За четыре года войн и походов Бальвенций привык к её туманным рассветам и кровавым закатам. Многочисленные племена галлов: белги, менапии, венеды, сеноны - все подчинились властной поступи римских легионов и полководческому таланту Цезаря. И Бальвенций гордился тем, что участвует в победоносном нашествии Рима на варваров, пусть храбрых и отважных, но таких беспомощных перед силой сынов Квирина. Усмирённые оружием, они покорно склонили головы пред своими победителями, полностью отдавшись в руки переменчивой Фортуны.

    Бальвенций остановился возле центральной башни, расположенной прямо над воротами, и прислушался к неторопливому разговору часовых. По голосам он узнал Гая Фабина, ветерана, пришедшего в Галлию вместе с ним, и Тита Салиена, новобранца из последнего набора. Говорил Салиен. Фабин больше молчал, лишь изредка отвечая короткими фразами.

   -- Ну и холод, я уже и ног не чую, - жаловался Салиен. - И в такую погоду нас целыми днями гоняют по лагерю. Словно рабов каких-то! Я ещё понимаю в караул - без этого не обойтись, или в лес за дровами... Но когда начинают что-то выдумывать, только для того, чтобы мы не сидели без дела! Это чистой воды издевательство! Я не для того вербовался в армию, чтобы посыпать песком дороги, которые через час вновь превратятся в болото... Хорошо центурионам - приказал и ладно, а ты копошись как червь в навозе. Клянусь священным копьём Марса, мулы из обоза отдыхают больше, чем мы!

    -- Ты знал, куда шёл, - спокойно ответил Фабин.

   -- Я шёл воевать, а не убирать дерьмо из-под испанских лошадок! - Салиен несколько раз подпрыгнул на месте, согреваясь. - Тебе хорошо рассуждать. Ты вон двадцать лет почти отслужил, тебя лишний раз не трогают, а мной все дыры затыкают... Кстати, Сведий говорил, что ты вместе с Бальвенцием начинал? Правда? Он вон уже примипил, а ты как был простым солдатом, так солдатом и остался.

   Бальвенций насторожился, ожидая, что скажет Фабин. Они пришли в армию почти одновременно. Только Фабин начинал у Метелла в Испании, а Бальвенций воевал под командой Лукулла против Митридата. В сражении под Тигранокертом он отличился и был награждён гражданским венком, а спустя два года получил жезл центуриона из рук самого Помпея, сменившего Лукулла на его посту в Азии.

   -- Не все становятся центурионами. Кроме храбрости надо и голову на плечах иметь.

   -- Ха, выходит ты дурак, Фабин? Повезло мне с напарником.

    Дальше слушать Бальвенций не стал. Он поднялся наверх по скрипучей лестнице и прошёл к передней стенке.

   Площадка башни имела прямоугольную форму: десять шагов в ширину и двадцать в длину. Она выступала вперёд широким козырьком и покоилась на толстых дубовых сваях, обвитых по всей длине бычьими шкурами. По бокам площадки стояли скорпионы, здесь же находился запас дротиков и стрел.

   С башни была видна вся линия римских укреплений, представлявших собой большой квадрат, окружённый двойным рядом оборонительных сооружений. Внутренний ряд состоял из земляного вала, для крепости обложенного дёрном, и частокола. Перед валом был выкопан глубокий ров, в дно которого вбили колья. Из-за постоянных дождей ров на треть заполнился водой, скрывшей колья от посторонних глаз.

   -- Помпоний заболел, - повернувшись к Фабину, сказал Бальвенций. - Сильный жар. Пока он лежит в лазарете, будешь выполнять его обязанности. Сменишься с караула, зайди ко мне в канцелярию, - и посмотрел на Салиена. - Ты тоже. Для тебя у меня отдельное задание.

    -- Представляю, - хмыкнул Салиен.

   -- Пока нет. Но оно тебе понравиться.

   Бальвенций хлопнул новобранца по плечу и спустился вниз.

   -- Поздравляю, - сухо произнёс Салиен, - теперь ты оптион. Растёшь. А мне, кажется, придется чистить офицерские сортиры. Так? Чего молчишь-то?

   -- Смотри вперёд.

