– Не знаю, что и сказать тебе, мой друг, – вымолвил он, когда поток красноречия Сертория иссяк, – но это все настолько интересно, что, я думаю, мне стоит повременить с отъездом в Иудею. Жена Калигулы, судя по всему, самая умная женщина, что когда-либо жила на этом свете. Даже Ливия не смогла бы соперничать с ней. Много неясного в ее поступках, все время будто преследуется некая тайная цель. И эти ее поездки на Капри… – добавил Ирод чуть тише. – Надо будет разобраться во всем мне самому. Если ты не возражаешь, я пока поживу с женой и детьми у тебя.

Возглас протеста умер у Макрона на устах, едва родившись. Нельзя отказывать другу в гостеприимстве, иначе навлечешь гнев богов.

В этот день не праздновали только в доме Ливии. Обхватив голову руками, Марк Юний Силан в одиночестве сидел за столом в таблинии. Он проиграл! Не выполнил последнюю волю повелителя! Проклятые сенаторы-отступники! Да покарает их Юпитер Капитолийский! Насмешки и язвительные шутки все еще звучали в ушах. Его не тронули лишь из уважения к дочери. Теперь она его защита от произвола зятя. Клавдилла не допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось. К тому же она беременна от этого негодяя Калигулы.

В который раз пытается к нему пройти Эмилия. Силану хорошо слышны ее недовольные крики. Пустая вертихвостка! Глупая и тщеславная! Ей не понять, почему он настаивал на исполнении завещания Тиберия. Если бы не цезарь, прозябать бы ему в нищете и безвестности. Старый принцепс дал ему не только власть и богатство, но и безграничное доверие, и он поклялся никогда не предавать своего благодетеля. Но еще не все потеряно! Гемелл наденет тогу совершеннолетнего, и тогда… О Тиберий! Твой завет будет исполнен. Даже в завещании ты не забыл верного слугу, завещав драгоценности из личной казны и бесценные книги. Как я могу изменить твоим пожеланиям? Твой родной внук будет править Римом, а я помогу ему и советом, и делом.

Клавдилла проснулась в сумерках, но сон не принес облегчения – голова кружилась, перед глазами все расплывалось. Предпраздничная суета во дворце выводила ее из себя, и она, закутавшись в теплый плащ, вышла в перистиль. Оказывается, уже час, как ее ожидала там Агриппинилла. Вчерашние недруги тепло обнялись.

– Как ты, моя дорогая? До меня дошли радостные слухи о твоей беременности, – сказала Агриппинилла.

В ответ Юния только горестно вздохнула.

– Не расстраивайся! Все женщины терпят подобные недомогания в первые месяцы. Потом станет лучше, появится аппетит, пройдет тошнота, формы обретут пышность, а ребенок начнет нетерпеливо бить ножками, давая знать, когда голоден.

Юния слабо улыбнулась и с признательностью пожала подруге руку.

– Но даже бледность красит тебя, – искренне сказала Агриппинилла. – Получила сегодня письмо Ливиллы. Они возвращаются из Капуи. Даже дядя Клавдий уже вызван в Рим.

– Я знаю, сама писала им. Агенобарб вернулся?

– Да как же. Через раба дал знать, что скоро будет. Пьянствует в лупанаре. Обвинение снято с него и Вибия Марса, сенатом приговор уже вынесен. Альбуцилла задушена, остальные сосланы. Аррунций вскрыл вены, теперь доносчикам не достанется ничего. Спасибо тебе, подруга! Жаль, что никто не сможет узнать о твоем благородном поступке. Мой дикий супруг обязан тебе жизнью.

– Еще бы, ведь моя жизнь перестала бы радовать меня, если б я больше не услышала его пения, – расхохоталась Юния, но тут же замолчала, испугавшись, что причинит боль Агриппинилле напоминанием о влюбленности в нее Агенобарба.

Но та сама от души рассмеялась:

– Не думаю, что он станет вновь подражать Аполлону. А Друзилла тоже приезжает. Ты простишь ее? Уж теперь-то она признает себя виноватой.

Юния равнодушно пожала плечами и стала рассказывать подруге о последних днях в Мизене, о смерти Тиберия.

