Это говорит вовсе не о медлительности моей тачки, а о том, какая сильная у меня собака. Честно.

Молли свернула в переулок и остановила машину. Она беспокойно оглядывалась по сторонам, пока мы выбирались из салона. Я подал Сьюзен руку, помогая спешиться, и придержал дверь Мышу, который сразу же запрыгнул на пассажирское сиденье.

Я потрепал его по загривку и заглянул в салон, чтобы поговорить с Молли:

– Сходи выпей кофе или чего-нибудь в этом роде. Дай нам час, от силы полтора. За это время мы должны обернуться.

– А если нет? – спросила Молли и невольно зарылась пальцами в мех на спине Мыша. – Что мне тогда делать?

– Если не вернемся через полтора часа, возвращайся домой к родителям. Свяжусь с тобой там.

– Но если…

– Молли, – решительно перебил я. – Невозможно предусмотреть все, но иначе мы никогда не начнем действовать. Поезжай. И не верь этому мохнатому попрошайке. Он и так в последнее время перебрал веса.

– Хорошо, Гарри, – с несчастным видом кивнула она и тронула машину с места.

Молли вырулила обратно на улицу, и Мыш смотрел на нас в заднее окно, пока она отъезжала.

– Бедная девочка, – заметила Сьюзен. – Не любит, когда ее не берут с собой.

– Эта девочка, – хмыкнул я, – в состоянии одолеть нас троих, вместе взятых, – при условии, что застанет нас врасплох, конечно. Так что она вполне сильна, здесь проблем нет.

– Так я не об этом, вообще-то.

– Тогда о чем?

Сьюзен нахмурилась, а затем ее брови поползли вверх.

– Господи, Гарри. Неужели ты не понимаешь?

– Не понимаю? Чего?

Она покачала головой, и уголок ее рта изогнулся в той самой улыбке, которую я так хорошо знал. При виде этого сердце у меня замерло – если сердце вообще способно замирать.

– Молли к тебе неровно дышит, Гарри.

Я нахмурился:

– Вовсе нет. Мы с этим разобрались с самого начала. Ничего такого.

Сьюзен повела плечом:

– Может, ты и разобрался, но она – нет. Она влюблена.

– Да нет же. – Я продолжал хмуриться. – Она ходит на свидания и все такое.

– Я не говорила, что она не живой человек. – Лицо ее сделалось подчеркнуто нейтральным. – И не полуживой. Я просто сказала, что она влюблена. – Она помолчала, глядя вслед машине. – Можно поделиться с тобой кое-чем, что я поняла за последние несколько лет?

– Полагаю, да.

Она, посерьезнев, повернулась ко мне:

– Жизнь слишком коротка, Гарри. И радости в ней совсем, совсем негусто. Поэтому, если тебе повезло найти ее, хватай, пока не поздно.

Эти слова дались Сьюзен явно нелегко. Она пыталась сделать вид, что это не так, но я-то ее хорошо знаю. Даже просто озвученные, эти мысли наверняка причиняли ей боль, и немалую. Я собирался было возразить ей, но передумал.

– Все это время я любил тебя и люблю, – произнес я вслух. – И не хотел, чтобы ты уходила.

Она отвернулась, заслонив лицо волной своих волос.

– Я тоже, – отозвалась она чуть дрогнувшим голосом. – Но из этого не следует, что мы сможем быть вместе.

– Нет, – согласился я. – Боюсь, что нет.

Она вдруг стиснула кулаки и выпрямилась.

– Не могу я, – выдохнула она. – Не сейчас. Надо сосредоточиться. Я… – Сьюзен тряхнула головой, повернулась и направилась от меня прочь. Она остановилась только на углу и постояла там, успокаивая дыхание.

Я покосился на Мартина – тот стоял, прислонясь спиной к стене; лицо его, разумеется, оставалось непроницаемым.

– Что? – окрысился я.

– Вы думаете, это вы испытываете гнев при мысли о дочери, Дрезден? Какой это гнев… – Он мотнул подбородком в сторону Сьюзен. – Гнев вон где. Она хорошо знала Мендоса, приемных родителей девочки, и любила их как родных. Она первая нашла их. И их детей. Вампиры в буквальном смысле слова разорвали их на клочки. Одному из четверых родных детей Мендоса только-только исполнилось три года. Еще двое – примерно ровесники Мэгги.

Я ничего не ответил. Воображение рисовало мне ужасные картины.