   По дороге к лагерю мчались всадники. Салиен сразу узнал их по белым колпакам - это были дозорные из испанской конницы, ещё утром отправленные для охраны ушедших в лес рабочих. Они изо всех сил погоняли коней, словно спасались от стаи волков. Один вдруг взмахнул руками и кулём вывалился из седла. Под другим споткнулась лошадь; всадник перелетел через голову, кубарем прокатился по земле, но тут же поднялся на ноги и, прихрамывая, побежал к лагерю.

    Салиен не отрываясь следил за испанцами. Тот, что упал первым, так больше и не поднялся. Второй пробежал четверть стадии, остановился, опустился на колени и упал лицом в грязь. Мгновенье спустя на плато влетела галльская кавалерия. Она наступала широким фронтом, охватывая лагерь с трёх сторон. Следом за ней появилась пехота.

   -- Фабин! Смотри, Фабин! - растерянно закричал Салиен. - Это надо же! Что это?!

   Фабин быстро перегнулся через бортик и крикнул гревшимся у костров легионерам:

    -- Галлы! Галлы наступают! - и обернулся к Салиену. - Ты хотел воевать? Ну так вот она - война! Готовь скорпион, покажи, чему тебя научили.

    Салиен бросился к орудию, сдёрнул чехол и принялся натягивать ворот. Руки предательски дрожали; ему хотелось делать всё быстро и правильно, но ползунок почти не двигался по ложу, и Салиен отчаянно заскулил.

   -- Не нервничай, успокойся, - мягко произнёс Фабин и ободряюще улыбнулся. Он стоял рядом со стрелой в руке, готовый вставить её в желоб, как только ползунок дойдёт до упора

   Салиен кивнул и почувствовал, как бивший его озноб пошёл на убыль.

   Взревели трубы, призывая солдат к оружию, и лагерь моментально очнулся от спячки. Легионеры выбегали из казарм и становились у своих штандартов. Дежурные когорты поднимались на вал, остальные выстраивались по периметру лагеря, ожидая команды легатов.

   Бальвенций дождался, когда испанцы зайдут в лагерь, и лишь после этого велел закрывать ворота.

   -- Что случилось? - окликнул он декуриона.

    -- Эбуроны напали на рабочих! Я приказал отступать! - истерично запричитал тот. - Понимаешь, мы бы всё равно ничего не сделали!

    -- Почему напали?

    -- Не знаю, просто напали! Их было не меньше тысячи! Мы всё равно не могли ничего сделать!

    Бальвенций махнул рукой и побежал к башне.

    Галлы были не далее, чем в полустадии. Кавалерия текла вдоль частокола широкой рекой, обливая стены тучами стрел, пехота готовилась к штурму. Напротив ворот собралось уже не менее двух тысяч человек, а на плато всё поднимались новые отряды. Салиен навёл скорпион на переднюю линию эбуронов, спустил курок и вновь закрутил ворот. Он не видел - попал или не попал, цель обрела неясную форму, укрывшись за расплывшимся перед глазами туманом.

    -- Не суетись, целься лучше, - говорил Фабин. - Курок не дёргай, нажимай медленно и плавно.

    Несколько стрел вонзились в башню. Одна попала в сочленение меж досок и высунулась в щель на целую ладонь. Салиен вздрогнул и уставился на отточенное жало округлившимися от испуга глазами.

   -- Не обращай внимания, - отмахнулся Фабин. - Ту, которая предназначена тебе, ты всё равно не увидишь.

   Успокоил, - подумал Салиен и вдруг почувствовал облегчение. Перед глазами чёткой мишенью проявилось раскрашенное синей краской лицо эбурона. Он что-то кричал, широко раскрыв рот и вращая белками глаз. Салиен тщательно прицелился и плавно, как учил Фабин, спустил курок. Ползунок резко ушёл вперёд, и в тот же миг стрела ударила эбурона в голову, прямо в открытый рот. Салиен даже разглядел алые брызги, метнувшиеся в разные стороны.

    -- Ну вот, можешь, когда хочешь!

    -- Как у вас? - почти над самым ухом раздался голос Бальвенция.

    -- Всё в порядке, командир. Из Салиена получился неплохой стрелок.

    -- Молодцы. Фабин, ты здесь старший. Я на вал.

    Частокол ощетинился копьями. За каждым зубцом укрывалось по два человека. Проходя мимо, Бальвенций хлопал солдат по спинам и старался приободрить.

    -- Всё хорошо, ребята, всё хорошо. Подпустите их поближе, к самому валу. Бросать пилумы только по моему приказу. Покажем эбуронам, как умеют сражаться римские легионеры!