Как только оба они оказались снаружи, Ириней отбросил в сторону ставший ненужным гвоздодер.

Поначалу они не заметили, что снег совсем перестал идти.

Первым гладиатором, выбравшимся из эргастула, был Сатир.

Глазами, привыкшими к темноте, он разглядел и узнал Ювентину.

— Это ты, девочка? Возможно ли? — не удержался он от тихого восклицания.

Сатир и представить себе не мог, что в столь серьезном деле будет участвовать женщина, тем более Ювентина, эта нежная и кроткая на вид девушка, которую он, с той поры как Береника минувшим летом привела ее с собой на «свободную трапезу», во время случайных встреч с ней шутливо называл «пугливой ланью».

— Молчи, ни слова больше, — сердитым шепотом приказала девушка гладиатору.

Ничего не знал и Мемнон. План побега обсуждал с ним Минуций (Ювентине, по описанной выше причине, нельзя было встречаться с Мемноном). Александриец начертил на клочке пергамента очень подробную схему всей школы и, передав ее Минуцию, почти не сомневался, что его слуги без особого труда найдут помеченный в ней эргастул. Об участии в этом деле Ювентины римлянин ничего не сказал ему по ее просьбе — она не хотела, чтобы Мемнон понапрасну беспокоился и переживал за нее.

Когда Мемнон вышел из эргастула, Ювентина шагнула ему навстречу и, обвив руками его шею, прошептала:

— Это я, мой дорогой! Ни о чем не спрашивай. Я здесь потому, что так надо. Без меня вас никто бы не смог отыскать в этом лабиринте…

Мемнон молча сжал ее в своих объятиях.

Она слышала гулкие удары его сердца. Внезапным теплом разлилось по всему ее телу ощущение радости и гордости за самое себя. Теперь он доподлинно знает, что ради него она готова на все! Пусть никогда не устыдится того, что полюбил презренную рабыню…

— Снег прекратился — вот что плохо, — озабоченно проговорил Ириней.

Ювентина сразу высвободилась из объятий Мемнона.

Надо было спешить. Многое зависело от того, насколько далеко уйдут гладиаторы, прежде чем побег будет обнаружен и начнется преследование.

Конечно, по следам на снегу аврелиевы сыщики быстро определят направление их бегства, но Ювентина надеялась, что до рассвета гладиаторы будут уже вне пределов досягаемости.

В полном молчании все прошли к ограде и один за другим перебрались через нее по приставной лестнице.

Ювентину, не дав ей опомнится, могучие руки Мемнона и его товарищей в буквальном смысле слова перенесли через ограду.

Лестницу Ириней втащил следом за собой (он последним соскочил с ограды), после чего забросил и лестницу, и пустую сумку, предварительно вынув из нее моток веревки, подальше в кусты, росшие за приделом храма Фортуны.

Между тем перед Ювентиной встал серьезный вопрос: возвращаться ли ей обратно в дом, как посоветовал Минуций, или же разделить вместе с мужчинами все опасности и трудности пути?

В первом случае был риск, что римляне найдут ее по следам на снегу, которые приведут их на Кипрскую улицу, прямо к дому Минуция. Нетрудно предположить, что тогда с нею будет. Нет, лучше ей сразу броситься вниз со стены Сервия Туллия, чем давать показания под пытками в атрии Свободы!..

— Она права, — сказал Ириней, когда Ювентина высказала свои опасения.

— Со стены вы меня спустите обвязав веревкой, — торопливо продолжала девушка, — а когда мы доберемся до Аппиевой дороги, я вернусь в город.

Никто не стал ей возражать.

— Я с тобой, родная, — тихо сказал Мемнон.

Беглецы стремительно прошли до конца Фортунатской улицы и, скользя ногами по мокрому снегу, покрывавшему склон вала, добрались до угловой башни.

Войдя в башню, они стали взбираться вверх по свайной лестнице.

Ириней побывал здесь несколько дней назад и убедился в том, что восстановительные работы в башне завершены. Они производились по всей линии городских укреплений с осени прошлого года, когда в Риме началась паника в связи с поражением римских легионов в Галлии.

