Всадники едва успели соскочить с коней, как появился хозяин заезжего двора. Это был высокий человек тучного телосложения и почтенного возраста.

— Кто вы такие? Откуда? — подозрительно всматриваясь в приезжих, спросил он.

— Мы уже десять часов в пути и голоднее волков, — ответил Сатир раздраженным тоном. — Вели своим рабам отвести наших лошадей в конюшню, а для нас накрой стол. Тащи на него все что у тебя есть да поскорее. Нам некогда — везем срочные письма сената.

Все это было сказано Сатиром грубым и развязным тоном (тарентинец хорошо знал, как ведут себя государственные виаторы на заезжих дворах — в юности он не раз был тому свидетелем, путешествуя вместе с письмоносцами). Поэтому хозяин не усомнился в том, что имеет дело с гонцами из Рима.

Все же он потребовал от Сатира письменное предписание.

— Получишь его, когда мы сядем за стол! — нагло заявил тот, бросив поводья своего коня ближайшему из слуг, и решительным шагом направился к дверям трактира.

Остальные всадники последовали его примеру. Они спешивались молча, боясь выдать плохое латинское произношение.

Хозяин, почесав за ухом, сказал рабам:

— Заприте-ка ворота и больше никому не открывайте без моего ведома!.. Гонцы сената! — раздумчиво проговорил он. — Сейчас пойду и разузнаю, куда это спешат эти полуночники.

— Посмотрите, в каком состоянии их лошади! — с возмущением сказал один из рабов. — Бедные животные! Они при последнем издыхании…

— Клянусь крыльями Пегаса! — подхватил другой раб. — Они безостановочно гнали их во весь опор от самой Таррацины…

— Ни один римский виатор и не подумает жалеть казенных лошадей, — заметил хозяин. — Ладно, пойду… Судя по всему, что-то произошло в Риме. Кто знает, может быть, кимвры перешли через Альпы, да не допустит этого всемогущий Юпитер!..

И в голосе его прозвучала неподдельная тревога.

Вернувшись в дом, хозяин приказал слугам разбудить повара. На чуть тлеющие угли в очаге подбросили дров. Повар быстро разогрел остатки вчерашнего ужина.

Хозяину так не терпелось расспросить гонцов сената о последних новостях из Рима, что он с целью немного смягчить крутой нрав старшего из них принес и поставил на стол кувшин с лучшим формианским вином, которое он подавал только очень важным путешественникам.

Мнимые гонцы, рассевшиеся за столом в просторном зале трактира, убедили хозяина и прислугу в том, что они давно не притрагивались к еде — с такой быстротой и жадностью поглощали поданную им простую пищу.

Когда гладиаторы покончили с трапезой, хозяин обратился к Сатиру:

— А теперь, будь так любезен, покажи-ка мне письменное предписание сената, подтверди свои полномочия, о чем я должен записать должным образом в дорожную книгу, и заодно, если это не секрет, скажи, что произошло? Давно я уже не видел, чтобы письма сената везли с такой поспешностью и…

Он не договорил, потому что Сатир, а вслед за ним все его товарищи разом поднялись из-за стола.

— А ну, братья, — сказал им Сатир. — Покажите гостеприимному хозяину наши предписания.

Гладиаторы с лязгом обнажили мечи, повергнув хозяина и его слуг в полную растерянность.

— Что… что все это значит? — заикаясь проговорил трактирщик.

— А то, мой друг, — со свирепым выражением лица ответил Сатир. — Вот в этих самых мечах, какие ты видишь, заключаются и все наши полномочия, и требуемое тобой предписание… Не вздумайте кричать и звать на помощь, если жизнь вам дорога, — сверкнув глазами, с угрозой предупредил тарентинец шевельнувшихся было слуг. — А ты, любезнейший, — снова обратился он к хозяину, — делай то, что я тебе скажу…

— Но кто вы? — вскрикнул хозяин станции, который еще не до конца потерял мужество и достоинство. — Если вы пираты и собираетесь меня похитить, то знайте, что я небогат и не смогу заплатить за себя выкуп. Лучше убейте меня. Я предпочитаю умереть свободным у себя на родине, а не рабом на чужбине…

