— Тогда зови Робинзоном, как эта «птица».

Какое-то смутное воспоминание еще раз шевельнулось в моей черепной коробке, но так и не всплыло из глубин трясины — разношерстной информации, накопленной памятью нескольких поколений моих предков. С тех пор, как ученые расконсервировали у землян память предков, вообще отпала необходимость в обучении. Зато появились новые проблемы. Лично я, например, постоянно путаю: что было со мной в жизни, а что — с дедом или каким-нибудь пра-пра-прадедом.

Робинзон развел огонь, сел на камень и принялся разделывать дичь. Пока он занимался приготовлением пищи, я внимательно осмотрел его жилище, странные укрепления из кольев.

— А зачем понадобились такие мощные фортификационные сооружения? — осведомился я, закончив осмотр.

— От людоедов, — буркнул Робинзон, вращая над огнем насаженных на вертел уток и щурясь от жары и дыма.

У меня отвисла челюсть.

__ А они… з-з-здесь есть? — выдавил я, заикаясь.

— Кто?

— Ну эти… л-л-людоеды.

— Нет, конечно.

От души малость отлегло. Я недоуменно пожал плечами.

— Что-то я не пойму: зачем тогда нужны заборы, бластеры и так далее?

— А ты лучше у психа-робота спроси. Он по молодости столько инопланетных книг прочитал, что у него сдвиг против фазы произошел. Вот назвал меня Робинзоном, себя — Пятницей, воздвиг целую крепость из кольев, пещеры вырыл, рощу за неделю вырастил — тонну стимуляторов на нее грохнул. А потом и вовсе свихнулся: залез на дерево и твердит, что он попугай. Целыми днями только и слышишь: «Робин Крузо, Робин Крузо!»

Хозяин установил под кроной дерева массивный стол, крепкие деревянные кресла, принес кувшин с холодной водой, два маленьких хрустальных бокала, тарелки и прочую посуду, водрузил в центре стола здоровенное блюдо с жареным мясом и пригласил меня к столу. Где-то в вышине все еще бормотал робот. Жаркое выглядело недурно и приятно пахло. Робинзон наполнил бокалы жидкостью из моей канистры и один из них поставил передо мной.

— А тебя как зовут? — спросил он.

— Витек, — представился я, — Звездохватов.

— Ну, тогда врежем, Витек, — предложил он и поднял свой бокал.

— Кому врежем? — не понял я.

— По стопарику для начала. За встречу.

— За контакт?

— Пущай за контакт, — согласился Робинзон и залпом осушил свой бокал. Выпив напиток, он скривился как и у звездолета, схватил кувшин и принялся жадно глотать воду. Напившись воды, Робинзон занялся едой.

Я сидел в нерешительности. Память предков что-то подсказывала мне, но слишком уж неразборчиво.

— А можно мне это не пить? — спросил я неуверенно.

Робинзон поперхнулся.

— Как?! Ты еще не выпил? — прохрипел он.

— Понимаете, — начал я, — мне одна ЭВМ сказала, что за рулем этот самый цэ-два-аш… сколько там — не помню…

— Пей, — прервал он меня грозно и вытащил из-за пояса свой ржавый бластер. — Или не уважаешь?

— Но ведь — за рулем…

— Ну!

Я тяжело вздохнул и взял в руки бокал. Резкий запах ударил в нос, Я поморщился.

— А ты не нюхай, — посоветовал Робинзон, — Водичкой разбавить?

Я пожал плечами.

— Ну тогда запьешь, — решил он за меня и пододвинул поближе кувшин с водой.

Поколебавшись с минуту, я мысленно махнул рукой — что только не сделаешь ради контакта!

Содержимое бокала обожгло мои внутренности, словно раскаленная лава, Дыхание перехватило, и мне на миг показалось, что я вот-вот кончусь. На глаза навернулись слезы. Кое-как мне удалось восстановить дыхание и потушить пожар в желудке водой из кувшина.

— Закусывай, — добродушно предложил мой мучитель-хозяин и пододвинул блюдо с дичью.

Сначала мне показалось, что после выпитой отравы я не смогу проглотить и кусочка еды, но, к своему удивлению, ошибся. С энтузиазмом я набросился на жареное мясо. Вскоре в голове как-то непривычно зашумело, странное тепло разлилось по всему телу, появилось благодушное настроение и желание поболтать о чем-нибудь.