Взамен прежних, обветшавших от времени, в башне были сооружены новые лестницы, ведущие на стену и на вершину башни.

Когда беглецы выбрались на стену, их встретил там сильный порывистый ветер. Он насквозь пронизывал старые тонкие плащи гладиаторов. (Обувь учеников Аврелия тоже оставляла желать много лучшего. Готовясь к побегу, они обмотали ноги всяким тряпьем, чтобы хоть немного защитить их от холода).

Ириней быстро размотал веревку. Это был довольно толстый и прочный корабельный канат из спарта для натягивания парусов. Мемнон одним концом веревки обернул Ювентину выше пояса поверх плаща, но так, чтобы руки ее оставались свободными.

— Не туго ли? — спросил александриец, завязав петлю.

— Чуть-чуть ослабь.

Гладиатор немного раздвинул петлю и намертво затянул веревку морским узлом на уровне груди девушки.

— Крепче держись за веревку, не давай себе выскользнуть из петли, — сказал Мемнон. — Не бойся, спуск будет недолгим.

— Я смелее, чем ты обо мне думаешь, — ответила Ювентина, улыбнувшись ему в темноте.

Не давая себе времени на раздумья, она быстро села на парапет, ограждавший край стены, и перекинула через него ноги, стараясь не смотреть в разверзшуюся под собой черную бездну.

— Теперь берись руками за веревку! — скомандовал Мемнон. — Ничего не бойся — я держу…

Вытянутыми вперед руками, крепко державшими веревку, гладиатор с силой приподнял и оторвал девушку от края стены, после чего Мемнон и помогавший ему Сатир стали постепенно отпускать веревку, осторожно перехватывая ее руками.

Ювентина изо всех сил держалась за канат, плавно скользивший вниз. Сильный ветер, дующий вдоль стены со стороны Соляной дороги, сорвал с ее головы капюшон плаща и растрепал волосы. Руки ее быстро слабели, а веревка все больнее врезалась в тело.

Наконец ноги ее коснулись земли.

Девушка быстро высвободилась из петли и несколько раз дернула за канат, давая знать стоящим наверху, что спуск закончился благополучно.

В это время Ириней надежно закрепил конец веревки на одном из деревянных брусов, вделанных в ограду стены (эти брусы были частью специальных приспособлений для установки на стене тяжелых метательных машин).

С обезьяньей ловкостью он, цепко перебирая руками веревку и отталкиваясь ногами от стены, быстро спустился вниз.

Вслед за ним не мешкая спустились Мемнон, Сатир и все остальные.

Веревка так и осталась раскачиваться на стене под порывами ветра.

Ириней повел беглецов вдоль стены по направлению к Квиринальским воротам.

Немного не доходя до этих ворот был временный деревянный мост через ров. Его соорудили рабочие, занимавшиеся здесь восстановлением обрушившейся части стены, для подвоза камней, кирпичей и прочего строительного материала.

Вскоре они добрались до моста, перешли через него и двинулись по тропинке, ведущей вдоль крепостного вала к стоявшему поблизости от Коллинских ворот храму Венеры Эрицинской.

Чтобы не привлекать внимание солдат, стороживших Коллинские ворота, беглецы далеко стороной обошли храм Венеры, затем пересекли сначала Соляную, потом Номентанскую дороги и по заснеженным извилистым тропинкам, тянувшимся через овраги под арками акведуков, примерно через час добрались до развилки Латинской и Аппиевой дорог, радуясь, что все идет как нельзя лучше.

Они не предполагали, что побег уже обнаружен и в школе началась суматоха.

Случилось так, что один из рабов, исполнявший обязанности истопника при школьной кухне, явился на работу раньше обычного под благовидным предлогом нарубить дров и развести огонь перед приходом повара. На самом деле раб продрог в своей холодной каморке и здраво рассудил, что на кухне подле разогретой печи он славно проведет остаток ночи. Он-то и заметил, проходя мимо столовой, отпечатанные на снегу следы множества ног, ведущие к ограде. Заподозрив неладное, раб поспешил предупредить стражу.

Как только стало ясно, что совершен побег, начальник стражи послал за управителем школы, дом которого находился неподалеку, на Гранатовой улице.