– У нас ушло полчаса только на то, чтобы собрать все части тел, – тихо продолжал Мартин. – Нам пришлось складывать их, как пазл. И все это время мы буквально сходили с ума от жажды крови. Несмотря на то, что она знала всех этих людей. Несмотря на страх за дочь. Попробуйте-ка себе это представить. Представьте Сьюзен, как она стояла там, борясь с желанием впиться зубами в окровавленные ошметки, даже зная при этом, что вот эта оторванная ножка, возможно, принадлежит ее дочери. Представьте, а?

Я бы с удовольствием не делал этого, но представил.

– Только сложив всю эту головоломку, мы поняли, что Мэгги похитили, – продолжал Мартин, четко и вежливо выговаривая слова. – Сьюзен едва удается держать себя в руках. Если она не справится с собой, погибнут люди. И возможно, в том числе она сама. – Взгляд Мартина сделался ледяным. – Поэтому я был бы вам, мать вашу растак, чертовски признателен, если бы вы не терзали ее, подогревая ее эмоции за пять минут до того, как мы начнем вламываться на хорошо охраняемый объект.

Я оглянулся через плечо на Сьюзен. Она все еще смотрела в другую сторону, хотя, возможно, просто была занята: собирала волосы в хвост.

– Я не знал, – пробормотал я.

– В нынешних обстоятельствах вам лучше следить за своими эмоциями, – продолжал Мартин. – Родригес они не помогут. И девочке не помогут. Я бы предложил вам придержать их при себе до тех пор, пока все это не останется позади.

– Что – позади? – поинтересовалась вернувшаяся Сьюзен.

– Э… наша прогулка. – Я повернулся, чтобы вести их в переулок. – Переход не займет много времени – секунд тридцать по ровному коридору. Но там темно, и вам придется задержать на это время дыхание.

– Зачем? – удивилась Сьюзен.

– Атмосфера там – смесь метана и углекислого газа. Если использовать источники света, есть риск, что рванет.

Брови у Сьюзен удивленно поползли вверх.

– А как же твой амулет?

Я покачал головой:

– На самом деле его свет… Черт, в общем, все это сложнее, чем тебе сейчас нужно знать. Скажем так: я чувствую, вероятность того, что атмосфера от его света загорится, ничтожно мала, но все-таки есть. Вроде того, как на бензозаправках пишут предупреждения об опасности статического электричества. Так что давай не будем рисковать, ладно?

– Ага, – кивнула Сьюзен. – Ты хочешь, чтобы мы шли вслепую по туннелю, заполненному ядовитыми газами, который может взорваться от мельчайшей искры?

– Да.

– И… ты уверен, что это удачная идея?

– Это отвратительная идея, – сказал я. – Но это самый быстрый путь к тем хранилищам, что нам нужны.

Я коснулся пальцами красного камешка на своем амулете. Мы уже подходили к порталу – старой, наполовину заложенной кирпичом двери в полуподвальный этаж жилого дома.

В ушах моих зазвучал негромкий женский голос, исходивший словно ниоткуда. Голос моей матери. Она умерла вскоре после моего рождения, но у меня не возникало ни малейших сомнений в том, что это ее голос. От него теплело на душе – словно от старого любимого музыкального произведения, которое ты не слышал несколько лет.

– Коридор за дверью заполнен опасной концентрацией метана и углекислорода, не считая других газов. Смесь взрывоопасна, и трудно рассчитать, какие энергии в состоянии привести к взрыву. Коридор длиной в сорок два шага открывается в расселину близ Корвина, штат Невада. – Последовала пауза, после которой голос продолжил описание, но уже дрожа и задыхаясь: – Внимание: коридор, похоже, обитаем. Что-то пыталось схватить меня на полпути. – Голос несколько раз кашлянул. – Поправка: когда в следующий раз соберешься в Корвин, не надевай платья, балда. Это пробуждает у местных фермеров нездоровые фантазии.

– Должно быть, приняли за девицу легкого поведения, – пробормотал я, невольно улыбнувшись.

– Ты это о чем? – не поняла Сьюзен.

– Так, – спохватился я. – Не бери в голову.

Я взялся за дверную ручку и немедленно ощутил кончиками пальцев легкое, упругое сопротивление. Впрочем, барьер, отделяющий материальный мир от духовного, был в этом месте непрочен. Я сделал глубокий вдох, чуть напряг волю и прошептал: «Aparturum».