В годы правления Леонида Ильича Брежнева, весенним солнечным днем, началась длинная и непредсказуемая дорога Грини Рубахина по белому свету. Не застал он первый полет человека в космос. Это чудо свершилось чуть раньше его появления. Не пользовался торговыми связями. Не имел отношения к правительству. Однако на вопрос: «Кому на Руси жить хорошо?», он неоднократно слышал один и тот же ответ: «Леньке Брежневу, Гагарину Юрке да буфетчице Нюрке». Гришкины родители занимали рядовую кадровую ступень РЭБ флота (ремонтно-эксплуатационная база). С весны до осени он их фактически не видел. Этот период на реке Лене во всю мощь кипела и бурлила навигация. Они вносили трудовую лепту во благо Севера, как и основная часть населения Остров-града, небольшого сибирского городка, который двести с лишним лет грустит между двух рек – Леной и Киренгой. Именно поэтому огромный вклад в воспитание Гришки привнесла его бабушка по материнской линии, баба Шура. Она нашпиговывала голову мальчишки старушечьими премудростями. А он в ответ лишь улыбался и поступал, как ему было выгоднее.

Гришке нравилось познавать неизвестные стороны жизни. Любил он взглянуть на себя со стороны, найти свои слабые места, это помогало ему стать лучше. Пытаясь подавить в себе страх перед темнотой, Гриня, дождавшись сумерек, входил в старый заброшенный дом. Ставни на ветру скрипели. Полы трещали от каждого шага. Леденящий ужас овладевал Гриней, кожа покрывалась мурашками. Однако после, находясь в безопасности, он наслаждался победой над собой.

В годы его юношеской поры на экранах страны крутился фильм, пользовавшийся в то время большой популярностью. По сюжету фильма столичный профессор-кибернетик сконструировал экспериментальную модель робота. Образ он скопировал с одного ученика средней школы и дал ему имя Электроник. Слух о новинке пронесся по Москве и дошел до бандитской группировки, главаря которой очень заинтересовало изобретение профессора. Чего бы это ни стоило, он решил завладеть Электроником. Бойцу своей банды по прозвищу Урий он поручил разыскать и похитить робота. Вскоре Урий вышел на след. Но как приблизиться к роботу, преступник не знал, ведь Электроник был «нафарширован» сверхсовременными штуками.

– Главное, – посоветовал главарь, – ты найди у него кнопку и отключи.

– Разве у него есть кнопка? – удивился Урий.

– У каждого человека есть кнопка! – заверил его шеф.

Кто-то другой и внимания не обратил бы на эту фразу, но только не Гришка. Слова главаря банды отпечатались в его памяти на всю оставшуюся жизнь. Эти кнопки-то он и стал выискивать в людях.

Гришкиному сверстнику родители купили мопед. Такой же очень захотелось иметь и Грине. Но он не завидовал, не ставил палки в колеса, не ломал машину, как поступили бы другие, мол, у нас нет, и у тебя не будет. Нет, Гриня поступил иначе. В марте начиналась подготовка флота к навигации. Школьники в это время уходили на каникулы. Появлялась возможность заработать деньги на уборке судов от снега. Руководство РЭБа с удовольствием шло ребятам навстречу. Гриня пригласил двух приятелей, и за время каникул они заработали по пятьдесят рублей. На свою долю Рубахин приобрел себе мопед. Купил он его у одинокой женщины, сын которой вырос и покинул родительский кров, оставив своей матери ненужное наследство. Каким образом очаровал ее Гришка, осталось тайной. Однако за пятьдесят рублей она отдала ему не только мопед, но и запасной двигатель к нему.

– Вино «Кагор» – кровь Христа, а хлеб – тело его! – учила бабушка Гришку.