— А где другие аборигены живут? — поинтересовался я.

— Какие?

— Ну эти… местные.

— Нет их тут.

— То есть как это: нет? — Кусок застрял у меня в горле.

— Очень просто: планета необитаемая.

Я оторопело уставился на Робинзона. Тот спокойно разгрызал кость.

— А вы?

— А я не местный.

Я задумался. Странный получался контакт. Он — не местный, я — тоже. У меня грузы портятся, на собственную свадьбу опаздываю, а мы тут сидим — пируем.

— Ну я пошел, — сказал я и сделал попытку встать. Мир слегка покачнулся.

— Куда? — осведомился Робинзон.

— Пора лететь.

— Так ведь ты же за рулем, а выпил.

— Ну да, — промямлил я.

— Права отберут! Сиди! Отдыхай!

Основательно подкрепившись, мы разговорились. Выяснилось, что Робинзон живет здесь уже больше пяти лет, что легковой звездолет его совершенно исправен и стоит за горой и что сам Робинзон не собирается отсюда улетать по причине, о которой ему не хотелось бы мне говорить.

В разгар беседы робот Пятница, снова спустившийся на нижнюю ветку, вдруг спрыгнул и набросился на хозяина, крича:

— Бедный, бедный Робин Крузо!

Робинзон не успел увернуться или хотя бы вскочить из кресла, и робот, с завидной прытью запрыгнув ему на спину, уселся верхом на шею, свесив ноги на стол.

— Помоги! — еле слышно прохрипел Робинзон, сползая под стол..

Я подскочил к роботу сзади и резко дернул его за плечи на себя. Пятница потерял равновесие и грохнулся на землю.

…Из-под стола выполз красный как рак Робинзон. Схватив бластер за ствол, как дубинку, он бросился к роботу. Тот вскочил и резво понесся к забору. Прыжок. Грохот бьющейся глиняной посуды. Еще прыжок — теперь уже через внешний забор — и робот скрылся в роще. Робинзон спрятал оружие и, дико бранясь, принялся стряхивать пыль со своих меховых плавок.

Пораженный выходкой робота, я долго не мог прийти в себя.

— Что случилось? — спросил я наконец.

— Ничего особенного, — нервно улыбнулся Робинзон, — Не обращай внимания.

— Как: ничего особенного?! — возмутился я, — Он же хотел вас убить!

— Он? Меня? — теперь уже Робинзон рассмеялся от души. — Ничего подобного.

— Почему же он тогда напал?

— Ах ты об этом!.. — Робинзон сел в кресло и снова наполнил бокалы. — Я же тебе говорил: он свихнулся, считает себя попугаем.

— Ну и что из этого?

— Как что? Ты разве не знаешь, что ручные попугаи любят посидеть на плече хозяина?

— Но ведь в нем центнер веса!

— А это ты ему объясни, — кисло ухмыльнулся Робинзон.

— И часто он… садится на плечо?

— Бывает иногда, — пробурчал Робинзон, потирая шею.

— Как же вы можете терпеть такое? — не унимался я, возмущенный поведением андроида.

— А что делать?

— Как что? Выключить его!

— Легко сказать! Во-первых, одному мне его не осилить, а, во-вторых, только он знает, куда делась атомная батарейка от экопроигрывателя. Садись, врежем.

Он врезал. Я не стал. Он не заметил.

— А что такое эк-копроигрыватель? — спросил я, когда мы разделались с закуской.

— Ты всерьез не знаешь? — удивился Робинзон. — Тогда я сейчас покажу.

Он скрылся в палатке и через минуту, пыхтя и покачиваясь, притащил здоровенный ящик, весь в кнопках и клавишах.

— Любуйся, — сказал Робинзон. — Экопроигрыватель экстракласса. Гарантия сто лет. Миллионы ситуационных комбинаций.

— А как им пользуются?

— Очень просто: берешь эку и бросаешь вот в эту прорезь.

— А кто такая эка?

Робинзон недовольно поморщился. Поскреб макушку. Задумался.

— Как тебе сказать? Вообще-то, эки — это сокращенно: электронные копии. Может, не совсем точное название, но не в названии дело. Короче, научились на нашей планете, той, с которой я тягу дал, на небольших пластинках, размером с визитную карточку, записывать чуть ли не полную копию человеческого интеллекта, эмоций, привычек, внешних параметров и прочего.