Словно островки древности по парку были разбросаны «забытые» в зарослях беседки, фонтанчики, прудики и полянки. Ей так хотелось побродить в свежести трав и воды, но от злости приходилось лишь кусать локти.

На второй день полил дождь. Книги насучили уже к обеду. В большую библиотеку она соваться остереглась, а те, что были на полках в ее комнате составляли в основном женские развлекательные романы.

Стараясь не попадаться на глаза Урмэду (спрашивать о нём у Нейдана было стыдно), она периодически смотрела в окна и слушала у дверей, чтобы ненароком не пересечься в коридорах. А когда поймала себя на мысли, что начинает следить за ним, устыдилась и старалась вовсе не выходить из комнат. Но теперь даже он страшил ее меньше, чем затворничество. Сама себя загнала в эту ловушку, но выхода пока не видела. Во-первых, сначала поди, поймай этого Урмэда, во-вторых это ж извиняться придется. А так, смотришь, не трогает никто и хорошо, и день прошел.

Ела в одиночестве, как и было условлено, никто ни разу не составил ей компанию. Даже слуги. Все ссылались на занятость и давний, размеренный график. Вроде и честно, но не менее от этого обидно. Лишь один раз мальчишка-посыльный, имени которого она так пока и не узнала, забегал поживиться яблоком из всегда стоящей на столе вазы.

К вечеру третьего дня готова была выть от тоски. Тяготило отсутствие новостей: как там отец, как идут поиски убийцы Ридана, да и нашелся ли осведомитель во дворце? Все эти вопросы терзали ее по ночам, и она почти перестала спать. Утром была вялая, с тенями вокруг глаз, злая на саму себя и на дайна. Поэтому на четвертый день сорвалась на Миру и та выбежала из комнаты в слезах.

«Нет, так не годится! Если и дальше так пойдет, то действительно сойду с ума».

Чуть позже догнала служанку в коридоре и извинилась. Та уверяла, что все в порядке, но по глазам Иэнель поняла, что та ее боится.

— Скажи, а ты не знаешь, где сейчас дайн, то есть Урмэд? — поправилась она.

Мира смерила ее опасливым взглядом.

— Был в правом крыле с утра, по весне крыша подтекала, так он чинит.

Иэнель поблагодарила и пошла на поиски.

«Даже хорошо, что он там один, можно поговорить без лишних свидетелей. И начать уже жить как прежде. В конце концов с ним можно не разговаривать, и в его сторону не смотреть».

По коридорам блуждал сквозняк. Он забирался под изъеденные временем гобелены, выл в старых растрескавшихся досках, раскачивал клоки паутины под потолком. Пахло пылью, заброшенностью и одиночеством. Коридоры на всех трех этажах заканчивались забитыми дверьми из-под которых дул холодный ветер с моря. Попробовав открыть створки на первых двух, у нее ничего не получилось, и твердо решив испытать удачу в последний раз, двинулась на третий.

Преодолев пятнадцать скрипучих ступеней, попала в короткий коридор. Двери тут забиты не были. Сквозь щели ярче светило солнце, возвещая о том, что возможно там есть выход на крышу. Тем более, сверху раздавался громкий стук молотка. Больше лестниц она не обнаружила и решила войти в дверь.

Иэнель осторожно направилась вперед, контролируя каждый шаг. Пол скрипел, но вроде обваливаться не собирался. Подергала двери раз, другой, чувствуя, что они уже готовы поддаться. Прогнившая планка-нащельник с треском оторвалась, и левая дверца с порывом сквозняка вылетела наружу. От неожиданности девушка взвизгнула и инстинктивно ухватилась за ручку на правой створке.

Это было роковой ошибкой, потому что через мгновение вторую створку тоже вынесло наружу, и потащило за собой. Чтобы не свалиться вниз, Иэнель вцепилась в ручку двери мертвой хваткой. Истошно вереща она, словно марионетка, закачалась на высоте третьего этажа, пытаясь ногой дотянуться до пола.

Оказалось, что двери открываются в никуда. А внизу и над головой, словно пробитая камнем, зияла огромная дыра. Другой конец коридора был далек и разрушен временем, отделённый от основного корпуса здания обугленной пробоиной.

