Кассий неотлучно находился рядом, оставаясь все чаще ночевать во дворце. Юнию смущало его постоянное присутствие, но она не решалась довериться никому из подруг. С Ливиллой ей не хотелось откровенничать, помня о недавнем разговоре. Вряд ли она одобрила бы признание Клавдиллы, что Лонгин с каждым днем становился ей все более небезразличен. Он не делал никаких шагов навстречу, лишь в его глазах читала она тайные признания. И сама Юния ничего не предпринимала, нетерпеливо ожидая появления на свет малыша. Оставались считанные месяцы.

Пираллида терпеливо ожидала известий от своей заступницы, но неделя за неделей уходили впустую. Отчаяние сменило боль, а затем пришло чувство равнодушной покорности судьбе. Она уже без криков сносила побои пьяного Домиция, без единого стона и жалобы выполняла его гнусные прихоти и постоянно молчала.

К концу августа тело ее представляло собой сплошной синяк, разбитая бровь гноилась и так сильно болела поясница, что по утрам она еле поднималась с ложа. Девушка уже и не осмеливалась мечтать об избавлении от невыносимого рабства, надежда улетучилась, покинула ее насовсем. Она уже давно догадалась, что Энния обманула ее, выпытав подробности, и позабыла о своем обещании помочь.

С Агенобарбом творилось что-то неладное. После сердечного приступа он начал меняться. Он полнел на глазах и теперь еле влезал в тогу, что прежде была велика. Ноги его и руки походили на колонны, кожа натянулась на одутловатом лице, глаза ввалились, и появился третий подбородок. Ночью, когда он спал, одурманенный вином, Пираллида ощупала его руку. Она была бледна и холодна, кожа стала мягкой, и при нажатии пальцем в ней образовалась ямка, которая разгладилась только к утру. У девушки создалось впечатление, что под кожей разлилась вода.

Наутро она, ползая на коленях перед повелителем, упросила его обратиться к Хариклу. Домиций и сам уже начал подозревать неладное. Если ранее он любил похваляться своей мощью, стоя перед огромным зеркалом, то сейчас, осмотрев себя трезвыми глазами, ужаснулся произошедшим изменениям.

Харикл появился в его доме не один, а с другими лекарями. К удивлению Пираллиды, Агенобарб беспрекословно подчинился их требованиям. Они долго качали головами, осматривая его разбухшее тело, и тихо совещались меж собой. Пираллида запомнила, как тощий лекарь, пришедший с Хариклом, что-то говорил о том, что болезнь могла вызвать Луна, находящаяся в неблагоприятном положении во Льве, но остальные возражали, а лицо самого Харикла оставалось на протяжении всего спора непроницаемым.

И они ушли, сказав, что завтра объявят о причинах болезни, которую назвали «водянкой».

Но на следующий день Харикл пришел уже не с врачами, а с отрядом вигилов. Он сообщил, что Агенобарб отравлен и в этом подозревается Пираллида, потому что все знали, как ненавидит она Домиция. И жить ему осталось месяц. Напрасно девушка рыдала и умоляла пощадить ее, ведь не она покупала вино, а рабы. Не слушая ее стонов, вигилы потащили гетеру в Мамертинум. Уже на выходе обезумевший от отчаяния Домиций вцепился в нее с такой силой, что четверо вигилов едва оттащили его от девушки. Он слал страшные проклятия, потрясая мощными кулаками, и сквозь сжатые пальцы ручейками стекали длинные пряди ее волос, которых он вырвал чуть ли не половину. Таким она и запомнила его на всю оставшуюся жизнь. Сломленная и обессиленная страшной болью, она последовала за стражниками уже без единой жалобы.

Из-за низкого происхождения ее бросили в общую камеру вместе со всяким сбродом, бродягами и ворами. Пираллида забилась в самый дальний угол и дала волю слезам.

Но никто не заметил, как в узкое окошко под потолком влетела маленькая белая бабочка, опустилась на колено к Пираллиде и вдруг бесследно растаяла. Богиня надежды сжалилась над несчастной.

Агриппинилла устраивала для друзей роскошный обед в своих покоях на Палатине. Это был день Виналий, посвященных Юпитеру, но никто из приглашенных не догадывался об истинной причине пиршества. Агриппинилла торжествовала победу. Ненавистный муж обречен, соперница повержена, им обоим еще предстоят долгие муки.

Темные тучи опять нависли над Римом, собиралась гроза. Это лето выдалось обильным на непогоду. Юния незаметно соскользнула с обеденного ложа и прошла на террасу. Первый зигзаг молнии вонзился в далекий горизонт. Молодая женщина от восторга затаила дыхание. Почему в Риме так боятся гроз? Верят вздорным фламинам, что это гнев верховного бога. К чему ему гневаться в собственный праздник, когда столько жертв сегодня принесено на алтарь его храма на Капитолии?

