В голове Эна что-то щелкнуло и голос исчез. о не так как исчезал раньше, а вообще исчез. И у Эна тут же с треском сорвало с брюк зиппер. Это совершенно неожиданно у Эна стал расти пенис. Вот такая интересная реакция на слово "мальчик"!
Пенис выпал из штанов и волочился за Эном по дороге словно хвост какой-нибудь рептилии и мешал ему идти. Юзер Эн поднял свой пенис с земли, отряхнул... Да, Эн опасался, что у него маленький пенис, но скрывал свою обеспокоенность. И уж конечно он не думал об этом сейчас, но неожиданно мысль сама всплыла из подсознания и вот, полюбуйтесь!
- Гадство, блин... - Эн затравленно огляделся. Глупее не придумаешь одинокий юзер, на проселочной дороге, с гигантским пенисом в руках.
о тут пенис испугавшись того что с ним мысленно сотворил Эн - берёте большие острые ножницы... - стремительно начал уменьшаться в размерах. Эн мог бы поклясться что он не думал ни о чём таком, что случилось с ним дальше. Итак пенис уползал внутрь Эна, как какая-то хищная мурена. Вот он выскользнул у него из рук. Эн взялся за пах и едва не лишился чувств. Пениса не только не было, а даже как-бы наоборот. Эн отдернул руку... Вытер пот со лба и снова сунул руку себе в пах. Если он что-то и чувствовал под пальцами, то это было... Влажные складки кожи - да это несомненно было вагина.
- Мама... - прошептал потрясенный Эн и неожиданно стал уменьшаться в размерах. Он просто падал на землю, так ему сейчас хотелось спрятаться, сбежать, втиснуться под какую-нибудь травинку, исчезнуть... Это такое нормальное человеческое чувство, желание, которое Эн испытывал много раз по разным поводам, в Паутине приобрело совершенно другое тотальное значение. Вот уже Эн размером с пшеничный колос. Высотой со спичечный коробок. С муравья... Что? Он ведь может совсем исчезнуть?! ет!!! И Эн рванулся вверх. И его желание было настолько сильным и определенным, что он мгновенно вырос с телеграфный столб. И он бы рос дальше, но вдруг испугался той высоты с которой увидел где-то там, внизу, на проселочной дороге собственные ноги, и, обмяк, и уменьшившись стремительно в размерах, вдруг почувствовал что его отрывает от земли. Эн вцепился в ближайшее дерево и чем больше он думал о том, что его унесет в небо, тем сильнее его втягивала в себя безоблачная голубая бездна. И тут Эн вспомнил, что он в Паутине, и поэтому погибнуть он все равно не сможет и плюхнулся на землю. ебо затянуло облаками. Впрочем, это были не облака. Это из-за горизонта к зениту подтягивались вагины. Рыженькие, черные, пушистенькие, бритые, они, собравшись в грозовую тучу, заслонили собой солнце. Менее всего Эну хотелось попасть под этот дождь... Эн этого не видел, но в плотно сжатых губах вагин, таились издевательские улыбки. Облако, смеющихся вагин поразило бы и менее впечатлительного юзера, но...
... "...это я, - думал Эн, разглядывая разноцветные этикетки на бутылках совсем крыша съехала. Я же в Паутине. А значит что со мной может случится? Со мной ничего не может случится. Меня никто не видит".
Эн сидел у стойки бара.
- Впервые человек создал систему тотальной анонимности и следовательно совершенной безответственности, - очнулся голос внутри Эна.
- Опять ты!
- В театре или фильме, актеру, драматургу, или режиссеру невольно приходится считаться с публикой и подавлять свои инстинкты, желания, фантазии. То есть человек не свободен в пространстве театра или кино, сколь бы не утверждал обратного. Только в Паутине человек совершенно свободен, потому что только в Паутине он абсолютно анонимен. Он может поступать как хочет и остановить его может только он сам. В каком-то смысле, Паутина это первый опыт глобального тестирования цивилизации, самой себя на человечность...
- Ну, ты достал меня, - разозлился Эн, - А то я не знаю. Я знаю. Заткнись.
Голос внутри Эна послушно выключился.
- Аммонал, тринитротолуол... - безумный ученый - взъерошенный старикашка. За толстыми стеклами очков, как желтки, жарящейся на тефлоновой сковороде, яичницы, плавают расширенные зрачки. Отсюда произошло название блюда - глазунья... Саквояж на коленях. Тянет из него прямоугольные свертки каждый величиной с брусок хозяйственного мыла и складывает на столешнице... Эн поднялся.
- Вы выходите? Динамит, тротил, тол... Боже мой, вы уже выходите? - пытаясь всучить ему какой-то список, старикашка засеменил рядом с Эном, - Замечательный состав из подручных средств. Вы будете довольны. а нашем чате он пользуется потрясающим спросом...
Эн захлопнул за собой дверь бара. Раздался взрыв и бар взлетел на воздух. Государственная служба безопасности порушила взрывоопасный сайт...
Эн брел по тротуару. Он думал о чём-то, но его мысли соскальзывали в какую-то расщелину в его голове и становились всё мельче и мельче... Эн чувствовал что он сейчас поймет, что-то очень важное для себя, быть может самое главное из того что он вообще должен понять в жизни, но чем усерднее он пытался сформулировать эту ускользающую от него мысль, тем она становилась все незаметнее, и в конце концов она так измельчала, что прочесть её можно было только с трудом. о даже если бы кто-то и решил её прочесть, то не нашел бы в ней ничего нового. И тем не менее он и дальше всматривался бы в подслеповатый уже и почти неразличимый шрифт в надежде найти здесь что-то, и этим подтверждая тот безусловный факт, что человек любопытен безмерно и инфантилен в своем любопытстве. И готов зайти в утолении своего любопытства гораздо далее, чем разглядывание уже почти неразличимых букв...
...перекрестка, мелькнула фигурка - красная в зеленую клетку юбка - белая водолазка. о, Эн не смотрел в сторону перекрестка. а противоположной стороне улицы стояла дама с безупречной фигурой манекенщицы. И не просто стояла, а медленно задирала подол платья. И трусов на ней не было. И она рукой промежность не закрывала. И смотрела на Эна притягательным гипнотическим взглядом... И делала она это потому что так хотел Эн.
- Тому, кто стоит на голове, пол потолком кажется, - очнулся голос внутри Эна.
- Заткнись... - огрызнулся Эн.
Это ничего, что в профиль дама была плоская, как спичечный коробок. В конце концов иллюзия не обязана быть полной. Достаточно зрителю быть полным...
