– Если бы ты знала всё заранее, тогда, до приезда на Барраяр, ты бы все равно выбрала так же? – спросил он внезапно.

На секунду она замолчала, размышляя.

– Тогда? Пожалуй, нет. Тогда я была для этого слишком большой трусихой. Сейчас? Да. Такой вот парадокс. Хотя в действительности это не больше чем признание, что я удовлетворена своей жизнью. Желание что-то изменить означает, что не будет людей, которых я люблю, и все же... наверное, были бы другие. Которых никогда не будет теперь.

И в этом была вся Корделия. Не «Империя бы пала», а люди, просто люди, появившиеся или исчезнувшие благодаря сделанному ей выбору. Он не знал никого другого, кто думал бы так просто или так глубоко. А скорее, и то, и другое.

Оливер подтянул ее к себе и потянулся погасить свет. Он не заметил, как они уснули, дыша в унисон.

Глава 13

«Корабль-призрак», – вот что подумал Джоул, шагая назавтра сквозь гулкие опустевшие коридоры «Принца Серга». Тени встревоженных людей мелькали на периферии его зрения, очень похожие на галлюцинации от усталости. Некоторые из них, наверное, были сейчас и вправду на том свете; но всех их, мертвых и живых, раскидало по миру прочь от того, что в свое время казалось для них самым важным. Глядя на задумчивое выражение на физиономии Майлза, Джоул заподозрил, что тот видит сейчас тех же самых призраков.

В свите вице-королевы оказалось столько людей, желавших своими глазами увидеть «Принц Серг», что экскурсию разбили на две группы. Ту, в которую вошла сама Корделия, проводил, естественно, лично капитан временного экипажа линкора в сопровождении главного инженера. С одной стороны, это добавляло им работы, зато законным образом давало им несколько часов пребывания в центре внимания во время скучного и рутинного полета. К тому же, генеральная уборка перед приходом гостей никогда не бывает лишней.

Когда они прошли в инженерный отсек, Джоул принялся оглядываться почти с таким же любопытством, как и остальные. В те давние месяцы он нечасто спускался сюда. Детей распределили среди взрослых: Корделия держала за руку Алекса, Майлз – Хелен, а Катерина – Лиззи, чтобы те не нажали какую-нибудь из кнопок, не отключенных по несчастливой случайности. В какие-то минуты казалось, что Корделия предпочла бы сдать внука Джоулу и держать за руку самого Майлза, но тот всё же ухитрился сдержаться и явить собой хороший пример. Его тревожаще профессиональная лекция о способах захвата корабля прямо из машинного отделения, ограничилась исключительно словами, хотя, когда они уходили, он еще задумчиво оглядывался через плечо.

На мостике они оказались уже на более знакомой Джоулу территории, а в тактической рубке – тем более. Старый тактический компьютер не демонтировали и не отключили вместе с системами вооружений, хотя из программного обеспечения вычистили все, что до сих пор подпадало под гриф «секретно». Но железо слишком устарело, чтобы его использовать на запчасти. Разумеется, временная команда коротала время в полете, играя на нем в военные игры – и обучение и развлечение; Джоул только приветствовал подобное времяпровождение. Вот здесь посетителям наконец-то разрешили понажимать все кнопки, какие только их душа пожелает. И Майлз с превеликим энтузиазмом повел своих детей и Фредди в виртуальный бой.

Когда Джоула пригласили присоединиться к битве, он улыбнулся и покачал головой:

– Я уже видел этот корабль в деле, – пробормотал он, и, вспомнив, когда и где именно это было, гости устыдились настолько, что никто не стал настаивать. Корделия тоже оказалась в силах устоять перед подобным искушением, поэтому она подошла к Джоулу, дружески взяла его под руку и стала наблюдать.

– Я часто задумывалась, что же остается на долю офицеров корабля, если тактический компьютер делает так много всего, – через некоторое время заметила Катерина, тоже ограничившаяся наблюдением. – И так быстро.

