Главный в десятке сопровождающих показал бумаги и их пропустили через окованные железом ворота. Птехорса пришлось оставить у последнего блокпоста и пересесть на лошадь. Иэнель всё так же сидела позади Урмэда — отдельная лошадь ей не полагалась.

Они проскакали сквозь парк вдоль низкого каменного забора и заросшего сада, спешились у ступеней огромного, стоящего полукругом черного дворца.

Иэнель подняла голову вверх. Ей казалось, что махина замка нависает над ней, захватывает, сжимая в объятьях, не дает дышать. Низкое серое небо, влажный туман, черные остовы сбросивших листья деревьев — неужели, это всё, что она увидит последний раз в жизни? Спину сковал холод и это не относилось к погоде.

Веревка на шее дернулась и она, не смотря более по сторонам, стала подниматься по длинной лестнице. Урмэд шел впереди нее.

Мысли путались. Она не знала, что будет с нею там — за черными стенами замка, и это повергало в состояние оцепенения и какой-то слепой покорности. Неожиданно ее ладони коснулось что-то, и она с удивлением поняла, что это рука Урмэда. Он нежно пощекотал ладонь, а потом, крепко пожал холодные дрожащие пальцы и ей сделалось немного легче. Она искоса посмотрела на него — непроницаемое лицо, взгляд, равнодушно смотрящий вперед. Но он точно догадывался о ее состоянии и был рядом.

Сердце затопила неожиданная нежность вперемешку с какой-то темной тоской. Невероятное смешение чувств вызвало неприятную щекотку в носу и близкие слезы.

Стоп! Кто она в конце концов? Необразованная девка, не имеющая понятия о своих правах? Нет! Она принцесса и дочь Эндвида Железного Кулака, потомка Энклада, правителя девяти провинций Айданара, а Энклады не сдаются.

Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и увидела впереди, в конце небольшой галереи, высокие, словно высеченные из черного алмаза, створки двери. Перед ними, будто два изваяния, застыли стражи.

Из дверей навстречу вышел невысокий дайн в черной шерстяной форме с папкой подмышкой. На маленьком сморщенном лице, казалось, жили лишь глаза. Неожиданно голубые, цепкие, внимательные. Он знобко передернулся и Иэнель отметила, что он уж очень похож на личного секретаря.

Осмотрел прибывших, перекинулся несколькими словами с предводителем сопровождения. Тот кивнул, и взмахом руки отослал шестерых даггеров обратно.

По наблюдениям и тихим разговорам, Иэнель узнала, что сопровождающего зовут Нанд. Тот самый, о котором говорил Урмэд, когда они сидели в кустах старой дороги. Оба никоим образом не выказывали своей дружбы, общаясь подчеркнуто холодно, не выходя за рамки субординации.

Дальше пошли в сопровождении Урмэда, Нанда с тремя даггерами и «секретаря». Затем были длинные, запутанные переходы, которым не было конца. Иэнель всерьез казалось, что их водят кругами, путая следы и мороча голову. Лестницы вверх, вниз, галереи, коридоры, залы и наконец они остановились напротив, дверей из мраморного дерева — одного из самых дорогих в обжитом мире.

Секретарь раскрыл створки и пригласил внутрь.

Зал, в котором они оказались, поражал своей напыщенной помпезностью, граничащей с безвкусицей. Тяжелые гобелены ручной работы, позолота на мебели, балдахин над троном, многослойные тяжелые шторы с ламбрекенами и вычурными золотыми подвесами. На полу ковры диких расцветок и шкуры редких животных. Всё это одновременно напоминало Иэнель магазин экзотических товаров, лавку старьевщика или склад. Но в конце концов, что можно ожидать от дикаря.

«Дикарь» восседал на высоком кресле со ступенчатым постаментом в окружении не меньше десятка застывших словно статуи даггеров. И по их напряженным, суровым лицам и пронизывающим взглядам, Иэнель поняла, что они следят за каждым их движением.

Пройдя по длинному дангурскому ковру, секретарь их остановил за три шага от ступеней трона на котором восседал император Дайонара Рахнард первый, высший ком-командор. Сам поднялся по ступеням, подал папку правителю, и что-то коротко пошептав на ухо, застыл у правого плеча.

Рахнард кивнул и снисходительно махнул рукой.

— Говорите.

