимально маскируя свою внешность. Её работа заключалась в лечении некоторых болезней и ран, поиске в домах потерянных вещей и скрытых тайников, изгнании невидимых сущностей, приворотах, заговаривании проблем, которые решались внушением. Попутно она делала разные неэффективные, но эффектно выглядящие глупости, вроде гадания на картах, которым верили, и вызова духов, на волне нового увлечения светских дам и жуиров. Этот обман был необходим, чтобы нанести на свои действия налёт таинственности и стать модной, а значит, востребованной.
О Теневом Мире Елизавета узнала после революции из астрала, который начала осваивать ещё в середине XIX века. Опыта артефакторики она не имела, но смогла заключить найденные мыслеформы для посещения Теневого Мира в артефакт многоразового использования.
Из дневника Елизаветы.
«Я не верю в добродетель вампиров навсегда. Они повышали силу своего чудодейского дара за счёт убийств антров и людей. Сейчас они сами вводят препарат обнаруженным на Земле диким вампирам, чтобы лишить их зова крови, прежде чем принять в своё общество. Но вампиры не сильны умом, чтобы самостоятельно изобрести продукт, над которым учёные Левкофоса работали не одно столетие. У них есть сообщник в Белом Свете, который изготавливает для них артефакты!
