Дурит вынужденно улыбнулся, но тактично промолчал.

– Достучаться до его мозгов – всё равно, что пытаться вычерпать море напёрстком! – снова умостив зад в кресло, высказался король о своём бестолковом отпрыске и, не желая омрачать настроение обсуждением умственных способностей этого недоумка, сменил тему: – Какие новости с запада?

Дурит ответил, не задумываясь: – Мой доносчик сблизился с лекарем её величества, а проще говоря, напоил того. Так вот с его слов королева подошла к тому возрасту, когда женщины начинают переживать, что сиськи обвиснут, ракушка покроется морщинами, и привлекательность канет в небытие. Она боится старости и хочет собрать все части Руки Бога в надежде, что артефакт вернёт ей молодость.

Авриан Белобородый презрительно хмыкнул и, сделав глоток из бутылки, начал рассуждать вслух: – Эта рыжая стерва так любит драгоценные камни, что каждое утро вставляет себе самый большой алмаз в промежность и, не вынимая, завтракает. И наверняка думает, что если будет каждый день трахать себя священной реликвией, то молодость вернётся. А её окружение, вывалив языки и поддакивая, лижут ей зад.

– Ваша милость! Смею заметить, что по легенде собравший из четырёх частей Руку Бога может попытаться вызвать всех четырёх богов. Именно на это королева запада и надеется, думая, что в награду великие Гаал, Кайя, Орик и Эволет выполнят если уж не каждый по одному желанию, то хотя бы одно на всех и скинут ей десятка три годиков, – напомнил Дурит своему правителю, видя, что в нём уже заговорил хмель.

– Проблемы этого мира не в том, что умные люди всегда сомневаются, а в том, что глупые полны уверенности! – изрёк мудрую мысль Авриан и возмутился: – Эту легенду знает очень ограниченное число людей, но всё равно не надо мне рассказывать прописные истины. Просто эта потаскуха, как волос на заднице, который мешается и щекочет, но его никак не схватить, чтобы вырвать с корнем, – король глянул на помощника оценивающим взглядом и с надеждой поинтересовался: – Выпьешь со мной?

– Авриан, ты же знаешь, что я не пью! – заставив себя не выкать, ответил Дурит.

Он старался сохранять дистанцию с королём и никогда не гордился тем, что может говорить при нём всё, что думает, при этом используя выражения, от которых даже самые опытные шлюхи краснеют. Среди знати Дурит даже получил авторитетное прозвище – Перст Короля, и Белобородый даже подумывал ввести эту должность.

Авриан махнул рукой и пробубнил: – Как моему секретарю и помощнику, тебе замены нет, а вот собутыльник из тебя самый скверный на всём востоке, – и кивнув на накрытую клетку, добавил перчика в свой бубнёж: – Как сказал бы Фин – «Ты – как дырявая бочка с вином на тонущем корабле!» – потом, передумав делать ещё глоток, чтобы осталось, чем запивать мясо, король вспомнил: – Кстати, когда ждать Мусорщиков из Ордена?

– Они пересекли границу четыре дня назад, так что по моим подсчётам, если в дороге ничего не случилось, то завтра во второй четверти дня будут здесь, – отчитался Дурит и громко проглотил наполнившую рот слюну, выделившуюся из-за резкого аромата прожаренного на огне мяса.

– Тогда делай всё, как запланировали! – изменив интонации на властные, распорядился Авриан.

– Ваша милость! – снова перешёл на учтивый тон его помощник и, зная ответ заранее, всё же полюбопытствовал: – Вы уверены, что готовы к конфликту с Орденом? Не боитесь прогневить богов?

Король отреагировал не сразу, сначала он проверил мясо на степень готовности и, решив ещё подержать его в камине, ответил: – Жрецам хоть в глаза нассы – всё божья роса. Фанатики! Они заигрались в своих интересах. Наш затяжной спящий конфликт пора потревожить и указать Ордену его место, который сам полез в политику. Пусть теперь узнают и другую сторону этой монеты. Как говорят в народе – «Другого берега не достигнешь, пока не залезешь в воду». В нашем случае это будет дерьмо! И я в нём искупаюсь по самую макушку, чтобы завладеть Рукой Бога. И когда я открою богам врата в наш мир, то в благодарность они мне всё простят!

