– Ну, мы – неудачная проба? Паршивый опыт? А ошибок… Таки совсем не бывает?

– Так скажем, ты понимаешь «как делать не надо». Это и есть опыт. Он никакой. Полезный в любом случае. Он приводит к трезвой оценке возможностей и меньшему количеству… неудовлетворяющих тебя результатов. Ты начинаешь понимать, с чем ты можешь справиться, а с чем нет. На данный момент. Всё меняется.

Ами вздохнула.

– И почему нас не учат всему этому в самом начале жизни?

– Хороший вопрос. Но нам‑то с тобой придётся это осваивать. Когда получилось. У нас задачи непростые… Тебе надо прокачать твой застоявшийся за циклы неиспользованный резервуар. Это добавит тебе уравновешенности и дающейся с ней настоящей ведьмической силой и свободой. Сила без уравновешенности приводит лишь к усилению работы этой твоей внутренней программы и уменьшению присутствия в жизни тебя самой, уходу от истины. Росту внутренних ограничений.

Кантинка иронически усмехнулась

– У меня пока внешних было в избытке… Воспитание. Дурацкое. Всякие нормы. Дурацкие.

– У внешних ограничений тоже есть свой смысл, потом увидишь… Но вначале идут ограничения внутренние. Установленные изначально снаружи, укоренившиеся внутри, проявляющиеся через тебя наружу… И так до эонности. В этом и есть часть твоей программы. Во внешних ограничениях тоже есть смысл и нарушение некоторых из них ни к чему хорошему не для тебя, не для материка не приводит, если ты не готова справиться и принять последствия. Тут ограничения даже к лучшему, в мире всё сбалансировано.

– Как понять, что я готова?

– Мы с тобой сейчас говорим об этом и у тебя в голове ни разу не возникло мысли «о, гнусы, что за ерунда». Я надеюсь.

– Нет, конечно. Это дико интересная вкусная информация.

– Отлично. Ешь тогда.

– И ещё потребую. Разве это может быть невкусным?

– Очень даже может?

– Для кого?

– Для тех, что не наелись всякой материалистической ерундой, драмой, опытом тяжёлых эмоций и невесёлых развлечений от тоски. Пока им это вкусно, они не пойдут дальше. И упихивать в них этот наш с тобой тип еды было бы бесполезно и негуманно. Всему своё время, всем своё питание.

– Да, драма – это очень вкусно! По своему опыту знаю. Так подумать, мне было некогда действительно заниматься своей жизнью, я была вся в концепциях своей жизни. Кем я должна быть и стать, как всё должно происходить. Мне некогда было именно жить. Кайл понимающе кивнул.

– Да, так и бывает… Вот. Начинай больше сосредотачиваться на текущем моменте. Прямо сейчас. Смотри, повторяй, запоминай не только движения, но и ощущения. В идеале, именно ощущения самое важное… Мы не должны с тобой много болтать.

Амелия поморщилась.

– Тут ты от меня вообще невозможного требуешь.

– Я осознаю это… Так. Замри. Смотри. – осдшник сделал нетерпеливый жест. – Не забывай запускать потоки вверх и вниз, как я тебе рассказывал, пока повторяешь за мной. Иначе всё бесполезно.

Ами послушно выдохнула и замолчала, старательно наблюдая за пассами, которыми с ней сейсвет намеревался поделиться Кайл. Болотники. Да ни гриба она не запомнит…

«Не отвлекайся.»

«Плечи расслабь.»

«Внимательно смотри всё равно, он же сказал – сосредоточиться на ощущениях.»

Как бы это зарисовать.

«Замри‑смотри.»

Ещё и болтать нельзя, по идее. Даже с вами. А так тяжело не болтать… особенно, когда хочется о стольком спросить и рассказать? Ну, кому станет легче оттого, что она лопнет, удерживая вопросы?

«Внимательно. Смотри внимательно.»

И пытаясь удержать мысли.

Нет, не быть ей агентой ОСД, она и моментика сосредоточиться не может. Как ещё ведьмовать получается, удивительное дело.

– Запомнила? – спросил агентъ, завершив демонстрацию.

– Не‑а. – честно призналась кантинка.