От страха Иэнель даже забыла позвать на помощь. Она самостоятельно пыталась достать кончиком туфли до остатков пола, и ей это почти удалось, как новый порыв ветра ударил в дверь с такой силой, что ее вывернуло в обратную сторону и ударило о разрушенную стену. Многострадальная створка не выдержала, и верхняя петля начала со скрипом выходить из гнезда. Еще один такой порыв, и она вместе с дверью рухнет вниз. Иэнель истошно закричала.

Неожиданно, спокойный голос вывел ее из оцепенения.

— Я попробую подтянуть дверь, а вы подадите мне правую руку. Только не дергайтесь, ладно?

Она скосила глаза и обнаружила дайна наполовину высунувшегося из коридора и пытающегося притянуть дверь к себе. Правой рукой он держался за косяк, левой, тянулся к ней. Это занятие полностью поглотило его внимание, но упрямая дверь не поддавалась — ветер дул так, что ее относило в сторону.

— Левитацией владеете?

— Нет! — отчаянно пискнула принцесса.

Она всегда упор делала на врачевании.

Урмэд в отчаянии опустил руку, и она услышала, как он шепчет заклинания. А она дура, чего ждала? Сама бы могла ветер призвать, но от страха растерялась. Сосредоточившись, начала помогать. Упрямая дверь скрипя и подрагивая с натугой начала медленно закрываться.

— Руку! — рявкнул он, когда до проёма оставался примерно арш*.

Иэнель с трудом отодрала от ручки затекшую кисть, вложила в ладонь дайна. И тут уже было не до брезгливости и недоверия… Он крепко схватил ее запястье потянул на себя вместе с дверью.

И надо сказать вовремя. Не выдержав, ржавые петли вырвались из гнезд, дверь медленно, словно раздумывая, со скрипом вывалилась наружу и полетела вниз.

Иэнель резко дёрнуло следом, она взвизгнула и повисла на его руке. Дайн рухнул на живот, едва успев зацепиться правой рукой за косяк, и свесился вниз.

Их взгляды встретились, и она с удивлением обнаружила, что его глаза вовсе не белые, как показалось ранее, а удивительно-прозрачные, перламутрово-серые.

От шока, силы совершенно покинули ее. Она повисла безвольным грузом лишь слегка бултыхая ногами.

Урмэд это и сам прекрасно видел, но не спросить не мог.

— Забраться по мне сумеете?

Она отчаянно помотала головой. В глазах застыли слезы и полная беспомощность.

— Если я освобожу правую руку, то рухнем вместе — лежу неудобно. Начну вас затаскивать, и передняя часть тела перевесит. Так что план такой: посмотрите под собой, высоко ли до пола второго этажа?

Иэнель послушно опустила голову вниз. Конкретные и простые задачи было выполнять проще — думать не надо.

— Два сажа* будет, может, чуть меньше, — определила она.

Дайн кивнул.

— Дверь нижнего коридора ближе к лестнице, значит расстояние до закрытой двери там больше.

— Да, так и есть — подтвердила она.

— Тогда мне придется вас раскачать, и вбросить на безопасное расстояние от дыры.

— Да, тут пол выдается чуть дальше, думаю получится.

— Конечно получится, подбодрил он ее — а то сил моих больше нет вас держать.

Иэнель всхлипнула. И тут же почувствовала, как на лицо ей капнуло что-то теплое. Потом на плечо, потом поползло по пальцам. Увидев кровь, она взвизгнула, чуть не вырвала руку и заболтала в воздухе ногами.

— Тише! — шикнул он, — Не пугайтесь, это моя кровь, швы разошлись, пустяки. Приготовьтесь, сейчас буду раскачивать. Только снимите туфли. Кивните, когда будете готовы.

Туфли улетели вниз, подняв еле видные отсюда облачка пыли.

Уже больше ничего не соображая, она проделала всё, что он просил и взвизгнув в полёте, мягко приземлилась на пол второго этажа. Оказывается, дайн успел сотворить ей воздушную подушку.

Урмэд облегченно выдохнул и со стоном отполз от края провала. Казалось, левую руку терзают демоны бездны.

Он нашел ее под дверью, воющую, размазывающую по лицу кровь и слезы. Вынул платок из кармана.

— Вытирайтесь.

Она благодарно кивнула, сразу же шумно высморкалась, и вновь заревела.