Сесть за руль «Феррари-156/63» ему предложил Коммендаторе Энцо. Ничем выдающимся, однако, Родригес синьору Феррари не запомнился. Да и не мог — его 156-я уступала в мощности машинам заводских пилотов итальянской «конюшни», а кроме того, в мексиканской гонке решалась судьба чемпионского титула, который мог принести «Феррари» Джон Сертиз. Так что все три дня тренировок и гонок никто из инженеров и механиков не обращал на Педро никакого внимания. Всеми забытый, он финишировал шестым и так и не дождался ни одного доброго слова за первое в жизни очко в чемпионате мира: «Скудерия» праздновала победу Сертиза.
Впрочем, этот 24-летний паренек невысокого роста, с большим лбом, зачесанными назад длинными черными волосами и странным, неподвижным взглядом карих глаз, не нуждался ни в чьем участии. И никогда ни на что не жаловался.
Педро держит слово
Все изменилось жарким январским днем 1967 года, когда почти окончательно всеми забытый любитель-мексиканец выиграл Гран-при Южной Африки — первый этап нового чемпионата мира «Формулы-1». Два минувших сезона принесли Родригесу лишь одну победу в популярных тогда во всем мире гонках на выносливость — в июле шестьдесят пятого он вместе с французом Жаном Гише выиграл «12 часов Реймса» — и два третьих места, в Канаде и Германии. Зато в квалификации Большого приза Мексики Педро в пух и прах расколотил 12-цилиндровый «Феррари» «Формулы-1». Сам, правда, отделался легким испугом и в гонке был седьмым. А меньше чем через полгода, в Себринге случилась еще одна авария: за два часа до финиша экипаж Родригес-Андретти вышел на третье место (они были лучшими из пилотов «Феррари» в сезоне, который стал звездным для сверхмощных «Фордов-GT40»), когда из-за поломки коробки передач американец не удержал «Феррари-330P2» на трассе, столкнулся с преследовавшим его «Порше» и вылетел на обочину. Марио остался жив и даже не поранился. Но под обломками алого «Феррари» погибли четверо зрителей.
Педро Родригес в кокпите БРМ перед стартом Большого приза США 1968 года.
Педро никогда не позволял себе думать о подобных трагедиях. «Ты ни в чем не виноват, Марио, — сказал он своему товарищу в боксах. — Сегодня Господь решил так, а через неделю, может быть, придет твоя очередь. Или моя. Это наша работа».
В июле шестьдесят шестого о нем снова вспомнил Чапмен и предложил «Лотос-33» на Гран-при Франции. Машина была прошлогодняя, ее 2-литровый мотор выдавал всего лишь 245 лошадиных сил по сравнению с 320—400 л. с., которые могли развивать 3-литровые двигатели соперников. И тем не менее каким-то чудом Родригес с тринадцатого места на старте пробился на четвертое, когда за семь кругов до финиша пробило маслопровод. Чапмена подвиги Педро впечатлили, и в конце сезона он вновь позвал мексиканца — на два американских этапа, традиционно завершавших сезон. В Штатах Родригес угодил в аварию, а у себя дома, в Мехико, все на том же слабеньком «Лотосе-33» с восьмого места в квалификации прорвался на третье. И опять поломка — за 16 кругов до финиша вышла из строя полуось.
Но именно тогда, в конце октября, на «Магдалена Миксуке» фамилию Родригеса занес в свой блокнот менеджер команды «Купер» Рой Сальвадори. Он подыскивал напарника своему первому номеру Йохену Риндту. И вскоре пригласил Педро на одну-единственную гонку, стартовый этап чемпионата мира в Кялами, близ Йоханнесбурга.
«Купер-81» слыл машиной тяжелой и очень ненадежной. На первых же тренировочных кругах Родригес понял, что и управляется автомобиль неважно, и мощности мотору «Мазерати» недостает, особенно на высокогорном южноафриканском автодроме. Правда, в квалификации мексиканец показал четвертое время, но в самой гонке очень скоро откатился на седьмое место — вышла из строя вторая передача в коробке. И тут начались чудеса. На 39-м круге из 80-ти сошел Риндт — полетел клапан. На 44-м американец Герни сломал подвеску своего «Игла». Потом остановился Черный Джек Брабэм — закипело топливо. Его напарник Хьюм зарулил в боксы — вытекала тормозная жидкость. Закапризничала «Хонда» Сертиза. Лидировавшему родезийцу Джону Лаву пришлось отправиться на дозаправку — в баке его «Купера» было почти пусто. И Родригес выиграл!
