Ювентина стиснула зубы и в последний раз обдумала, как ей себя вести при встрече с Эсхрионом.

Ей предстояло лгать искусно и правдоподобно. С этой целью она решила использовать один случай, весьма памятный для обитателей Аврелиевой виллы.

Тогда (это было пять лет назад) в Риме проходили громкие процессы по делам высокопоставленных лиц, обвиненных в получении взяток от Югурты. И вот однажды в альбанское имение явился управитель школы Пацидейан с несколькими десятками вооруженных гладиаторов. Они провели на вилле десять или двенадцать дней, исчезая куда-то по ночам. Позднее Ювентина узнала, что гладиаторов кто-то нанял, чтобы убрать опасного свидетеля, грозившего разоблачением самому принцепсу сената Марку Эмилию Скавру. Об этом перешептывались между собой рабы в имении. Чем все это кончилось, Ювентина не знала, но тогда, пять лет назад, она слышала от взрослых, что Эмилию Скавру удалось избежать суда, так как свидетеля убили какие-то разбойники на большой дороге. Теперь же Скавру угрожал новым судом народный трибун Домиций Агенобарб, и весь Рим с нетерпением ожидал направленных против него публичных разоблачений. Даже в глухой рабской деревеньке у Альбанского озера не могли об этом не слышать. Насколько помнила Ювентина, старик Эсхрион всегда с интересом ловил новости из Рима. Он постоянно был в курсе больших событий, происходивших в столице, и Ювентина надеялась уверить управителя в том, что ее и гладиаторов прислал в имение сам Аврелий, постаравшись увязать все это с готовившимся в Риме судебным процессом над принцепсом сената.

Подойдя к воротам, Ювентина взяла висевший на них большой деревянный молоток и несколько раз с силой постучала им по дубовым доскам, в то время как ее спутники прижались к ограде немного поодаль, чтобы их не было видно сквозь небольшое окошко в воротах, куда обычно смотрел привратник, если ему нужно было разглядеть лицо прибывшего.

Едва раздался стук, за воротами звякнула цепь и рассветную тишину нарушил хриплый собачий лай.

— Алкид! — радостно воскликнула Ювентина. — Живой! Ах, злюка ты эдакий! Жив еще, старый зверюга? — ласковым голосом пыталась угомонить девушка собаку, но пес не узнавал ее и продолжал рваться с цепи со злобным лаем.

Вскоре за оградой послышались торопливые шаги.

— Эй, кто там? — спросил дребезжащий старческий голос.

— Тевпил! — крикнула девушка. — Это я, Ювентина!

— Ювентина? — переспросил недоверчивый голос. — Как? Это ты, маленькая Ювентина?

Девушка приблизила лицо к окошку.

— Да, это я, Тевпил, — торопливо сказала она. — Ради всех богов, открывай скорее! Я падаю от усталости и трясусь от холода…

— Вот чудеса! — разглядев ее сквозь окошко в воротах, пробормотал пораженный привратник и стал возиться с засовами. — Ювентина! Подумать только… Да тише ты, проклятый! Замолкни, Алкид! — прикрикнул он на голосившего пса. — Но откуда ты? Одна? В такой час? В такую стужу?..

Ворота приоткрылись.

Из них выглянул долговязый сгорбленный старик в плаще, сшитом из лоскутьев.

— Я не одна, — сказала Ювентина. — Вон их сколько! Аврелий и Пацидейан называют их героями, но они оказались неженками и хныксами…

У старика Тевпила при виде рослых парней с оружием от удивления и страха отвисла нижняя челюсть.

— Если бы ты знал, как они надоели мне своим нытьем! — продолжала девушка, стараясь говорить непринужденно и даже весело. — У каждого милевого столба спрашивали, далеко ли еще идти! Жалуются, что совсем продрогли! Неженки, что и говорить! А ведь совсем недавно вернулись победителями с арены! — говорила она первое, что приходило ей в голову, чтобы успокоить старика, который с перепугу мог захлопнуть и запереть ворота перед незваными и подозрительными пришельцами. — Так что принимай гостей да буди виллика. У него сегодня прибавится хлопот… Ну, что же ты? Впустишь ли ты нас или нет?..

— Но что это за люди? — придя в себя от изумления, спросил привратник.

— Не бойся, — успокаивающим тоном произнесла Ювентина. — Это же ученики господина. Они явились сюда по его приказу…

Вместе с привратником она вошла в просторный двор усадьбы. Следом молча двинулись Мемнон, Ириней, Сатир и все остальные.

