После этого было много крови, много драк, много грязи, и Алиса, осознавая, какой запах исходит от нее теперь, чувствовала себя весьма неловко.

Солнце закатилось, взошла луна, и пустошь вокруг них вдруг словно бы ожила, наполнившись существами – шныряющими, ползающими, роющимися в саже, так что Алиса поспешила оказаться поближе к Тесаку.

Серые глаза Тесака сверкали в лунном свете, точно кошачьи, – и точно так же сверкало лезвие его топора. Наступила ночь – его время, его стихия, и Тесак собирался показать невидимым охотникам, что на него им охотиться не стоит.

Алиса тоже достала нож, стыдясь своего страха. Она сталкивалась с людьми и животными куда более опасными, чем любая шныряющая тут мелкота. Все здешние обитатели были крохотными и походили скорее на обман зрения, чем на живых существ. Они никак не могли представлять собой такую же угрозу, как, скажем, Морж.

Внезапно в небесах вспыхнул слепящий свет, такой яркий, словно не ко времени пробудившееся солнце устремилось прямо в зенит, торопя луну убраться подальше. Алисе показалось, что это факел, поскольку свет мерцал, точно в камине. Хотя пламени такого размера попросту не может быть, да ведь?

«А как же тот огонь, что спалил эту землю, дуреха?» – подумала она.

Свет открыл им то, что таила тьма. Пространство вокруг Алисы и Тесака было усеяно десятками маленьких существ. Глазки их сверкали, отражая желтое сияние, озарившее ночь. Сперва Алиса решила, что это горностаи, но, приглядевшись, поняла: на горностаев они не слишком похожи. Ведь ни у одного горностая, которого доводилось видеть Алисе, не было таких длинных кривых клыков и бешеных красных глаз.

– Алиса… – Тесак глядел туда, откуда вырвался ослепительный свет. Голос его оставался спокойным. – А что, если Дженни ненавидит меня?

Вот что было причиной всех его терзаний и размышлений, хотя лучше бы, конечно, Тесак отложил обсуждение данного вопроса до того момента, когда они уже не будут находиться в потенциально смертельной опасности.

– Очень может быть. – Алиса аккуратно обошла Тесака и встала с ним спина к спине. Она чувствовала, что лучше не лгать; и, кроме того, обнаружила, что вообще не способна солгать Тесаку. – Маленькие девочки думают, что их отцы могут все, что они спасут их от любой опасности. Отец – самый сильный человек в мире.

Алиса помнила, как ее отец убил забравшуюся в дом крысу. Она тогда была маленькой, но поступок папы восхитил ее. Алиса считала в тот момент, что ее папа – величайший на свете герой.

Наверняка Дженни плакала каждую ночь, думая о своем отце. А он все не приходил, и она научилась презирать его за то, что он не спас ее.

– Я бы спас ее, если бы помнил о ней, – сказал Тесак в затухающем свете. – Я бы убил любого, кто прикасался к ней, любого, кто причинил ей вред. Я искромсал бы их, порубил на куски, как порубил тех, кто убил ее мать. Но не думаю, что ей сейчас это особенно важно.

– И я не думаю, – вздохнула Алиса.

Горностаи – или кем там они были на самом деле – подходили ближе. Они издавали негромкое утробное шипение. То была не свистящая змеиная песня, но грубый, угрожающий звук, слишком резкий в царившей вокруг тишине.

Перед мысленным взором Алисы промелькнула неприятная картинка: вот крохотные злобные зверьки окружают их, наваливаются всей кучей, сдирают с костей плоть, а Алиса все кричит и кричит, пока предсмертный вопль не обрывается…

– Нет, – сказала она.

Зверьки остановились. Теперь, когда вспышка света превратилась в далекое зарево, их мордочки уже трудно было разглядеть. Но «горностаи» дружно наклонили головы набок в этаком собачьем любопытстве.

– Нет, – повторила Алиса, на сей раз вложив в слово силу, и воздух замерцал от магии. – Дайте нам пройти.

Последняя искра света исчезла, оставив людей и зверей в полной темноте, еще более густой и плотной, чем раньше. Но сейчас Алисе не нужны были глаза.

