Не задерживаясь на привалах, так как все, и я в том числе, уже грезили вкусной едой, бочкой с горячей водой и сочными сиськами служанок в мягкой койке, замок короля мы увидели уже в темноте в первой четверти ночи. Подъехав ближе, под впечатлением я присвистнул и тихонько выматерился на русском. Строение, действительно, меня поразило своим внушительным размером и фундаментальностью. Одно дело по телику видеть крепости, и совсем другое – стоять внизу и, задрав голову, чувствовать себя никчёмной букашкой.

Восхитило всё: высокая стена из монолитных огромных блоков, любой из который можно поднять лишь усилием не меньше десятка человек; то ли металлические, то ли обитые железом огромные ворота, в которые могут проехать сразу два конника; три башни, из которых центральная терялась где-то высоко в ночном небе; а общий антураж создавал впечатление символа непоколебимости власти короля.

– И как стучать, чтобы нас услышали? – машинально спросил я Крапиву.

– Ты меня с гуглом перепутал?! Башкой постучи! – фыркнула девчонка.

Но долбиться не пришлось – прямо в створке воротины откинулось маленькое окошко, и мужской голос потребовал назваться и обозначить цель визита. Представиться мне было не сложно, а вот о цели нашего визита я ему посоветовал поинтересоваться у своей толстожопой жёнушки, которую мы успеем пустить по кругу ещё до окончания его смены. Образ сурового лидера нужно было поддерживать, да и, вообще, не по статусу Дельцу Смерти перед обычным привратником отчитываться.

Видимо, караул был предупреждён о нашем появлении, так как почти сразу ворота медленно и со скрежетом начали открываться. Изнутри замок со всеми пристройками смотрелся ещё величественнее. К нам подошёл вояка, представился старшим караула, сообщил, что о лошадях позаботятся, и попросил следовать за ним.

Мы поднялись по массивной лестнице и попали внутрь не через парадный вход, а через боковую неприметную дверь. Пройдя коридор и попав в небольшой зал, караульный предложил нам присесть на скамью и ждать, а сам куда-то послал мальчишку в чистенькой одежде. Наверное, таких малолетних прислужек и называли пажами. Прошлый Ваал никогда не посещал замки и тем более не встречался с королями, поэтому можно было не опасаться незнания здешних реалий и спокойно выглядеть шлангом.

Ждать пришлось долго, поэтому от скуки я решил себя развлечь мысленной беседой с Крапивой и спросил: – Ты, кстати, мне так и не ответила. А откуда ты возвращалась, когда нас накрыло в том лифте?

Пауза затянулась, и я уже решил, что Алиса всё-таки не раскроет мне эту великую тайну на обычное любопытство, но она вдруг ответила: – Я хотела увеличить грудь и ходила на консультацию к пластическому хирургу.

– Это который хрен к носу пришивает?! – еле сдержался я, чтобы не засмеяться в голос.

– Я так и знала, что ты ржать будешь, придурок! – обиделась Крапива, а я зачем-то представил ласку с сиськами, и даже пришлось сделать вид, что поправляю штанину в сапоге, чтобы незаметно задавить в себе гогот.

– Ты недалёкая ископаемая тупая биомасса! Сиськи – это круто! – сдерзила она.

– А ты точно психолог? – съюморил я и не собирался оспаривать утверждение про сиськи.

На этом наш диалог закончился, и, коротая время, пришлось считать свечки, натыканные вдоль стены в специальные бра. Наконец, паж вернулся, что-то шепнул караульному, и тот сообщил, что король примет нас завтра, а сейчас мальчишка нас проводит в наши комнаты в другое крыло, где нам предоставят место для помывки и покормят поздним ужином. Все обещания были выполнены: мы помылись, поужинали жареной говяжьей вырезкой с бобами, большую часть которых у меня стрескала Крапива, и завалились спать в отдельных комнатах. Ни у одного меня была надежда, что служанки согреют наши постельки, но мечтать не вредно, тем более я не знал, что в такой ситуации делать с Крапивой. Не выгонять же её за дверь.

А на следующий день я увидел короля всего востока.

– Ваал, я – не придворный льстец, я – человек твёрдых убеждений. Мною уже давно руководит не страсть, а холодный расчёт. Поэтому предлагаю откинуть эти придворные приличия и побеседовать, как воин с воином, без пафоса и подхалимства, – предложил король.