В Александрии редко бывают дожди, и их ждут как милости Изиды, благодарят и молятся богине. Вспыхнула еще одна молная, за ней полетела вниз другая. Клавдилла затаила дыхание. Раскаты грома усиливались, приближаясь, и первые тяжелые капли упали на Палатин. Юния вслушалась в шум дождя. Сколько таинственных слов шепчут листья, наслаждаясь живительной влагой. Мир меняется вокруг, погружаясь во мрак и наполняясь говором деревьев, молчат даже звонкоголосые птицы.

Она не услышала шагов за спиной, лишь ощутила, как чье-то дыхание, подобно легкому ветерку, коснулось ее щеки, и узнала запах мужчины, стоящего рядом с ней, и впервые позволила ему обнять себя.

– Помнишь, – шепнул он, – это было уже в нашей жизни? Мы так же стояли вдвоем, слушая шум непогоды.

– Но ты не решился тогда… И напрасно.

– Я не был уверен. Но любовь к тебе сделала меня смелей.

И Кассий поцеловал ее, ласково и робко коснувшись нежных губ. Она ответила более страстно, стосковавшись по любви. Жаркие нетерпеливые поцелуи пробудили в Юнии желание, и она неожиданно резко отстранилась от Кассия:

– Нам надо немного подождать.

– Я понимаю. Скажи, что любишь меня.

– Люблю, – легким эхом прозвучал ее ответ среди шума капель.

– Я и мечтать не смел, что моя внезапная любовь сделает меня самым счастливым на этой земле.

За шумом дождя они не услышали, поглощенные новым чувством, как неслышно скользнула позади них хрупкая тень и растворилась в темноте.

Ливилла видела, как вышла Клавдилла и вслед за ней Кассий Лонгин. И обратила внимание, как долго они отсутствуют. Преисполненная негодования, она не спускала глаз с выхода. Сумасшедшая! О чем она думает? Ливилла столько усилий приложила, чтобы разорвать эту связь с Макроном, пока наконец Юния решилась на этот шаг. Хорошо хоть, что все закончилось мирно. Невий вернулся в лоно семьи. Вон он, что-то шепчет на ушко раскрасневшейся Эннии, а она так влюбленно смотрит на него.

Занавес вдруг слегка покачнулся, и в триклинии появилась Друзилла. Ее красивое лицо было искажено злобной гримасой. Ливилла обомлела и в волнении схватила за руку Виниция. Сестра выслеживала собственного мужа и теперь имеет все доказательства в руках.

Стараясь не привлекать внимания, Ливилла встала с ложа и через другой выход прошла на террасу. Взволнованная, она не увидела, какими торжествующими взглядами обменялись меж собой Макрон и Друзилла.

Юния стояла одна, облокотившись на балюстраду.

– Где Кассий? – резко спросила Ливилла.

– Он ушел, – мечтательно ответила Клавдилла. – Мы решили немного подождать. Сама понимаешь.

– Друзилла выследила вас.

– Что?! – Юния испуганно обернулась.

– Я видела, как она только что вернулась. На ее лице было злобное торжество. Ты уже не раз вмешивалась в ее жизнь, забрав вначале любовь брата, затем Фабия. Вспомни, что творилось с ней, когда она узнала, что Персик любит тебя? Она обезумела от ненависти и ревности к тебе. Простила ли она тебе его самоубийство? Теперь ты посягнула на ее собственного мужа. Берегись, Юния!

Юния спокойно погладила свой округлый живот:

– Вот мой защитник от злобных наветов. Спит спокойно, убаюканный непогодой. Не волнуйся, Ливилла, все будет хорошо.

Она поцеловала подругу и сказала, что хочет еще побыть одна. Но стоило занавесу сомкнуться за спиной золовки, как мнимая безмятежность улетучилась. Юния уже не стала сдерживать дрожь, но не страха, а ненависти. Эта негодная еще смеет следить за ней и строить козни! Нет вины Клавдиллы в том, что Друзилле богами предначертано быть отвергнутой любовниками. Видимо, Венера неблагосклонна к ней с самого рождения. Калигула, Фабий, теперь Кассий. Юния усмехнулась, припомнив свое признание ему в любви. Конечно же, она солгала. Ни он ей не нужен, ни кто-то другой. Воспоминания о чувствах к Макрону уже безвозвратно канули в Лету вслед за недолгой связью с Фабием Персиком. А Кассий… Он нравится ей, к тому же Гая так часто нет рядом. Что ж, Лонгину уготовано стать очередной игрушкой ее прихотей. К тому же так приятно, когда красивый мужчина боготворит тебя. Это льстит и будоражит воображение. Вот только Друзилла всегда мешает. От этой незадачливой соперницы уже давно пора избавиться, их вечное противостояние становится опасным. Ей слишком много известно такого, чего не следует знать.