Король врал сам себе. Конечно, он хотел собрать все части реликвии и стать её единоличным обладателем, но в первую очередь он решил ввязаться в будущую авантюру из-за жуткой нехватки острых ощущений. Ему давно опостылела скучная жизнь правителя, и он захотел пощекотать нервишки.

Когда мясо было готово, Авриан поделился хлебной лепёшкой со своим преданным подручным, и оба молча начали набивать животы сочной кабанятинкой.

Запив вином последний кусок, король громко рыгнул, откинулся на спинку кресла и завёл разговор о свежих сплетнях о жизни местной знати, разлетающихся по замку, как сквозняк в холодный сезон. Ему было интересно: кто интриги плетёт, чтобы поближе к трону пролезть; кто кого на дуэли к богам отправил за косой взгляд или неосторожное слово; кто с кем в койке покувыркался, или кого за этим делом застала обманутая жена или обесчещенный муж; а кто просто гадости говорил про короля и королеву. Это информация была не только для утехи, но так же давала понимание – кто скрывается за маской смирения и покорности.

Узнав все последние новости, Авриан подвёл итог: – Меня многие ненавидят не только из зависти, но и потому что не могут изгадить мне жизнь! – потом поднялся и решительно скомандовал: – Пошли в донжон!

Дурит очень хорошо знал характер короля и сразу догадался, что тому понадобилось в главной башне, поэтому предпринял вялую попытку отговорить: – Может не надо?

– Клятые боги! Ты-то хоть не начинай! – огрызнулся он и направился к выходу.

В главной башне, чуть ли не с ноги распахнув дверь в нужное помещение, Авриан по хозяйски ворвался внутрь. Дурит предусмотрительно не последовал за ним, но не мог лишить себя интересного зрелища и выглядывал из коридора.

Увидев мужа, королева тут же упала на колени и взмолила: – Во имя богини милосердия прошу – не трогай его!

Но короля было уже не остановить. Грубо оттолкнув супругу, он буквально сдёрнул за руку с кровати по пояс голого с перевязанным плечом сына и несколько раз саданул тому ногой в живот.

– Отец! Не надо! Прости! – скрючившись, заскулил тот.

Мать попыталась прикрыть великовозрастное и не поумневшее чадо своим телом, но ей хватило одного взмаха руки короля, чтобы отлететь в угол просторной комнаты.

Король наклонился, зажал скулы принца в ладони и прорычал тому в лицо: – Я больше не намерен терпеть твои выходки! Из-за тебя, сучоныш, надо мной даже смерды смеются, а знать скоро взбунтуется. Отныне, вошь сиволапой псины, ты – больше не принц. Я лишаю тебя трона и нарекаю Нариром Скудоумным! Теперь твоё место – в поле вместо чучела птиц пугать! И чтобы тебя, пиявка болотная, и твоей глупой мамаши уже завтра в замке не было. Всё уяснил?

– Отец! Прости… – взвыл принц, но тут же тут же получил кулаком в челюсть.

– Побойся богов! Это же твой сын! Твоя кровь и плоть! Что ты творишь?! – стоя на корячках, попыталась достучаться до здравомыслия супруга растрёпанная королева.

– Я не знаю, где ты нагуляла этого выблядка, но это точно не мой сын! – с презрением ответил Авриан, сплюнул на пол и вышел.

Дурит не решился комментировать действия короля, понимая, что это было его взвешенное решение, и алкоголь сейчас не играл никакой роли. Принц много лет испытывал терпение отца, и даже казалось странным, что король намного раньше не лишил того трона. Конечно, завтра Нарир Скудоумный на коленях приползёт вымаливать снисхождения, а королева будет унижаться и чуть ли не ноги целовать мужу, но Дурит уже предвидел, что это не возымеет никакого эффекта. Король слишком многое поставил на кон и не собирается рисковать своим будущим ради отпрыска – дебила.

– Дурит, иди отдыхать, а я навещу нашу провидицу, – сообщил Авриан и, не оборачиваясь, отправился в часть замка, в которую допуск был у очень ограниченного числа лиц.

В этом крыле постоянно дежурила стража, так как король не хотел, чтобы чересчур любопытные случайно узнали, что он под замком держит нефилиму. Конечно же, можно было её спрятать в подвал, чтобы наверняка исключить слив информации в Орден Четырёх Лун. Но, во-первых, она давала очень ценные советы и заслуживала комфортного пребывания в неволе, а во-вторых, короля тянуло к этой женщине, как самца к самке в брачный период.