Аудиенции короля удостоился только я, как старший в нашей пятёрке, и то Авриан Белобородый уделил мне время лишь в третей четверти дня, и весь день прошёл в ожидании. Это был мужчина между сорока и пятьюдесятью годами, с аккуратной бородкой обычного тёмного цвета и короткими волосами, в которых уже появились седины. Внешне мы были даже похожи, вот только шрам на моём лице придавал мне более воинственный вид.

Кстати, утром заявился парикмахер, которого Крапива обозвала криворуким стилистом, и, не спрашивая нашего согласия, в приказном порядке всех инквизиторов по очереди обкорнал, дескать, негоже отправляться на приём к королю в бомжеватом виде.

Мы стояли возле небольшого водоёма, по которому важно расхаживали на тонюсеньких ножках птички, напоминающих фламинго, только синеватого оттенка. Видимо, король решил похвастаться передо мной наличием экзотики, вот только удивить меня не получилось – по телику чего я только не насмотрелся.

В ответ на предложение Авриана я пожал плечами, мол, сам захотел панибратства, и спросил: – А почему Белобородый?

Король удивлённо уставился на меня, потом рассмеялся и озвучил причину своего веселья: – Мне за всю жизнь всего пару раз задавали этот вопрос напрямую, хотя это не для кого не секрет. Ещё в молодости мой старший двоюродный кузен под выдуманной обидой вызвал меня на дуэль, чтобы прилюдно отправить на суд бога Орика. Так как я – единственный сын у своих родителей, то моя публичная смерть от его руки на законных основаниях обеспечивала ему шанс занять трон, но он просчитался. Мой учитель научил меня не только убивать, но и не выпячивать свои умения, чтобы все будущие противники считали меня слабее их самих. Вот и кузен так думал и почувствовал мой клинок в своей бестолковой башке прямо через глаз. Красуясь перед зрителями, я отрезал пучок от его бороды, как трофей, и завернул в белоснежный платок. Народ обожает пафосные жесты, особенно если они связаны с чьей‐то смертью, и очевидцы тут же объявили меня Белобородым.

– У вас был хороший учитель! – озвучил я мораль из этой истории.

Авриан снова посмотрел на меня с удивлением и сообщил: – Любой придворный лизоблюд обязательно бы восхитился своим правителем, но ты сделал правильный вывод: в моей победе в том поединке заслуга только моего учителя, – и, сложив руки за спиной, король задал встречный равноценный вопрос: – А у тебя откуда такая яркая метка на лице?

– Это издержки профессии! В некоторых нефилимах слишком много скверны, – напустил я тумана, уйдя от конкретики.

– Женщины любят мужиков со шрамами. Баб привлекают тайны, которые они хранят, – поделился мудростью король и тут же сменил тему: – Как тебе птички? Их называют Эмму. Конечно, их содержание стоит целое состояние, но любование грацией этих пташек того стоит. Существует поверье, что эти птицы – коренные жители Иллау. А ты что ты думаешь? – уставился он на меня прямым требовательным взглядом.

В религии этого мира Иллау был противоположностью Хора, то есть, местом, куда после суда бога правосудия Орика попадали благочестивые души, а по сути, это был рай. И надо сказать, что в отличие от религии моего родного мира, здесь боги поощряли убийство, если оно во благо. Вот только чётких критериев этого благо никто не знал.

– Я предпочитаю птичку на тарелке под специями и только потом смогу сказать – из Иллау она или из Хора, – ответил я и попытался изобразить лицо дегенерата, чтобы и спрос за мои ответы был соответствующий.

Король искренне заржал и, хлопнув меня по плечу, с восторгом заявил: – А ты весёлый! Пошли в мой личный кабинет и там обговорим детали нашего сотрудничества.

Я хотел ответить, что он со мной ещё "нахохочется", но, благоразумно промолчав, выдерживая дистанцию в общении, послушно зашагал следом. Крапива по моей просьбе тихонько сидела в капюшоне, чтобы не отвлекать меня от диалога с королём. Я думал, что она не выдержит и начнёт комментировать мои ответы, но узница мышиной плоти пока держала свой острый язычок на привязи.