– Есть несколько видов решений, которые он принять не в силах, – пояснил Джоул. – В основном – политических. Кроме того, изредка офицер может знать нечто, чего нет в компьютере. Но, даже учитывая все это, я лишь несколько раз видел, как Эйрел брал управление на себя во время самых горячих часов в Ступице Хеджена. Три раза из четырех он правильно угадывал следующий шаг врага, когда тот сам перехватывал управление у своего тактического компьютера.

Та битва длилась несколько адских часов, но даже они не шли в сравнение с напряжением предшествующих ей недель.

Официальная версия гласила, что молодой император Грегор тайно покинул экономическую конференцию на Комарре, где присутствовал вместе со своим премьер-министром, и направился с личной и спешной дипломатической миссией в Ступицу Хеджена, чтобы попытаться объединить ее разрозненные государства перед лицом грядущего цетагандийского вторжения на планету Верван. Поскольку система Вервана граничила со Ступицей, ожидалось, что цетагандийцы используют его как отправную точку для захвата Ступицы Хеджена и ее многочисленных П-В туннелей, а если у них хватит инерции движения – то, возможно, двинутся дальше в систему Пола. А оттуда шагнут прямо на порог Барраярской Империи – к Комарре.

Спешно завербованного двойника Грегора отправили на Барраяр под предлогом нездоровья, прикрывать внезапное отсутствие императора. Вторым слоем прошла дезинформация, что на самом деле император исчез с Комарры, и его то ли похитили, то ли того хуже. Негласным подтверждением послужил отчаянный, пусть и с полным соблюдением молчания и секретности, обыск, который СБ провела по куполам и всей системе Комарры в поисках пропавшего. Сегодня же никто так толком и не знал, какая из давних историй была настоящей, и это непонимание подспудно сквозило во всех комментариях на эту тему, в которые напустили уйму туману. За то время, пока события успели стать историей, каждая вариация слухов приобрела своих фанатичных последователей.

Джоул и Корделия были среди тех немногих, кто знал настоящий ответ на вопрос «что все это было», хотя вовсе не в том порядке, как можно было представить. Сейчас мысли Корделии определенно блуждали где-то в той же стороне, поскольку она стиснула руку Джоула и тихо проговорила:

– Я была так благодарна, что Эйрел взял тебя с собой, пока мне пришлось везти бедолагу-двойника на Барраяр. Я никогда не видела Эйрела в таком безмолвном ужасе, как тогда, когда мы думали, что потеряли Грегора – в тот момент, когда наша задача казалась выполненной, а Барраяр благополучно достиг того будущего, в которое мы его вели.

– Что, даже во время фордариановского мятежа?

– Тогда было совсем по-другому. И дело не в том, что Эйрел был на двадцать лет моложе. Качественно иной кризис. Какое-то время он опасался, что мы стоим на пороге третьей за его жизнь гражданской войны на Барраяре, и это чуть не надорвало ему сердце. Вместо этого сойтись в бою с цетагандийцами, просто по контрасту, было для него практически в радость.

Увы. В ее шутке было слишком много правды. К счастью, обычный суровый и решительный фасад Эйрела ни разу не дал трещины на людях. Даже Джоул имел дело лишь со случайными пугающими вспышками его сомнений, которые, подобно струйкам лавы, пробивались сквозь вроде бы монолитный и надежный камень. Джоул делал все возможное, чтобы его поддержать: как адъютант, как доверенное лицо, как любовник – хотя на последнее у них почти не оставалось времени, энергии и мыслей. Но им хватило всего – ведь они вышли из того боя живыми.

Когда пришло подтверждение, что Грегор наконец-то ступил на борт, Эйрел улыбнулся, резким голосом отдал необходимые распоряжения, прошел в свою каюту, запер дверь – а затем сел на койку, зарылся лицом в ладони и заплакал от облегчения. Ненадолго, потому что им пора было защищать П-В туннель. Однако то маниакально радостное настроение, с которым стареющий адмирал принял на себя боевую задачу, необычайно воодушевило его солдат, многие из которых до этого никогда не были в настоящем бою. То, что источник радости Эйрела был куда сложней и весьма далек от чистого восторга военного, идущего в битву, Джоул никому не мог объяснить ни тогда, ни позже. Исключая возможно, Корделию, которая и так все понимала. И сейчас он накрыл ладонь Корделии своею и благодарно сжал.