– Ничего, повторим. Эх, лучше бы тебе Инга их показывала… Она и знает их больше, и выполняет чётче, и по областям применения тебя бы проконсультировала…

– А расскажи мне про Ингу! – попросила нерадивая ученица. – Ну, всё, что не засекречено…

«Прорвало…»

«Долго продержалась.»

Видимо, Кайлу тоже было понятно, что болтливости Ами противиться бесполезно. Да он и сам был не прочь поболтать. Потому, легко вздохнув, он просто вернулся на свой тренировочный коврик и сел напротив ведьмы в задумчивости.

– От тебя скоро ничего не будет засекречено… Сможешь просмотреть её общедоступную часть досье в архивах ОСД. А вне этого… Даже не знаю, с чего начать. Ингефара – моя давняя подруга. Ещё со времён обучения в академии. Я был тогда нервным и обидчивым задирой с кучей амбиций и претензий к миру и хронически раздражённым самолюбием. Она единственная относилась ко мне спокойно и практически не реагировала на мои провокации. И хорошо, что не реагировала… Быть бы мне несколько раз размазанным по стенке. Впрочем, тогда меня это не особо останавливало… Сначала я ненавидел её и думал, что она смотрит на меня свысока. Но потом, не сразу, но как‑то понял, что это не так. И что она – единственная, кто относится ко мне с уважением и симпатией. Это было удивительно. После той небольшой потасовки на тренировочной площадке, когда это выяснилось, мы всегда поддерживали и ободряли друг друга. Потом к нам… как‑то присоединился Тиби. Я даже не помню, как и в какой момент. Вероятно, он к нам прибился потому, что был не из Прайма, не из именитой или влиятельной семьи, как и Инга. И им было, что обсудить и о чём позлорадствовать. Так подумать, похоже, она собирала всех убогих своего курса в нашей Академии.

– А что было не так с Тиби?

– Тобиаса хотели исключить.

– За что?

– Его считали бесперспективным. Неспособным усвоить программу… но это ему было не нужно. Так подумать, программу он на самом деле‑то перегонял, просто его методы были… инновационными, что ли… Сейчас я могу гордо сообщить, что эти приёмы, несмотря на спесь преподавательского состава, ныне даже преподаются в академии. Я сам взял парочку на вооружение – не раз спасали мне жизнь.

– Научишь?

– Сегодня один показал тебе.

– Эээ… ясно… – неопределённо промямлила Ами, силясь сообразить, какое из череды ведьмических движений имело особую ценность. – А… почему его таланты сразу не заметили?

Быстро перевела тему она, стараясь скрыть замешательство.

– Он был болезненно стеснителен. Поэтому нам самим пришлось дойти до глав академии и попросить устроить ему комплексную проверку. Но не по пунктам университетской подготовки, а практическую итоговую. Естественно, он без проблем со всем справился. И даже был переведён на курс выше с освобождением от некоторых предметов. – Кайл усмехнулся. – Бездельник полтора больших цикла был занят тем, что околачивался в Бюро Конструирования Домов.

– Следил за кем‑то?

– Ага. За новостями в области строительства и архитектуры. Это было его страстью.

– Почему ОСД тогда?

– Кто знает. Тщеславие? Жажда адреналина? Желание помогать и сделать что‑то действительно хорошее в этой жизни?

– Это ты сейчас по себе судишь?

– Да. Но в его случае, скорее последние два фактора. В жизни должно было быть всё правильно и чётко. И опасность помогает взбодриться и сосредоточиться. Таковы его кредо.

– Что было после вашего выпуска из ОСД?

– Начало работы! Первые серьёзные задания и взрослые проблемы. Вот так, сразу. И тут было уже совсем невесело. Сейчас вспоминаю и думаю – как только живы остались. Вначале работали все вместе… По мере нарастания опытности, мы поняли, что эффективнее и быстрее будем работать поодиночке, сообщая друг другу результаты наших расследований. Так до сих пор и… работали…

Кайл нахмурился и умолк.

– И? Что сейчас не так?

Агентъ тяжело вздохнул.

– От Инги… после того предупреждения… совсем нет вестей. Я беспокоюсь. Не слишком ли она далеко забралась? Не слишком крепко ли влипла? Чего ей стоило добыть эти сведения? Не заметили ли и её тоже? Не взялись ли… Ладно.

Он досадливо махнул рукой и понуро замолчал.