– Я готова. Куда?

– К своему предназначению.

– Где оно?

– Хочу избавиться от горечи жизни и полюбить её.

– А я хочу любить только тебя. Ты меня любишь?

– Всю прошлую жизнь.

– А будущую?

– Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.

Ольга что-то неразборчиво ответила.

– Отмотай немного назад, – попросил я. – И добавь звук.

Изображение дернулось назад. Снова прозвучали слова Андрея:

– Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.

И снова неразборчивый ответ Ольги.

– Еще раз назад. И, если можно, почисти звук.

– Я сказала, что меньше всего ему надо сомневаться в этом и выключила камеру, – сказала вошедшая в аппаратную Ольга.

– Зачем ты снимала все это?

– Хотела запечатлеть наше взаимное объяснение в любви. Но я оказалась бездарным режиссером. Зачем ты просматриваешь этот материал?

– Пытаюсь отыскать смысл в том, что мы делали.

– Отыскал?

– Без Андрея это бессмысленно. Я ошибся. Считал, что когда он узнает про Лену, обязательно вернется.

– Он вернулся.

– Что ты имеешь в виду?

– Что он вернулся.

– Он у неё?

– Нет, он у Леонида. Я специально зашла за тобой.

– Зачем?

– У каждой передачи должен быть конец. Зритель вправе знать, чем все закончится.

– Честно говоря, мне тоже хотелось бы это знать.

– Пойдем. Я все уже придумала.

– Что ты придумала?

– Конец.

Мы спустились из аппаратной, прошли через студию, где в это время царила предэфирная суета, прошли длинным студийным коридором, миновали приемную с испуганно дернувшейся секретаршей и без стука вошли в кабинет Леонида.

От открывшейся нам картины мы все замерли в дверях. Леонид с закрытыми глазами стоял на дрожащих подгибающихся ногах рядом со своим инвалидным креслом, балансируя расставленными в стороны руками. Рядом стоял Андрей, напряженно глядя ему в затылок и вытянув вперед руки, словно только что выпустил Леонида из своих объятий.

– Если можешь стоять, значит, можешь ходить, – спокойно и уверенно сказал Андрей. – Запомни, когда чего-нибудь очень хочешь, все вокруг будет тебе помогать. Жизнь, без желания сделать следующий шаг, бессмысленна. Теперь садись.

Леонид рухнул в кресло. Андрей прикоснулся рукой к его затылку, Леонид открыл глаза и непонимающе огляделся. Увидел меня, Ольгу, недовольно поморщился и спросил:

– Что со мной было? Я заснул, да?

– Леня, ты стоял, – словно не веря себе самой, сказала Ольга.

– В каком смысле?

– Ты только что стоял на ногах!

– Не говори ерунды. Мы тут с Андреем разболтались… О прошлом, о будущем. Голова у меня еще со вчерашнего… Он пообещал – нет проблем, сейчас все пройдет, а я взял и отрубился. Голова, кстати, прошла.

– Ты стоял, – тихо и устало сказала Ольга. – Понимаешь, ты встал! Значит, все, что говорили врачи, ерунда. Как ты это сделал? – спросила она Андрея.

– Собственно, я не был уверен, – сказал Андрей и сел на стул рядом с Леонидом. – Концентрацией сознания иногда можно освободить в человеке внутреннюю силу. Когда я лежал в госпитале, я много думал об этом. Человек может безмерно много, а делает безмерно мало. Это несправедливо. Так?

– Что? Действительно?.. Да нет… Разыгрываете, – все еще не верил Леонид. – Борис?

– Действительно, – подтвердил я.

– Честное слово? – повернулся он к Андрею. – Ты не умеешь врать. Я правда стоял?

– Ты еще очень сопротивляешься своему выздоровлению, не хочешь его. Когда по-настоящему захочешь, может быть, я смогу тебе помочь.

Леонид низко склонился к Андрею, схватил двумя руками его руку и сжал изо всех сил. Тихо сказал:

– Захочу. Пусть она уходит с тобой, все равно захочу. Получится, а?

– Если захотел, получится.

– А с чего ты взял, что я собираюсь от тебя уходить? – пытаясь улыбнуться, сказала Ольга. Она подошла и села на подлокотник кресла Леонида. – Это не нужно уже ни мне, ни ему. Надеюсь, тебе тоже. Андрюша, я права?

