Ювентина на миг смутилась, но в голове у нее сверкнула мысль: «Может быть, удастся вытянуть из него что-нибудь важное». Она испытывала внутренний холодок страха за Мемнона. «Ведь он может появиться здесь совсем один, — лихорадочно соображала Ювентина. — Нужно во что бы то ни стало предупредить его. Но как? Римляне решили устроить здесь засаду и конечно же никого не выпустят из постоялого двора. Попробую-ка я обольстить этого нобиля. Кажется, я ему очень понравилась…»

— Сделай одолжение, скрась мне своим присутствием это скучное занятие, — настойчиво попросил Скавр, лаская ее разнеженным взором.

— С удовольствием! — простодушно улыбнулась Ювентина.

Римлянин с изысканной учтивостью подал ей руку.

Вместе они прошли в заднюю часть подворья, засаженную фруктовыми деревьями.

Ювентина, изображая беспокойство, спрашивала:

— Ты сказал, что здесь будет засада? Признаюсь, мне не по себе. А вдруг мятежники придут сюда в большом числе?

— Не бойся, милочка! Ничего страшного не предвидится, потому что именно в это время, когда мы с тобой разговариваем, славный претор Луций Лукулл со всеми своими силами обрушился на беглых рабов и скоро мы узнаем, что с ними покончено раз и навсегда. Мне же поручено… Впрочем, это военная тайна, — с таинственной улыбкой закончил молодой человек.

По тропинке они вошли в сад и очутились возле колодца.

— Значит, уже идет сражение? — спросила Ювентина, подавляя волнение.

— В этом можно не сомневаться, — тихо ответил Скавр, с нежностью пожимая ей руку и приблизив свое лицо к ее лицу.

Ювентина слегка отстранилась от него.

— Однако ты разжег мое любопытство, — с лукавой улыбкой сказала она. — Что это за военная тайна? Кого вы здесь поджидаете?

— Не заставляй меня нарушить мой воинский долг, прелестная Веттия! — воскликнул Скавр, пытаясь обнять и притянуть ее к себе, но Ювентина змеей вывернулась из его рук.

— Но ты сам, как мне кажется, хочешь заставить меня забыть о моем супружеском долге, — шутливо погрозила ему пальцем Ювентина, отступая на несколько шагов в глубь сада.

— А если я открою тебе тайну… получу ли я в награду за это твой поцелуй? — с вкрадчивой улыбкой спросил Скавр.

— Возможно… если тайна будет того стоить, — прошептала Ювентина, бросив на юношу томный и многозначительный взгляд.

— Тогда слушай. Я уже сказал тебе, что сегодняшний день станет последним для мятежников. Весь этот сброд будет рассеян, а его главарь попытается спастись бегством и, скорее всего, вот этой дорогой, которая ведет мимо этого заезжего двора через Ателлу напрямик к морскому побережью. Видишь ли, этот негодяй заручился поддержкой пиратов, пообещавших ему убежище на Крите в случае подавления восстания…

— Но откуда это известно? — пораженная услышанным, спросила Ювентина.

— Судя по всему, у Лукулла есть свои люди в лагере бунтовщиков… возможно, даже среди близкого окружения Минуция, который слишком самонадеян и глуп, если думает, что ему удастся провести такого предусмотрительного и опытного человека, как Лукулл… Надеюсь, я полностью удовлетворил твое любопытство?..

И, не дав ей опомнится, Скавр заключил Ювентину в свои крепкие объятия, впившись в ее губы жадным поцелуем.

Пока он целовал ее, она думала о том, как ей поступить в создавшемся положении. Она готова была наобещать римлянину золотые горы, лишь бы он позволил ей покинуть заезжий двор…

— Послушай, хватит, хватит, — она пыталась высвободиться из рук пылкого юноши и продолжала игривым, но рассудительным тоном: — Ты мне очень нравишься. Ты такой красивый, в тебе столько огня, но… я прошу… выслушай меня. Мне нельзя больше задерживаться. Мои рабы… они могут донести моему мужу, который зол и ревнив. Ты ведь не хочешь, чтобы он прибил меня? Мы можем встретиться в другом месте…

— Но где? Когда? — затрепетав, спросил Скавр.

— Сегодня же, мой Аполлон, сегодня же… Почему бы мне по пути в Неаполь не завернуть в Капую?.. Там я остановлюсь в приличной гостинице и ты… если я тебе действительно нравлюсь…

— Нравишься ли ты мне? Клянусь Венерой Эрицинской, я никогда не встречал такой красавицы, как ты!..

