Он взглянул на часы, потом на меня. Глаза у него были цвета потертых долларовых купюр, только менее выразительные. Взгляд их изрядно нервировал, и он без малейших колебаний посмотрел на меня в упор. Мы с ним уже заглядывали в душу друг другу; собственно, именно благодаря этому я знал, насколько опасным может стать человек, сидевший передо мной, и именно поэтому старался обращаться с ним как с франтом и фанфароном. Нельзя выказывать страх перед хищником – это лишь раззадоривает его аппетит.

Я откусил кусок омлета – бледного напоминания о том, как хорош бывает настоящий домашний омлет с сосиской. Тем не менее ради публики я, жуя, изобразил на лице высшую степень удовлетворения.

– Точно уверены? – поинтересовался я, отхлебнув кофе. – Зря, много теряете. Райское наслаждение.

– Дрезден, – произнес Марконе. – Это слишком назойливо. Даже для вас.

– Угу, – с улыбкой согласился я и откусил кусок сосиски.

Хендрикс негромко зарычал.

Я перестал жевать и повернулся к нему:

– Вы действительно в этом уверены, а, здоровяк?

– Хендрикс, – произнес Марконе.

Хендрикс подчинился.

Я кивнул.

– У вас имеется нужная мне информация, – заявил я.

– Несомненно, – согласился Марконе. – Какая информация вам нужна и что вы готовы за нее предложить?

– Я здесь не для того, чтобы меняться с вами бейсбольными фотками, Марконе, – заметил я.

– А я не благотворительная организация, Дрезден, – парировал он. – Насколько я понимаю, это имеет отношение к взрыву здания, в котором находился ваш офис. – Он чуть склонил голову в знак сочувствия.

– Верно, – кивнул я. – Вы прямо сокрушаетесь из-за разрушений.

– Я не отдавал приказа делать это. Я не получил от этого никакой выгоды. Ни политической, ни финансовой. И вы остались живы. Сплошной облом.

Хендрикс снова издал рычащий звук, – впрочем, возможно, у горилл это означает смех.

– Возможно, это имеет какое-то отношение к зданию. Много ли вам известно о его владельцах?

Улыбка Марконе сделалась холоднее арктического ледника.

– Только то, что они входят в организацию, служители которой предпринимали попытку вторгнуться в мой бизнес.

Я поднял бровь:

– Кто-то пытался вломиться на вашу территорию?

– Один раз, – ответил Марконе. – Недолго. И безуспешно.

– Значит, возможно, у нас с вами одна и та же проблема.

Марконе посмотрел на меня как на особо тупого школьника:

– Да. Поэтому мы и встретились.

Я хмыкнул и доел омлет.

– Красная Коллегия зашевелилась. Однако с основными вопросами пусть разбирается Совет. Меня интересует судьба восьмилетней девочки. Красные похитили ее из дому. Я полагаю, ее держат где-то в Мексике. Мне надо знать где.

Марконе несколько секунд изучал меня пристальным взглядом, затем произнес:

– Где-то. В Мексике. А точнее нельзя?

– Это все, что мне известно, – признался я.

– С какой целью ее привезли туда?

– А это имеет значение?

– Если ее захватили с целью использования в качестве сексуального объекта, ее держат в месте, отличном от того, в котором держали бы, если бы намеревались использовать ее в качестве рабыни на плантациях или донора для трансплантации органов.

Я заскрежетал зубами и на пару секунд отвернулся, очень живо представив себе то, о чем он говорил.

Марконе сощурился:

– Кем она вам приходится, Дрезден?

– Дочь моего клиента, – ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Думаю, ее собираются принести в жертву в каком-то магическом ритуале.

– Что ж, это значительно сужает круг поисков, – заметил Марконе. – Насколько я понимаю, ритуал, о котором вы говорите, может происходить только в определенных точках с повышенной энергетикой. – Он покосился на мисс Гард; та кивнула и, выйдя из ресторана, направилась к своей машине. – Подозреваю, Дрезден, что мне даже удастся сузить для вас круг поисков еще сильнее. Давайте поговорим о цене.