«Молодчага, Педро!» Его хлопали по плечу, тормошили, обнимали, поздравляли Сальвадори, куперовские механики и совершенно незнакомые люди. А Родригес молча вытирал полотенцем голову — после двух с лишним часов гонки по раскаленному асфальту Кялами он взмок, как мышь — и без улыбки смотрел куда-то поверх голов окружавшей его толпы. «Я же говорил, что рано или поздно побью их всех! Я обещал тебе, братишка, и я сдержал обещание. И еще обязательно выиграю Ле-Ман. И стану чемпионом мира. Нужно только поменьше рисковать, слушать машину, изучать соперников и трассу. А атаковать только тогда, когда это совершенно необходимо, не раньше».
Человек дождя
Первая большая победа Педро принесла ему годовой контракт с командой «Купер» и круто изменила жизнь. Он стал профессиональным автогонщиком И редкие выходные теперь проводил дома, стартуя везде, куда его приглашали — в Дайтоне, Себринге, Ле-Мане, «Формуле-2» и гонках спорт-прототипов. И чтобы не слышать постоянных стенаний жены (А может быть, чтобы поменьше видеться с отцом? Старик сильно сдал, с ним стало трудно общаться, он даже ни с того ни с сего выгнал из дому Сариту, вдову Рикардо), переехал в Англию. Насовсем.
Чемпионом мира в шестьдесят седьмом он не стал и не надеялся — на такой-то машине. Сальвадори и сам Джон Купер откровенно ставили на Риндта, австрийцу первому достался модернизированный «Купер-T81B», а потом и совсем новая, гораздо более совершенная модель T86. Педро же весь сезон отъездил на прошлогодней машине. Он ни разу никому не пожаловался — ни Рою, ни Джону, ни старшему из Куперов, Чарльзу. И уж тем более ни слова худого в адрес руководства «конюшни» не услышали от него журналисты. Больше того, Педро еще и ни разу не позлорадствовал: такой ненадежный, тяжелый, маломощный и плохо управляемый T81 он лишь единожды в сезоне не довел до финиша и умудрился насобирать в два с лишним раза больше очков, чем этот драгоценный первый номер его команды. Так ведь три этапа он еще и пропустил — из-за августовской аварии в гонке «Формулы-2».
В Спа в 1970 году произошел редкий случай — супернадежный «Порше-917K» не добрался до финиша 1000-километровой гонки. Родригес лидировал со старта, но на 49 круге вынужден был сойти — отказала коробка передач. Рекорд круга, который Педро установил в той гонке, был на 7 секунд быстрее лучшего круга в «Формуле-1» на этой трассе.
Такие способности и уж тем более такая сдержанность в автогонках ценятся высоко. Вот почему зимой за право заключить контракт с Родригесом Куперы сражались в суде с хозяином команды БРМ Луисом Стенли. Аргументы мистера Стенли оказались убедительнее, и на целых четыре сезона Педро стал заводским пилотом «Бритиш Рейсинг Моторс».
Что касается техники, мексиканец быстро понял, что поменял шило на мыло. Главный конструктор его новой команды Лен Терри любил повторять «Если ничего от автомобиля не отваливается, то нечего и крепить». Может, именно поэтому спроектированная англичанином модель P126 и ее модифицированный весной вариант P133 выглядели как-то неопрятно, словно собирали их в сельской мастерской. Впрочем, гораздо хуже, что БРМ была к тому же самой тяжелой машиной чемпионата, а ее 12-цилиндровый мотор — самым маломощным.
Заводской гонщик «Порше» и БРМ Педро Родригес. 1970 год.
Только Педро и не думал расстраиваться. Вообще, иногда создавалось впечатление, что ему абсолютно безразлично, на чем выступать — в какой команде, на какой машине. Его соперники-пилоты переходили из одной «конюшни» в другую, стремясь получить самый быстрый, самый надежный автомобиль. Родригеса это как будто совсем не заботило. Даже на такой средненькой во всех отношениях машине, как БРМ, которую в паддоке частенько презрительно называли «дворняжкой», он несколько раз лидировал на первых этапах сезона, во Франции установил лучшее время круга, в Бельгии финишировал вторым, в Голландии и Канаде третьим. Неброская гоночная манера мексиканца поначалу не вызывала восторга у болельщиков. Педро показал себя исключительно расчетливым пилотом, он любил отсиживаться за спинами соперников в начале гонки, приглядываясь к ним, выжидая перед тем, как с исключительным чувством времени в самый нужный момент начать атаку.