— Ах, как мне приятно это слышать! — Ювентина позволила Скавру еще раз поцеловать себя. — Но погоди… дай мне сказать. Будем благоразумны. В Капуе… на улице Серповщиков есть неплохой деверсорий. Его хозяина зовут… Маний Центон его имя. Я как-то останавливалась в его гостинице. Там ты меня и найдешь…

— Улица Серповщиков? — повторил Скавр. — Не слышал о такой…

— Спросишь у кого-нибудь… Это недалеко от улицы Сепласии, где продаются благовония…

— А, эту улицу я знаю.

Ювентина отчаянно лгала. Никакой улицы Серповщиков в Капуе не было и в помине, за исключением улицы Сепласия, про которую она несколько раз слышала от Неэры и где действительно продавались лучшие в Италии благовония.

— Но полно, не обманываешь ли ты меня? — вдруг засомневался Скавр, испытующе глядя прямо в прекрасные глаза юной жены судовладельца из Брундизия, которая оказалась слишком уж ветреной и податливой.

Он уже имел некоторый опыт в любовных приключениях. Ни одна из его побед над женщинами не давалась ему со столь молниеносной быстротой, если не считать безропотных рабынь в отцовском доме или девчонок из лупанаров.

— Ну что ты, золотой мой, — горячо зашептала Ювентина. — Я давно мечтала встретить такого юношу, как ты. О, если бы ты знал, как я исстрадалась в замужестве со своим постылым и вредным стариканом. Он держит меня взаперти, а его рабы докладывают ему о каждом сделанном мною шаге. Я лишена даже самых маленьких радостей в жизни. Тебе, избалованному свободой и роскошью, этого не понять, — почти со слезами в голосе говорила она, все больше входя в роль несчастной молодой девушки, насильно выданной замуж за старого ревнивца.

— О, я понимаю, я очень хорошо тебя понимаю, — бормотал Скавр и, тиская ее в объятиях, запечатлел на ее губах еще один страстный поцелуй.

— Пора, мой милый, — на этот раз решительно освобождаясь от его объятий, произнесла Ювентина. — Рабы могут что-нибудь заподозрить, а это нам ни к чему. Встретимся в Капуе. Кстати, ты не против, если я пошлю туда одного из рабов? Пусть он выберет комнату поприличней, пока ею не завладел кто-нибудь другой. Как только станет известно о победе претора над бунтовщиками, в город хлынет множество людей из разных мест. Думаю, комнаты в гостиницах будут нарасхват…

В этот момент на тропинке показался долговязый солдат с лицом, поросшим густой щетиной.

— Чего тебе, Гирций? — недовольным голосом спросил Скавр.

— Прибыл посыльный от декуриона Аврункулея, — отвечал солдат. — Он сообщил, что сражение началось. Наши пошли в наступление.

— Передай всем, чтобы они укрыли лошадей в этом саду, — приказал Скавр. — А ты, Гирций, возьми двух всадников и обследуй дорогу со стороны Калатии.

— Будет исполнено, — ответил солдат и удалился.

— Вот видишь, я не обманул тебя — произошло именно так, как я говорил, — с веселым видом обратился Скавр к Ювентине, которой не терпелось уйти вслед за солдатом. — Постой-ка, — сказал он и снова притянул ее к себе, властно поцеловав напоследок.

Через минуту Ювентина вернулась под навес столовой, где за длинным широким столом сидели встревоженные Геродор и Эватл.

Она рассказала им о том, что под Капуей уже идет сражение и что Мемнону, если его не предупредить о римской засаде, грозит опасность. О том, что вместе с ним, вероятно, будет и Минуций, она умолчала. Теперь она догадывалась, почему Мемнон не стал ей ничего объяснять…

В это время солдаты, выполняя приказ командира, стали отводить лошадей в заднюю часть двора, чтобы со стороны дороги, ведущей на Калатию, могло казаться, что все подворье совершенно безлюдно.

— Я уговорила римлянина, чтобы один из вас отправился в Капую, чтобы снять комнату в гостинице — сказала Ювентина Геродору и Эватлу. — Поедешь ты, Геродор. Если кто-нибудь из солдат попытается тебя остановить, скажешь, что едешь в Капую с разрешения начальника отряда. Поторопись, пока римлянин не передумал…