Вслед за Рыбаковым А.М. Баженова утверждает, что в язычестве можно выделить две ветви веры: почитание богов и почитание предков – любовь к своему и своим[60]. Второе занимало едва ли не главное место в религиозном сознании язычников. «В образе Рода наши предки еще раз чтили Бога-создателя уже не только всего сущего, но конкретно человека и его продолжение в веках, как великого родича, старшего члена семьи. Сильный род – гарантия достоинства его членов»[61].

Впрочем, с этими утверждениями Рыбакова не согласна часть современных историков, которые указывают на недостаточную источниковую базу для таких выводов. Однако очевидно, что Род – базовое понятие общности людей. Этим словом, а главное, смыслом, вложенным в него, мы пользуемся тысячелетиями. Род лежит в основе таких ключевых исторических понятий и смыслов, как Родина, природа, народ, рождение и многих других. Для нас очевидно, что после слова «Бог» должно стоять слово «Род», давшее священное понятие Родины и народа.

На понятии «Род» во многом базируется историческая память, стягивающая воедино прошлое, настоящее и во многом предопределяющая облик будущих поколений. Историческая память цементирует человеческие сообщества, прежде всего, через формирование убеждений, что мы «одного рода-племени», родичи и родственники, народ с общей судьбой, родившийся в глубине тысячелетий нашего Рода.

Род священен, не подлежит забвению, живет здесь и сейчас, охраняет, покровительствует, защищает. С понятием «Род» у каждой семьи складывалась своя история в лицах и деяниях предков. Именно эта история составила фундамент народной памяти, глубина которой восхищает всех, кто любит и знает историю. Историческая память не набор отдельных фактов и событий, а своеобразная цельность, отражающая единство судьбы того или иного народа. Историческая память – основа национального самосознания, ощущения себя в лице своего неповторимого «я» в мировой истории.

Если подходить к Роду как важнейшему фактору становления народностей и наций, то следует согласиться с Борисом Александровичем, что Род на определенном этапе развития восточных славян стал их главным Богом. Впрочем, им он остается и для нас, всех, для кого Родина священна.

Выше уже говорилось об одной из причин многобожия славян, связанной с культами семейных, домашних богов. Однако в языческих представлениях о домашних богах есть общий для всех культов главный, семейный «владыка» – домовой. А. Афанасьев пишет, что на Руси «в лице домового чествуется начальный основатель рода, первый устроитель семейного очага и потому понятие о нем не дробится на множество однородных духов: в каждом доме один домовой»[62]. У каждой семьи он свой, только ей принадлежащий и только о ней заботящийся. Однако у домовых были и общие черты. Домовой, как полагал Афанасьев, «по русскому поверью, малорослый старик, весь покрытый теплою, косматой шерстью»[63]. В культе домового воплощается культ предков. Домовой – праотец семьи. Оттого на Руси, как пишет Афанасьев, домового прямо называют хозяином, хозяинушка, и даже существует убеждение, что домовой «словно вылит в хозяина дома».

Действительно, домовой есть идеал хозяина, как его понимает русский человек. Домовой ко всему внимателен, даже к мелочам, неустанно хлопочет и заботится о достатке семьи и домочадцах, защищает интересы семьи, а главное – противодействует замыслам нечистой силы. Причем «домовые разных дворов нередко вступают между собой в ожесточенную борьбу»[64]. Они стремились сберечь свое добро, но не брезговали поживиться и чужим.

В народных русских преданиях сохранилось воспоминание о древнем мифическом существе чуре. Если домовой охраняет дом, то чур – территорию проживания семьи, рода, общины. Чур – пращур, предок основателя рода.

Почитание домовых и чура сформировалось на более поздних этапах социального развития восточных славян, когда из кровнородственной общины выделялись семьи и объединялись в соседскую общину. В определенной мере эти культы свидетельствовали о семейном эгоизме, раздорах между различными семьями, наслаивании противоречий в некогда едином организме кровнородственной общины, теперь разделенной на семьи со своими интересами. Однако эти интересы чаще всего совпадали с общинными интересами, так как проблема коллективного выживания в тяжелых климатических условиях оставалась главной, что не исключало конфликта интересов разных семей.

Для язычников память о предках была священна. Они верили в чудодейственную силу своих прародителей, молились им. Духи предков рассматривались как внутренняя защита и канал связи с космосом, со Вселенной, что формировало чувства всеобщности и единства, цельности мира и представлений о нем. В природе живет и действует Божий дух и Дух предков – базовое понятие религиозного сознания. Впрочем, как языческого, так и христианского.

Наши прародители верили, что Бог един, но у него много обличий и имен. Если вслед за академиком Рыбаковым признать Род главным языческим богом, тогда есть все основания рассматривать многочисленных семейно-родовых божков, покровителей домашнего очага, культы домовых и предков как единый пантеон богов Рода, что вполне вписывается в целостное восприятие мира язычниками.

Есть и другая точка зрения. А. Афанасьев выдвинул гипотезу, согласно которой главным богом древних славян был бог-громовник, причем поклонение ему началось за тысячелетия до возникновения дружинно-княжеского культа Перуна – громовержца. Бог-громовник, утверждал Афанасьев, был врагом злых демонов, людского нечестия и неправды. Своими пламенными стрелами он поражал грешников и обидчиков. «Как бросатель молний, он был признан владыкой огня; как низводитель дождей – владыкою земных вод. Вместе с тем огонь и вода получили в глазах язычников священный авторитет и ничем не отразимую силу обличать и наказывать ложь»[65].

Афанасьев наделяет Громовника чертами борца с несправедливостью, с неправдою и ложью, с человеческими грехами и злыми демонами. Образ Громовника схож с христианским Ильей-пророком, с небесными защитниками Божьей правды. Так расчищалось, готовилось «духовное поле» для мирного врастания язычества в христианство.

Тайну создания мира и человека древние славяне связывали с той же сверхъестественной силой Громовника, который вызвал к бытию весь видимый мир. Молнией он зажег первый домашний очаг, создал первого домовладыку и жреца, «в образе которого сочетались представления пылающего на очаге огня и родоначальника племени…»[66]. Более того, бог-громовник постоянно участвовал в рождении каждого младенца, так как через молнию «возжигал в нем пламя жизни»[67].

Так формировались убеждения славян о сродности с Богом – источником жизни, а также родства с природой, созданной, как и сам человек, силой и волей Бога. Все вокруг имеет божественное происхождение, а потому свято и достойно поклонения. На этих чувствах основывалось обожествление славянами природы и религиозное отношение к предкам.

Языческие представления о мире формировались тысячелетиями, что было связано со сложным, мучительно медленным осмыслением окружающего мира. Это был первый, бесценный опыт познания через созерцание, наблюдение, обобщение, выявление устойчивых и повторяющихся в природе явлений. Этот опыт передавался от поколения к поколению и ложился в основу жизнедеятельности восточных славян. Под влиянием накопленных знаний формировались языческие религиозные обряды, обычаи, культы, праздники, поверья и т. д.

Согласимся с А. Афанасьевым, который писал, что «религия была поэзией и включала в себя всю мудрость, всю массу сведений первобытного человека о природе»[68]. О природе говорили, как о живом существе: солнце всходит и садится, ветер свистит, буря воет, гром гремит, облака плывут, листья шепчут, лес шумит и т. д. Этим образным языком мы пользуемся и сегодня, ибо более точных, лиричных, поэтических сравнений и метафор человек так и не придумал. Отсюда отличительная черта русского языка по сравнению с европейскими – большая эмоциональность и чувственность.