— Успокойся, — перебил его Сатир. — Мы не пираты, и нам не нужны ни твой выкуп, ни твоя свобода! Ты спрашиваешь, кто мы? Изволь, отвечу. Не позднее чем вчера ночью мы вырвались из гладиаторской тюрьмы, изрубив в куски с десяток стражников, которые захотели побеседовать с нами языком оружия. Но мы доказали этим заносчивым потомкам Квирина, что смотреть бои гладиаторов сидя на безопасных сиденьях в цирке или самим сражаться с ними равным оружием — это отнюдь не совсем одно и то же. Ты, как я вижу, человек благоразумный, к тому же знаешь цену свободе, раз готов скорее умереть, чем потерять ее. Поэтому ты нас тоже поймешь — мы собираемся умереть или быть свободными…

— Но чего вы хотите от меня? — уныло спросил хозяин станции.

— Сколько лошадей в твоих конюшнях? — в свою очередь спросил Сатир.

— Около сорока.

— Прекрасно! Ты прикажешь своим рабам покрыть чепраками и взнуздать двенадцать лучших твоих лошадей. Нам еще долго уходить от погони, поэтому нам нужны запасные лошади…

— Двенадцать скакунов! — горестно воскликнул хозяин. — Разве я когда-нибудь смогу возместить казне стоимость двенадцати лошадей?..

— Довольно причитать! — остановил его Сатир. — Мы оставляем тебе семь своих лошадей — стало быть, ты жертвуешь лишь пятью. Или ты даешь нам сейчас же без всяких фокусов столь необходимых нам лошадей или умрешь глупцом, а коней мы, будь в этом уверен, заберем сами, работая вот этими вот мечами. Можешь не сомневаться, мы неплохо обучены обращению с ними.

Мрачные лица беглых гладиаторов и блеск их отточенных мечей, которые они в любой миг могли пустить в дело, не оставляли злополучному хозяину трактира ничего другого, как покориться силе.

Сатир, Ириней и Думнориг вместе с хозяином вышли во двор. Багиен, Астианакс и Сигимер задержались в трактире, чтобы присмотреть за четырьмя слугами, которым было приказано сидеть тихо.

Хозяин и сопровождавшие его трое гладиаторов подошли к конюшне.

Конюхи, спавшие на сеновале, были разбужены и по приказу хозяина стали взнуздывать и выводить во двор лошадей. Они немало были удивлены, что сенатские гонцы отправляются в путь с запасными лошадьми.

— Тебе придется немного прогуляться вместе с нами, — тихо сказал хозяину Сатир. — А вдруг тебе придет в голову посадить на коней своих рабов и пустить их за нами в погоню?.. Поэтому скажи своим людям, чтобы они не вздумали нас преследовать, иначе мы не можем обещать, что сохраним тебе жизнь.

Хозяин в ответ понуро кивнул головой в знак того, что он все хорошо понял, и крикнул конюхам, чтобы ему немедленно подали коня.

Как раз в эту минуту из трактира вышли Астианакс, Сигимер и Багиен. Они первыми вскочили на коней, приняв от конюхов поводья шести запасных лошадей.

— Открывай ворота! — скомандовал Сатир слугам.

Потом он сделал знак хозяину станции, чтобы тот садился на коня.

Почти одновременно с хозяином Сатир, Ириней и Думнориг вскочили на своих лошадей, но в этот момент из трактира выскочили трое рабов и завопили, что хозяина похищают разбойники.

Во дворе сразу началась суматоха. Все обитатели заезжего двора, сбегаясь отовсюду и вооружаясь кто вилами, кто рогатинами, были преисполнены решимости выручить своего господина, но хозяин срывающимся голосом приказывал им оставаться на месте, ибо в противном случае его убьют.

Сатир громко крикнул, что не поставит за жизнь их господина и благодетеля даже потертого асса^[376], если в пути своего следования обнаружит какие-либо признаки погони. В то же время он обещал, что немного погодя отпустит пленника.

Багиен, Астианакс и Сигимер, держа на поводу запасных лошадей, уже выезжали за ворота.

Следом за ними, прикрывая товарищей с тыла, двинулись Сатир, Ириней и Думнориг, а вместе с ними оказавшийся заложником хозяин станции.

Столпившиеся во дворе рабы осыпали похитителей руганью и проклятиями, однако не смели наброситься на них, опасаясь за жизнь своего господина.

Спустя еще немного времени резвые кони вынесли всадников на Аппиеву дорогу.