Она еще так многого не понимала в магии. Но в ее словах была сила, и существа вняли ей, хотя Алиса и не знала почему. Ночь вновь стала такой, какой ей положено быть, – темной и полной звезд.

Все окружившие их похожие на горностаев зверьки замерли, пропуская Алису и Тесака; молчание их казалось даже почтительным.

Тесак вздохнул, и Алиса скорее почувствовала, чем увидела, как расслабилась его рука, сжимавшая рукоять топора. Она знала, что он разочарован. В душе Тесак был убийцей, и его так и подмывало показать свое мастерство; он жаждал услышать хруст костей и плоти под лезвием топора, окропить себя горячими брызгами чужой крови. И он жалел о любой упущенной возможности насладиться дикой смертью и побоищем.

Алиса знала все это, знала, что его душа жаждет этой разрядки. А еще она понимала, что он каким-то необъяснимым образом, но все же был хорошим человеком, и именно это сдерживало убийственные наклонности Тесака. По большей части.

Алиса не знала, много ли они прошли в ту первую ночь, но мысль о сне так и не пришла ей в голову. Улечься в пепел, оказаться уязвимой, не понимая, что творится вокруг, – нет, эта идея отнюдь не казалась разумной. Пускай «горностаи» и не напали сейчас – это не означало, что в будущем они не воспользуются шансом, если таковой представится.

Кроме того, Алису донимала постоянная тревога. Мысли беспрестанно носились в ее голове, и Алиса не представляла, как их успокоить, чтобы уснуть. Она была убеждена (довольно наивно, как теперь оказалось), что, покинув Город, они избавятся и от его влияния. Странные летающие машины с их загадочной миссией явно указывали на то, что надеяться на это не стоит, что Город, точно жирное живое чудище, тянет и тянет куда-то свои мерзкие щупальца. Интересно только, насколько эти щупальца длинные?

Алиса хотела расстаться со своей жизнью в Городе, сбросить ее, как змея кожу. Она боялась, что ее вернут в ту жизнь, лишив свободы. А еще ей хотелось оказаться как можно дальше от Чеширского. Вдруг он решит, что она слишком ценна, и не позволит ей сбежать?

Наверное, Алиса все-таки задремала, потому что секунду назад она видела тяжело ступающие по черной золе черные тени своих ног – и вот уже над головой сияет солнце, а она, как ребенок, прижимается к груди Тесака.

Он мерно шагал по этой странной пустыне, словно не замечая тяжести девушки, которую нес на руках. Алиса заморгала от резкого света – и заметила несколько больших птиц, кружащих в вышине.

– Лучше опусти меня, Тес, – попросила Алиса. – Эти птички явно высматривают добычу.

– Да, только не нас. – Тесак поставил ее на ноги. Провел ладонью по ее коротким волосам, потом по щеке, задержав на миг руку. Потом ткнул пальцем прямо перед собой. – Что бы они ни искали, оно вон там.

Впереди над гладью ландшафта возвышались какие-то бесформенные черные кучки. Но поскольку, куда ни глянь, все было плоским и одинаковым, трудно было сказать, как далеко они находятся.

Алиса совсем не хотела знать, что там. Определенно ничего хорошего, а такого она уже насмотрелась вдоволь. Но они шли на восток, и темные силуэты бугрились как раз у них на пути.

Добравшись до того места, к которому слетелись стервятники, Тесак немного развеселился и принялся гоняться за птицами с топором. А Алиса в смятении уставилась на тела. Сваленные грудой, они так обуглились, что остатки плоти на костях едва ли стоили внимания падальщиков.

– Что их сожгло? – подумала вслух Алиса, приближаясь к трупам. И остановилась. Сердце подпрыгнуло, подкатилось к горлу, душа ее.

– То же, что спалило дотла все поле, полагаю, – ответил Тесак. – То же, от чего небо ночью пылало.

Тесак перебросил топор из одной руки в другую и зыркнул на воинственного стервятника, не пожелавшего убраться вместе со своими сородичами.

– Тесак, – окликнула спутника Алиса.

Он, словно и не услышав, шагнул к птице, которая, повернувшись к человеку спиной, деловито копалась клювом под крылом.

– Тесак, – повторила Алиса, и на этот раз ей удалось достучаться до его сознания, затуманенного кровожадностью.