Все молча смотрели на неё.

– Лена сейчас вполне прилично себя чувствует. С ней поработали лучшие врачи. Гарантируют, рецидивов не будет. Потому что даже одна капля будет для неё ядом. Она это знает. Покончила со своими переживаниями – поняла, что за прошлое цепляться бессмысленно. Так что если Андрей сделает ей предложение, она не будет отказываться. Боря, – повернулась она ко мне, – сегодня вечером снимаем их встречу. Ты ведь еще у неё не был? – спросила она Андрея. – Не был, я знаю. Мне бы позвонили.

Зритель любит счастливые концы. Надо всегда помнить об этом. Я подарила ей замечательное платье, надеюсь, оно ей подойдет. У нас почти одинаковые фигуры. Правда, она очень похудела, но это даже современно. Она сейчас такая… почти неземная. Только смотрит и молчит. Я почти влюбилась в неё. Теперь, Андрюша, от тебя зависит, будет она счастливой или нет. Ты должен все сделать для этого, понимаешь? А мы с Леонидом после того, как все закончится, поедем в Германию. Там замечательные врачи…

Я посмотрел на Леонида. По его щекам текли слезы. Андрей, глядя в пол, чему-то улыбался.

Гриша снимал какую-то новостную муру в одном из залов мэрии. Я буквально выдернул его за дверь.

– Срочно едем со мной!

– У меня еще интервью с первым замом.

– Перебьется твой зам. Андрей объявился. Ольга повезла его к Лене.

Мы бегом побежали вниз по лестнице.

Машина мчалась по вечерним улицам города.

– Думаешь, она согласится на эту съемку?

– Честно? Не знаю. Происходит что-то не то, а что – не могу понять. У тебя радиомикрофон с собой?

– Обижаешь.

Машина остановилась у дома, где жила Ольга. Мы торопливо вошли в подъезд, стали подниматься по широкой ухоженной лестнице.

– Фигня! – сказал Гриша и остановился.

– Что?

– Как мы будем это снимать? И вообще – при чем тут мы?

– Спроси что-нибудь полегче. Велено приехать и снимать. Сказала: «Заключительный эпизод». Конец. Сам ничего не понимаю. Ладно, выход у нас всегда есть.

– Какой?

– Не будем снимать. Или сделаем вид, что снимаем. Или снимем, а потом все сотрем. А если действительно – happy end?

– Не думаю, – мрачно изрек Гриша и остановился перед дверью.

– Почему?

– Потому.

– Понял, – сказал я и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла Ольга.

– Проходите, мальчики, проходите. Андрей с Леонидом скоро подъедут, а вы пока можете пообщаться с Леночкой. Она согласилась ответить на все ваши вопросы. В конце концов, вы это заслужили.

Мы вошли в большую комнату. Посередине стоял накрытый для чаепития стол. У окна, повернувшись к нам, стояла Лена. На ней было то самое платье, в котором Ольга снималась, записывая свое признание Андрею.

– Здравствуй, Гриша, – тихо сказала Лена. – А вы Борис, да?

– Не помните меня?

– Нет.

– Брал у вас интервью на вечере поэтов в университете. Вы тогда меня здорово подставили. Прочитали стихи Цветаевой, а я думал ваши.

– Разве я не сказала?

– Спросили: «Хотите услышать настоящее?» От настоящего отказываются только дураки. Включаю диктофон – звучат великолепные стихи. Я в восторге, а вы исчезаете. Потом вся редакция издевалась надо мной целый месяц.

– Я была уверена…

– Только ради бога, не извиняйтесь. Так мне и надо было. Все настоящее надо знать. Его сейчас не так много.

– Его всегда было мало.

– Вы действительно ответите на мои вопросы?

– Если смогу.

– Я ей показала все ваши передачи. Кажется, они ей понравились.

– Тогда снимаем, – сказал я уже установившему камеру Грише и, взяв у него микрофон, спросил: – Зачем вы согласились на эту съемку?

Лена не успела ответить, её перебила Ольга:

– Вопрос не корректный. Это я её попросила.

– Тогда вопрос к вам, Ольга Юрьевна. Зачем?

– Чтобы доказать нашим телезрителям – не все в жизни плохо, не все безнадежно. Бывают хорошие люди, неожиданные встречи, счастливые концы.