— Урмэд Гай, ком-коммандер пятого батальона первого легиона штурмовиков-разведчиков по вашему приказанию прибыл, — даггер коротко поклонился, по обычаю ударив правой рукой по нашивке на левом плече, — Произведен захват заложника и отконвоирован в назначенное место по приказанию свыше.

— Вольно, коммандер, — лениво кивнул Рахнард, — Много о тебе наслышан, но это потом. Сейчас мне интересна вот эта особа.

Император многозначительно подмигнул пленнице.

Иэнель презрительно скривилась. Однако взгляда не отвела и внимательно рассматривать императора дайонара не перестала. Это был высокий, широкоплечий дайн, среднего возраста. Видно, что о войне и сражениях он знает не понаслышке, потому как шрамов на лице у него было не меньше, чем у Урмэда. На левой руке отсутствовало два пальца — мизинец и безымянный

«Интересно», — подумала Иэнель, — «его за глаза «трехпалым» не называют?»

Тонкие губы то и дело трогала глумливая усмешка, а желтые колючие глаза зло и подозрительно щурились.

Иэнель было чхать на его кривляния. По опыту она знала, что больше всего ненавидишь тех, кто тебя в чем-то превосходит. По сути обычная зависть. Конечно, Рахнард завидовал. Богатые, сильные, торгующие со всем миром соседи вызывали в нем острое чувство неполноценности. И не имея на них точек давления, он решил действовать проверенными и старыми как мир способами — силой и шантажом.

Он словно великан в посудной лавке: вместо того, чтобы вежливо постучать и купить весь сервиз целиком, вошел, и разгромив всю лавку, спёр только одну чашку. Чашка-то конечно у него, но остальной посуды уже нет, как и хорошего отношения к «покупателю».

Да и затеять похищение принцессы может или смельчак, или глупец. Правда, иногда, одно от другого трудно отличить.

Урмэд сдернул маску с лица Иэнель.

— О, какие гости! — издевательски воскликнул Рахнард, словно только увидел — добро пожаловать в мой скромный дом. Наконец-то ты воспользовалась моим приглашением.

Иэнель тряхнула волосами, расправляя их, вздернула подбородок и скривила губы.

— Вы нарушили закон о неприкосновенности королевской особы. Тем самым создали прецедент введения военного положения со стороны Айданара. Не сомневаюсь, что в этот самый момент отец собирает войска и готовится выступить к вашим границам…

Рахнард, делано подкатил глаза, сочувственно покачал головой и цокнул языком. Но тем не менее смолчал, слушая с наигранным вниманием.

Иэнель прекрасно это видела, но не стушевалась.

— Если вы настолько глупы, что будете удерживать меня силой, готовьтесь к тому, что армия Айданара пойдет по трупам дайнов до самого черного дворца и если надо, применит магическую поддержку.

— Ты угрожаешь мне, пигалица? — рыкнул Рахнард.

— Нет, всего лишь говорю от имени моего отца. Уверена, так и будет, — Иэнель старалась, чтобы голос не дрожал. То, что она сейчас делает — это дергает раздраженного льва за усы.

— Что-то я его тут не вижу, — император делано завертелся в кресле, разводя руками, — Но ты здесь, и прибудешь у меня до тех пор, пока твой папаша не подпишет нужные бумаги. Впрочем, женщине это знать не обязательно, они созданы не для этого — пренебрежительно фыркнул Рахнард.

Иэнель фыркнула в ответ.

— В том числе, в соответствии с договором о высокопоставленных заложниках, заключённом на общем сборе в городе Орносе от 4750 весны первого числа тринадцатого месяца Инота, и подписанным правителями трех рас, я требую, предоставить мне отдельные покои, соответствующие моему статусу и личную служанку, — спокойно потребовала она, проигнорировав и издевательский тон, и неуместное веселье.

— И даже не отобедаешь со мною, высочество? — иронично спросил он.

Иэнель внутренне содрогнулась. Отравить может и не отравит, а опоить пожалуйста.

— Спасибо, я не голодна, — холодно ответила она, — Поем в собственных покоях. Так же распорядитесь растопить в моей комнате камин, предоставить мне одежду, соответствующую моему статусу и размеру, найти ванну — надеюсь, в вашем захолустье хоть кто-то моется? — и согреть воды.