– Ну, а скажи мне, что ты думаешь о Макроне? Сегодня, я слышала, Энния вернулась из Анция.

– Да поможет им Юнона, дарительница семейного счастья! – только и промолвила Клавдилла, потушив в душе вспыхнувшую искру ревнивой злобы.

Но Агриппиниллу не так легко было провести.

Великолепный пир во дворце Тиберия презрел все прежние запреты на роскошь и излишества. Такого праздника еще не видывало нынешнее молодое поколение, и о таком празднике долгое время мечтало старшее.

Калигуле важно было упрочить свое нынешнее положение. Всех одарили драгоценными подарками, ведь теперь в распоряжении правителя была полная государственная и личная императорская казна. Можно было позволить любую роскошь. Юния появилась в таком богатом египетском наряде, что у гостей захватило дух. Золоченную ткань в изобилии усеивали изумруды, на лунных волосах покоилась зубчатая диадема, сияющая, как тысячи солнц. Супруга Цезаря шла под руку с Агриппиниллой, которой также достался в подарок драгоценный наряд. Энния Невия была уязвлена до глубины души, потрясенная тем, что бывшие враги примирились. Но ей пришлось молча проглотить обиду и униженно просить у Юнии прощения за глупые подозрения. В ответ Клавдилла доверительно сообщила ей, что связь с Макроном действительно имела место, но политическая, а не любовная, как они по глупости предполагали. Но Друзилла еще ответит за свои козни.

Калигула еще раз зачитал завещание Тиберия, предусмотрительно выпустив пункты о наследовании власти, а сразу обратившись к отказанным деньгам. Более того, император объявил во всеуслышание, что будут приведены в исполнение и те завещания, которым алчный Тиберий не дал ход. Затем Гай объявил, что завтра же особым эдиктом объявит об изгнании спинтриев из Рима. Взгляды присутствующих поспешно обратились к Вителлию – многие были свидетелями того, как Тиберий обещал руку божественной Клавдиллы этому юнцу. Но Авл сидел с непроницаемым лицом и делал вид, что это его не касается.

На этом празднике жизни все как-то позабыли, что в дальних комнатах покоится еще не погребенное тело бывшего цезаря.

Тело Тиберия сожгли в третий день апрельских нон на Марсовом поле сразу после праздника Плеяд. Новый император произнес надгробную речь. Все члены семьи Германика собрались в тот день на Марсовом поле. Квириты с удивлением рассматривали седого Клавдия с трясущейся головой – брата знаменитого полководца, любовались красавицами сестрами и поражались, что сама отшельница Антония явилась хоронить того, кто погубил ее сына и внуков. Она ни с кем из своей семьи не перемолвилась и словом и так же тихо удалилась в свой дом на окраине Рима, чтобы запереться вновь. Жена Ирода с детьми уже покинула это унылое пристанище.

Клавдий разбогател. Юния настояла, чтобы он переселился в Рим, в пустующий дом Германика. По завещаниям Ливии и Тиберия ему причиталась большая сумма.

Начало правления нового цезаря обещало Риму благо и процветание. Едва окончились похоронные обряды и прах Тиберия упокоился, как Гай с супругой отплыл на острова, где были похоронены Агриппина и Нерон. Юния тяжело перенесла штормовую погоду, но, вопреки настояниям мужа, не пожелала остаться. Они собственноручно собрали полусожженные останки и привезли в Рим, где сожгли их до конца и захоронили в мавзолее Августа, в котором уже покоился прах Германика и брата Друза. Теперь вся семья оказалась вместе. По случаю этого события был учрежден ежегодный праздник с гладиаторскими играми и жертвоприношения в честь лара матери и ларов братьев, а сентябрь особым эдиктом переименован в германик.

И это было только начало пятимесячной череды празднеств, что в изобилии тешили римский народ…

LXI

Ловкие пальцы рабыни втирали ароматное масло. Обнаженная Юния возлежала на мягкой кровати. Рядом, облокотившись на спинку, сидел Калигула и с восхищением любовался этой картиной. Это уже стало утренним ритуалом. Всякий раз он не выдерживал, прогонял рабыню, и они окунались в воды купальни вместе. Харикл все еще запрещал им близость из-за частых приступов дурноты у Клавдиллы, но изредка они все же нарушали предписания врача.