Не понял он, что речь идет о Святом Духе и писании, а когда вырос, то вовсе забыл, в каком именно вине Бог живет. Однако найти его Гришке очень хотелось. Со всеми горячительными напитками проводил он решительные исследования. Но чем глубже погружался в поиски, тем сложнее преграды встречал на своем пути. Трудности не остановили Гриню, и он продолжал искать Бога, получая удар за ударом. От регулярных побоев захромал Гришка вначале на одну ногу, а после и на вторую. Боль с каждым днем все увеличивалась, и в итоге стало невыносимо дальше идти. Закачался он и упал наземь. Подхватили Гришку «доктора» в синих костюмах и в фуражках того же цвета и определили на четыре года в «лечебницу» общего режима. Занялись Гришкиным врачеванием «терапевты» и «хирурги» разных военных званий, дабы поставить парня вновь на ноги.

Данная «лечебница» в большей степени была наказательного характера, нежели исправительного. Поэтому «заразные болезни», не только не отступали, а продолжали преследовать «пациентов». За первым курсом «лечения» последовал второй, который уже проходил в «клинике» строго режима. Здесь прививались новые «заболевания», в последующем приведшие в «клинику» особого и специального режима. В палатах, пропитанных запахом сырости и пота и заполненных трехъярусными кроватями, было тесно и неудобно. Но со временем «пациенты» свыкались и принимали свою реальность как неизбежность. Девятнадцатилетний Гришкин организм требовал хорошего питания. Однако недобросовестное отношение поваров «клиники» к своей работе вынуждало его отворачиваться от предлагаемой еды. А кушать все равно хотелось, и по вечерам между ним и соседом по кровати Ваней разворачивалась бурная дискуссия.

– Сейчас бы разрезать вдоль батон белого хлеба. Намазать его толстым слоем сливочного масла… – мечтательно говорил Гришка.

Ваня мгновенно подхватывал идею, продолжая:

– Сверху положить большие куски колбасы, сыра…

Гриня перехватывал фантазию:

– Засыпать все зеленью, залить майонезом.

– Верно, – оживленно поддерживал Ваня, – откусишь, а его еще много. Он большой, увесистый.

Глаза у обоих горят, а тема постепенно развивается. Иван был родом с Якутии и очень часто рассказывал Гришке о той удивительной стране. О шаманах, о людях, о местах красивых и не повторимых. Рубахин слушал его и мечтал, как освободится и обязательно съездит туда. Особенно ему хотелось встретиться с шаманом.

На этом непростом отрезке жизненного пути познакомился Гришка с человеком, который до «лечебницы» самостоятельно не спотыкался и осознано не падал. Однако нашлись доброжелатели и уронили его. Лев Казимирович, как называли его однокашники из уважения, был во всем

чистоплотен и аккуратен. На свободе Лев Казимирович работал директором очень крупного ресторана. Вся элита города любила туда заехать на ужин. Он имел очень большие связи и уважения фактически во всех кругах общества. Казалось бы, живи и радуйся. Однако, как нам известно, все хорошо не может быть. Однажды поздно вечером в его квартире прозвенел звонок. Открыл Лев Казимирович дверь и увидел людей в черных костюмах. Извинились они за столь поздний визит, предъявили бумагу и произвели обыск. И посыпались на стол пачки денег, золотые кольца, серьги, цепи и другие драгоценные изделия. На стенах галерея, позавидовал бы которой даже Эрмитаж. В общем, конфисковали у него все добро, нажитая «честным и добросовестным» трудом, и определили в «лечебницу» на десять лет.

– Чистота смягчает дорогу! – любил он повторять в некоторых случаях. Гришку он заприметил сразу и практически стал ему отцом в тот период жизни. Лев Казимирович пытался открыть в молодом человеке затаившийся потенциал, дабы вложить в него знания, культуру и этику. Знакомил его с книгами, которые впоследствии затянули Гришку с головой. Чтобы поднять свой интеллектуальный уровень, он с помощью писем общался с заочно знакомыми девушками.

– Лично я, мой юный друг, всех людей делю на две категории, – обмолвился как-то Казимирович, а Гришка впитывал в себя все произнесенное наставником, словно губка. – Первая – это люди, движущиеся к своей цели по пути наименьшего сопротивления, как электрический ток. И, как правило, этим людям чужды такие качества, как долг, честь, совесть, фундаментальное значение которых заложено в нас с раннего детства. Как назвать вторую категорию я не знаю, но именно об этих людях нам рассказывает Чехов, Толстой, Достоевский и многие другие громады русско-советской литературы.