Ювентина решительно и быстро пошла по дорожке к усадебному дому. Навстречу ей уже спешил виллик Эсхрион в сопровождении двух пожилых рабов.

— О, боги! Кого я вижу? — вскричал Эсхрион, узнав девушку, которая на ходу откинула с головы капюшон плаща. — Ювентина? Возможно ли?..

— Привет тебе, почтенный Эсхрион! — подходя к нему, сказала Ювентина. — Да будет благосклонен к тебе Юпитер Лациар!

— Клянусь Олимпийцем! Что случилось? Почему ты здесь?..

Виллик осекся, увидев идущих от ворот незнакомых людей. Морщинистое лицо его выразило крайнее изумление.

— Не удивляйся, — усталым голосом произнесла Ювентина. — Мой новый господин договорился с Аврелием, чтобы я сопроводила сюда этих семерых гладиаторов. Какое-то срочное дело, я толком не знаю. Аврелий велел тебе позаботиться о них…

— Велел господин? Срочное дело? — с недоуменным и растерянным видом повторил управитель.

— Прости, я так продрогла, ноги промокли. Поговорим обо всем позже. Сейчас я мечтаю только о том, чтобы согреться…

Слова Ювентины и ее измученный вид заставили Эсхриона прекратить дальнейшие расспросы.

— Иди в дом! — сказал он. — Там тобой займутся Гирнефо и Автоноя. Акте тоже проснулась…

Потом он хмуро и озабоченно взглянул на гладиаторов, которые остановились перед ним, не издавая ни звука, дабы не повредить Ювентине в ее тонкой и, надо сказать, весьма талантливой артистической игре.

— Ума не приложу, что с вами делать, — в раздумье проговорил он. — Летом я нашел бы место, где вы могли бы совсем неплохо устроиться… Дадно, — помолчав, продолжил он, — в атрии места всем хватит. Но я попросил бы вести себя пристойно. Мы люди простые и не привыкли к городским вольностям…

— Не беспокойся, Эсхрион, — поспешила сказать Ювентина, — Эти юноши достаточно хорошо воспитаны.

Ювентина первая вошла в атрий дома.

Две молодые женщины, возившиеся подле очага, подбрасывая в огонь дрова, обернулись.

Они сразу узнали ее и почти в один голос вскрикнули:

— Ювентина!

— Да, это я, — с улыбкой сказала Ювентина. — Привет тебе, Гирнефо! Привет, Автоноя!

В это время дверь комнаты, находившейся у самого вестибюля и предназначавшейся виллику с его семейством, распахнулась, и в атрий вошла девушка лет шестнадцати-семнадцати с темными волосами, блестящими черными глазами и ярким здоровым румянцем на смуглом лице, одетая в просторную длинную тунику.

— Акте! — радостно протянула к ней руки Ювентина.

— О! Ювентина! — закричала Акте и порывисто бросилась к подруге.

Девушки заключили друг друга в объятия.

— Ты совсем повзрослела и такая красивая, — смеясь, сказала Ювентина.

Акте пленяла взор красотой цветущей юности. Миловидное лицо ее было озарено веселой прелестью глаз. Перепоясанная в талии туника из толстой шерсти не могла скрыть стройной фигуры девушки. Грубая ткань волнующе обрисовывала ее высокую и упругую грудь.

— Но ты, Ювентина? Как ты здесь оказалась? — с удивленной улыбкой спрашивала Акте.

Она вдруг замолчала, потому что в вестибюле показался ее отец, а следом за ним в атрий один за другим стали входить высокие и широкоплечие молодые люди.

Как только за последним из них закрылась входная дверь, в атрии сделалось тесно.

— Не бойся их, — шепнула Ювентина подруге, у которой в глазах метнулось выражение испуга и одновременно жадного любопытства, вполне естественного для молодой девушки, обреченной жить в этой крошечной деревеньке, где остались одни старики. — Они даже словом тебя не обидят… Я ручаюсь за них, — помолчав, добавила Ювентина, чтобы еще больше успокоить Акте.

— Да ты вся мокрая! — неожиданно отпрянув от нее, вскричала Акте. — Пойдем, я отведу тебя в гостевую комнату. Тебе нужно переодеться во все сухое…

— Мы с Гирнефо поможем вам! — поспешно сказала Автоноя. — Правда, Гирнефо? — она с опаской взглянула на нежданных и суровых гостей, которые в это время снимали с себя намокшие плащи и перевязи с мечами, бросая все это на широкие деревянные скамьи, стоявшие вдоль стен атрия.