– Я намерен использовать полученную информацию для того, чтобы причинить как можно больше вреда тем, кто пытается отобрать у вас вашу территорию, Марконе, – сказал я. – Мне кажется, плата более чем адекватна.

– А если я не соглашусь? – поинтересовался Марконе.

– Тогда мы с вами порываем раз и навсегда, прямо здесь; и после того как я спущу ваших псов с крыши Сирс-тауэра, я буду мучить вас до тех пор, пока вы все равно не выдадите мне эту информацию.

На лице его вновь заиграла холодная улыбка.

– Вы полагаете, так все и будет?

Я пожал плечами, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

– Мне кажется, существует только один способ выяснить это. – Я подался чуть вперед и понизил голос до заговорщицкого шепота: – Однако – просто между нами – не думаю, чтобы место вам благоприятствовало.

Некоторое время он смотрел на меня поверх сцепленных пальцев.

– Определенно не благоприятствует, – согласился он наконец. – По крайней мере, в той степени, как мне хотелось бы. – Он опустил руки на стол и откинулся на спинку стула. – Я не вижу смысла конфликтовать с вами по этому поводу. И я еще ни разу не пожалел, когда позволял вам избавить меня от врага.

– Я делал это не из любезности к вам.

Он пожал плечами:

– Ваши мотивации несущественны. Важны результаты.

– Вы только не забывайте, что включены в мой список, Марконе. Как только я избавлю город от остального зла, вы отправитесь вслед.

Марконе посмотрел на меня из-под полуприкрытых век:

– Хи.

– По-вашему, это смешно?

– Видите ли, Дрезден, меня мало беспокоят покойники.

Я ощетинился:

– Это угроза?

– Вряд ли. Рано или поздно – скорее рано – вы дождетесь того, что вас убьют в связи с тем набором иррациональных побуждений, который вы называете своей совестью. Полагаю, это произойдет задолго до того, как мое имя возглавит ваш список. Мне и пальцем шевельнуть не потребуется. – Он пожал плечами. – Кстати, передача вам информации представляется мне отличным способом ускорить этот процесс. И разумеется, нанести ущерб ресурсам моих врагов. – Он помолчал, размышляя. – И еще… полагаю, у меня нет никаких возражений против того, чтобы поучаствовать в наказании любой организации, обращающейся с детьми подобным образом.

Я испепелил его взглядом. Отчасти потому, что он, возможно, говорил дело, а отчасти потому, что он в очередной раз продемонстрировал проблеск человечности, не позволяя мне причислять его к другим носителям зла, рыскающим в этом мире. По причинам личного характера Марконе прилагал изрядные усилия, помогая детям. Любой взрослый житель Чикаго мог стать дичью, мишенью его бизнеса. Но не ребенок. Поговаривали, что немногие служащие его империи, переступившие эту черту, исчезли его стараниями.

Вернулась Гард и, нахмурившись, стала пробираться к нашему столику.

Марконе покосился на нее:

– Ну?

Гард ответила не сразу.

– Он не хочет обсуждать это по телефону. Он говорит, что вы, разумеется, в любом случае расплатитесь с ним за ответы на вопросы. Он согласен говорить только с Дрезденом. Лично.

Марконе приподнял бровь:

– Любопытно.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Гард.

– Гм, – произнес я. – Кто хочет со мной поговорить?

– Мой… работодатель, – ответила Гард. – Донар Ваддерунг, генеральный директор «Монок секьюритис».

Мы с Гард отправились в Осло.

Это звучит так, словно путешествие заняло много времени, однако, поверьте, все произошло очень быстро. Все вообще происходит быстрее в случае, когда вам не нужно беспокоиться о регистрации, таможенном и паспортном контроле и вообще преодолении реальных земных расстояний.

Гард отворила портал в Небывальщину по соседству с зоопарком, вспоров ткань реальности кинжалом с выгравированными рунами. Тропа провела нас по темному, полному мертвых деревьев лесу к местности, которую она назвала Исландией. Так это или нет, но холод там и впрямь царил изрядный. Вторая Тропа пролегала по льду замерзшего озера и заканчивалась, упираясь в корни исполинского дерева, в стволе которого без труда уместилась бы вся моя квартира и еще осталось бы место для гаража.